Хантер
Я поцеловал Дрейка.
Я поцеловал мужчину… моего лучшего друга — Дрейка.
Я все еще лежу в постели, перебирая в памяти события прошлой ночи, все события. Например, момент, когда я понял, что не хочу, чтобы это временное соглашение было таким уж временным. Потому что я хочу, чтобы Дрейк был с Изабель больше. Я хочу разделить ее.
В другом конце коридора Изабель принимает душ, а Дрейк сегодня рано утром сбежал в тренажерный зал, куда у него есть абонемент. А я остался здесь, наедине со своими мыслями.
Я действительно не хотел использовать свою лучшую подругу в качестве эксперимента, но нет никого другого, кого я был бы готов использовать, чтобы проверить, есть ли у меня вкус к мужчинам. Странно, но за всю свою жизнь я ни разу не испытывала влечения к другому мужчине. Я могу оценить привлекательное тело и красивое лицо, но видеть мужчину голым меня никогда не интересовало. Мысль о том, чтобы трахнуть его, тоже никогда не вызывала у меня аппетита.
Но этот поцелуй. Этот гребаный поцелуй.
Может быть, Дрейк прав. Эта неделя была сумасшедшей и более насыщенной сексом, чем даже наша повседневная жизнь в секс-клубе. Переизбыток секса просто довел меня до ручки. Вот и все.
Когда Изабель возвращается в комнату абсолютно голой и сушит волосы полотенцем, я издаю рык при виде этого зрелища. Он стирает все мысли в моей голове, как это обычно бывает при виде сисек и задницы. Видишь… совершенно прямо.
Когда она проходит мимо, я хватаю ее за запястье.
— Тащи сюда эту прекрасную задницу.
Я усаживаю ее к себе на колени, и она мило хихикает, когда я целую ее в шею.
— Не сегодня, мистер Скотт.
Я поднимаю голову и смотрю на нее. Черт, что за дата? Пятнадцатое… середина месяца. Черт побери.
— Вот черт, у тебя сегодня месячные начались, да?
— Ага, — отвечает она с гримасой.
— Как ты себя чувствуешь?
— Пока нормально, но я знаю, что через несколько часов я буду чувствовать себя как жевательная резинка на шоссе.
— Что тебе нужно? Хочешь, я принесу тебе чай, суп или что-нибудь еще?
Она прижимается к моим коленям. — Нет. Но ты не против, если я сегодня не пойду в клуб? Я думаю, что лучше проведу вечер с Netflix и пиццей.
— Конечно, детка.
Я снова целую ее шею, вдыхая знакомый запах ее клубничного шампуня. Секс во время месячных меня не беспокоит, но Изабель очень плохо себя чувствует в первый день своего цикла. Так что на один день в месяц я становлюсь ее покорным слугой.
Ладно, давайте начистоту. Каждый день месяца я ее покорный слуга, но больше всего — с пятнадцатого по двадцатое число.
— О чем ты думал, когда я вошел? Ты выглядел так, будто у тебя много забот.
Я тяжело вздохнул. Я хочу, чтобы между мной и Изабель никогда не было никаких секретов. Если она будет злиться, что я поцеловал другую, я лучше приму ее гнев, чем буду скрывать от нее. Поэтому я просто даю ей волю.
— Я должен тебе кое-что сказать.
Она напрягается и смотрит на меня в ожидании. Поэтому я не теряю времени и просто говорю. — Я поцеловал Дрейка прошлой ночью.
Она вскакивает и смотрит на меня расширенными глазами. — Что? Когда?
— Около трех часов ночи, я думаю.
Я скорчил гримасу, ожидая ее реакции.
— Могу я спросить, почему?
— …эксперимент, — медленно отвечаю я.
— И как прошел этот эксперимент?
Ее тон задерживается на каждом слове, как будто она осторожно произносит их. В ее голосе не гнев, а любопытство.
Моя голова падает назад, ударяясь об изголовье кровати. — Я не знаю. Честно говоря, не знаю.
— Ладно, вернемся назад. Что вы двое делали до поцелуя?
— Просто сидели на кухне и разговаривали. О том, что произошло вчера вечером. Он все переживал, что переборщил, когда трогал меня во время секса.
— Но ты тоже его трогал, — ответила она.
О, она это заметила? Я не был уверен. Все это было в тот момент.
Я ничего не отвечаю, просто пожимаю плечами.
— Значит, ты сказал ему, что все в порядке… что он прикасался к тебе во время секса?
— Да, сказал, но он мне не поверил. Поэтому я доказал это.
— Поцеловав его.
— Да.
Она ничего не говорит, только жует внутреннюю сторону губы, внимательно изучая меня.
— Ты не злишься?
Она качает головой. — Учитывая, что я делала с ним на этой неделе, это было бы немного лицемерно с моей стороны.
— Это было другое, Из.
— Я знаю… но, если честно, я даже рада, что ты это сделал.
— Рада? Почему?
— Потому что… — Ее слова затянулись, и я вижу, как она нервничает, пытаясь выразить то, о чем думает.
— Просто скажи это, детка. Что бы ты ни думала.
— Я просто рада, что ты исследуешь эту… возможность.
— Ты имеешь в виду мужчин?
— Я имею в виду Дрейка.
Мои глаза на мгновение задерживаются на ее лице, пока я быстро сканирую свою память в поисках любого случая, когда я проявлял интерес к своему лучшему другу, но ничего не нахожу.
— Мне кажется, что я что-то упускаю, — пробормотал я.
Она наклоняется и касается моей щеки. — Я была рядом с тобой десять лет, а вы вместе вдвое дольше, может быть, поэтому я вижу то, чего не видишь ты.
— Например?
Она улыбается. — Например, то, что Дрейк влюблен в тебя по уши.
— Что? — Я смеюсь. Потом смеюсь еще больше, потому что это просто смешно. — Изабель, то, что ему нравятся мужчины, не означает, что он хочет каждого мужчину.
Она наклоняет голову и бросает на меня суровый взгляд. — Хантер, я говорю серьезно. Если ты не замечаешь, то это, наверное, потому, что ты так долго был рядом с ним, что уже привык к этому. Но я вижу это. Я уверена, что все это видят.
— Мы просто друзья…
— Да, я знаю. Но ты все еще можешь быть влюблена в своего лучшего друга.
— Влюблён? — отвечаю я в шоке. — Мы ведь говорим об одном и том же Дрейке, верно? Он спит с большим количеством людей в год, чем дней в календаре. Он не заинтересован в том, чтобы быть привязанным к кому-то или соответствовать кому-то. Дрейк не влюбляется, Изабель. Ну же…
Она не пытается спорить со мной, но выражение ее лица говорит достаточно. Сжатая гримаса и мягкий взгляд означают, что она просто ждет, когда я услышу себя.
Погодите-ка… она права? Дрейк испытывает ко мне чувства? И поэтому он ни с кем больше не хочет встречаться?
Я испустил еще один долгий вздох.
— И я, блядь, поцеловал его! Боже мой… — простонал я.
— Да…
— Блядь.
— Вот почему я спросила… как прошел этот маленький эксперимент?
Она спрашивает, понравилось ли мне целоваться с ним. Буду ли я делать это снова.
Это все слишком. Предполагалось, что это просто извращенная фантазия, а теперь я думаю о том, чтобы попросить свою жену открыть наш брак моему лучшему другу, а затем думать о своем лучшем друге в сексуальном смысле, и я не знаю, какой путь сейчас выбрать.
— Хантер? — спрашивает она, когда я не отвечаю.
— Мне понравилось, — заикаюсь я. — Мне действительно чертовски понравилось, и я стал чертовски твердым, и я был немного разочарован, когда все закончилось.
Она сильно прикусывает нижнюю губу, пытаясь подавить улыбку.
— Это был всего лишь поцелуй, — добавляю я.
— Я знаю. Но, может быть…
О Боже. Мне не нравится ее озорное выражение лица. Неужели она не понимает, что для меня сейчас все это слишком?
— Может быть, когда ты будешь в клубе сегодня вечером… ты сможешь понять, что ты чувствуешь не только из-за поцелуя.
— Нет, — огрызаюсь я. — Нет. Я не могу даже думать об этом. К тому же… что, если он поймет это неправильно? Я не хочу причинять ему боль.
Она снова смотрит на меня, как будто у нее есть ответы на все вопросы, и, давайте будем честными, возможно, так оно и есть. Но я боюсь узнать, что это за ответы.
— Детка, я не уверен, что это неправильная мысль. И я не думаю, что ты тоже.
Я ничего не отвечаю, обдумывая эти слова в своей голове. В конце концов, она сползает с моих коленей, достает из чемодана самую удобную одежду, закручивает волосы в пучок и берет с приставного столика непристойный роман, чтобы взять его с собой в гостиную.
А мне тем временем нужно собираться в клуб. Где я, возможно, доберусь до второй базы со своим лучшим другом, а возможно, и нет.
Дрейк снова молчит, когда мы выходим из машины. Он не проронил ни слова за всю дорогу, и я знаю, что это из-за того, что произошло вчера вечером. Но даже когда между нами напряженные отношения, он обычно болтун. Думаю, это просто другой вид напряжения.
Клуб, в котором мы сегодня гастролируем, называется Pitch, и нет, это не секс-клуб с бейсбольной тематикой. Название связано с освещением. Большая часть клуба погружена в кромешную тьму.
Я встречаюсь с человеком по имени Марио, который является совладельцем клуба. Как и мы, этим клубом владеет команда людей, и из всех клубов, которые мы посетим на этой неделе, именно этот вызывает у меня наибольшее волнение. Когда мы заходим внутрь, я замечаю, что фойе очень похоже на Salacious. Черные шторы и небольшое пространство, где одна женщина стоит наготове, чтобы поприветствовать нас.
— Добро пожаловать в Pitch. Вы члены клуба?
Я поправляю галстук, подходя к ее подиуму. — У меня встреча с Марио в десять.
— Хантер, — раздается глубокий голос, и сквозь черный занавес появляется высокий красивый мужчина. — Я видел тебя по камерам.
— Марио, — отвечаю я, пожимая ему руку. В отличие от некоторых более строгих клубов, в которых мы бывали, здесь он дружелюбен и немного непринужден, что позволяет мне немного успокоить нервы.
— Это, должно быть, ваш… партнер? — спрашивает он, протягивая руку в сторону Дрейка.
— Дрейк Нилсон — мой друг. Он возглавляет строительный отдел в Salacious и гастролирует со мной по клубам.
— Очень приятно познакомиться с тобой, Дрейк, — говорит Марио, улыбаясь ему яркими белыми зубами, и я чувствую, как мои зубы сжимаются от этого взгляда.
— Приятно познакомиться, — отвечает Дрейк с чуть меньшим энтузиазмом, чем обычно. Дрейк всегда любил общаться с людьми, поэтому я могу сказать, что сегодня с ним что-то не так.
— Пойдемте со мной, и я проведу для вас экскурсию.
Я бросаю осторожный взгляд на Дрейка, прежде чем мы следуем за Марио в клуб. Выражение его лица в ответ не поддается прочтению и, на мой вкус, слишком холодно.
Pitch разделен на четыре основные зоны: главный этаж с баром, несколькими столиками и достаточным освещением, чтобы видеть, с кем ты разговариваешь, а затем у нас есть три темные комнаты.
Первая комната, в которую мы входим, явно та самая, о которой он только что говорил, и снова… она напоминает мне Salacious. Здесь нет ни сцены, ни танцпола, и он не такой большой, как наш главный зал, но внезапное напоминание о нашем клубе вызывает у меня прилив неожиданной тоски по дому.
Вместо множества дверей в основной зал здесь всего три. Каждая охраняется сотрудником, и хотя музыка играет здесь, я могу сказать, что там она играет еще громче.
Марио подводит нас к дверям. Не открывая их, он жестом показывает на каждую.
— Первая комната — для тех, кто идентифицирует себя как женщина, вторая — для тех, кто идентифицирует себя как мужчина, а третья — для… всех.
— И там абсолютно темно? — спросил Дрейк, с любопытством глядя на двери.
— Достаточно светло, чтобы ты мог найти дорогу, но достаточно темно, чтобы ты мог рассчитывать на анонимность. Когда ты там, это раскрепощает. Ты можешь прикоснуться к кому угодно, быть прикоснувшимся к кому угодно или просто греться в атмосфере.
Мы с Дрейком просто смотрим на дверь перед нами, ту самую, в центре которой изображены два мужчины, и мое сердце начинает колотиться при мысли о том, что может содержать такая комната.
Заметив нашу нерешительность, Марио добавляет: — Удивительно, как много ты можешь увидеть в темноте, о себе, я имею в виду.
Я заставляю себя сглотнуть.
Марио нарушает тишину, снова начиная идти, увлекая нас за собой.
— Теперь, вероятно, вы задаетесь вопросом о безопасности. Все члены клуба обязаны использовать средства защиты, каждый месяц показывать отрицательный тест и проходить строгую проверку. В каждой комнате есть вышибалы, оснащенные очками ночного видения, чтобы убедиться, что все происходит по обоюдному согласию, а также аварийная сигнализация, которая находится почти везде под рукой. Не говоря уже о том, что в нашем баре нет алкоголя. Мы очень серьезно относимся к безопасности.
— Я вижу, — отвечаю я, но, честно говоря, я слушал лишь отчасти. Я все еще с тоской смотрю на комнаты. У меня вдруг пропало настроение обсуждать работу.