Изабель
Я могу быть немного предвзятой, но я думаю, что “Клуб непристойных игроков” должен быть лучшим секс-клубом в мире. Хорошо… мне не с чем сравнивать. Или есть с чем сравнить. По правде говоря, я никогда не ступала нога в другой секс-клуб.
Сегодня вечером будет мой первый.
Поэтому я могу немного нервничать. Одно дело зайти в секс-клуб, которым владеет твой муж и который построил его лучший друг, и совсем другое — зайти в чужой клуб, где ты не знаешь ни души.
По крайней мере, я вхожу с двумя чертовски горячими мужчинами рядом со мной. Я не должна так волноваться.
Но вдруг я вспомнила, как Хантер впервые выдвинул идею открыть секс-клуб со своими деловыми партнерами, и тот факт, что я подумала, что это безумная идея.
Ночной клуб — это одно.
Черт, даже стриптиз-клуб был бы преувеличением, но полноценный секс-клуб?
Наверное, я никогда не видела себя женой владельца секс-клуба, но я знала, что в тот момент, когда я влюбилась в Хантера, меня ждет дикая поездка.
Тихий, любящий йогу книжный ботаник, чьи родители — бухгалтеры, внезапно оказывается во владении самым причудливым заведением в Брайар-Пойнт.
— Ты дрожишь, — шепчет Хантер мне на ухо, когда мы проходим через парадные двери Fire Palace, семилетнего кинк-клуба в центре Феникса. Он более сдержанный, чем Salacious, почти как спикизи с входом внизу, под, казалось бы, обычным баром. На улице было так тихо, что я подумала, что мы ошиблись местом, но как только мы прошли через дверь, я поняла, почему.
Fire Palace не шумный танцевальный клуб, и я нигде не слышу секса. Даже в нашем клубе, если прислушаться, можно услышать мягкий гул секса на заднем плане. Я имею в виду… это происходит почти в каждой комнате здания. Дрейк мог только сделать комнаты звуконепроницаемыми. Не говоря уже о том, что некоторые из них специально не звукоизолированы.
Когда мы подходим к прилавку хозяину, красивому блондину с волосами длиннее, чем у Дрейка, и голубыми глазами, сфокусированными прямо на нем, я улыбаюсь и пытаюсь спрятаться за двумя мужчинами.
— Хантер Скотт. Я здесь, чтобы увидеть Мирабель Сантос.
— О да, мистер Скотт. Она сказала мне, что вы прийдете.
Мужчина лезет под прилавок и достает ключ. Это не ключ-карта, как у нас. Это настоящий ключ, и он висит на черной цепочке для ключей, которая напоминает мне те, что использовались в старых отелях.
— Fire Palace организован по комнатам, чтобы обеспечить максимальную конфиденциальность и безопасность. Она сказала мне дать вам ключ от VIP-апартаментов, где она встретится с вами ровно через час. Пожалуйста, воспользуйтесь люксом… — его глаза бегают между нашими тремя лицами, и мои глаза расширяются, когда я понимаю, что он имеет в виду, — как бы вы хотели, пока она не встретится с вами.
Дрейк сдерживает смех. — Нет ли бара, в котором я мог бы подождать?
— Боюсь, мы не подаем алкоголь, но наверху есть лаундж, где можно утолить жажду.
Ничего себе, мы звучим так взволнованно в нашем клубе?
— Разве мы не можем осмотреться? Разве нет места, где люди… общаются? — спрашивает Хантер.
— Пообщаться? У нас есть групповые занятия по четвергам и субботам вечером от…
— Неважно, — вставляет Хантер, выхватывая ключ у мужчины. — У вас есть вода или что-то в комнатах для моей жены, верно?
Он кажется напряженным, поэтому я нежно прижимаю его руку к своему телу, пытаясь успокоить его. Ему еще рано выходить из себя, а Хантер немного вспыльчив.
— Да сэр.
— И, пожалуйста, скажите мисс Сантос, что нам не нужен час. Мы здесь, чтобы увидеть демонстрацию шибари в десять, так что я был бы признателен, если бы она не заставила нас ждать в нашей… комнате.
Человек за прилавком выглядит неуверенно. — Да сэр.
— Пошли, — ворчит он, таща меня к двери.
— Думаю, я буду наверху, в баре, — говорит Дрейк, направляясь к лестнице, ведущей на улицу, и я чувствую укол разочарования, увидев, как он уходит один.
— Пошли, Дрейк. Ты же не хочешь пропустить демонстрацию.
— Пойдем с тобой… в твою секс-комнату?
— Мы не… Ты можешь просто пройти? — Хантер говорит.
Смеясь, Дрейк следует за нами через двери в клуб. Так много для того, чтобы быть тихим. В тот момент, когда мы входим в длинный темный коридор, звуки секса за каждой дверью смешиваются с громкими басами музыки. На самом деле я очень впечатлена тем, что мы не могли слышать ничего из этого в вестибюле.
Атмосфера этого клуба совсем не похожа на Salacious. Вместо того, чтобы войти в одну большую комнату, нам приходится блуждать по лабиринту коридоров с дверями с каждой стороны, пронумерованными золотыми буквами. Нам требуется несколько минут, чтобы найти нашу комнату тридцать три.
Держа Хантера за руку, я стою рядом, позволяя ему открыть дверь, и оглядываюсь на Дрейка, когда слышу оглушительный рев, доносящийся из комнаты напротив. Мы с Дрейком встречаемся взглядами и оба сопротивляемся желанию рассмеяться, прежде чем ворваться в нашу комнату.
В тот момент, когда за нами закрывается дверь, становится немного тише. Немного. Музыка здесь по-прежнему громкая, и я не могу понять, что издает грохот: бас или изголовье кровати.
— Это странное место, — бормочет Дрейк, оглядывая нашу комнату.
Хантер все еще сжимает челюсти, что, я знаю, означает, что он раздражен. Ему явно не нравится, что нас завели в комнату, как заключенных, но я знаю, что это была просто деловая тактика. Технически мы их конкуренты. Они проявят к нам уважение сразу после того, как смирят нас.
— Мне это не нравится, — бормочет Хантер.
— О, это не так уж и плохо… — говорю я. Комната хорошая. Он хорошего размера и пахнет чистотой, жасмином и хлопком. Справа гигантская кровать и диван вдоль стены с мини-баром и шкафчиком у противоположной стены. Здесь темно, что придает комнате сексуальную атмосферу. Что, я думаю, компенсирует тот факт, что сама комната немного… скучна.
Подойдя к шкафу, я открываю дверцы и нахожу именно то, что ожидал: веревки, наручники, крошечные бутылочки со смазкой, похожей на гостиничные шампуни, и миску с презервативами. В ящиках лежат запечатанные и нераспечатанные секс-игрушки — анальные пробки, фаллоимитаторы, анальные шарики. Меня смешит, что эти вещи меня больше не беспокоят.
— Это чушь собачья, — бормочет Хантер, шагая по комнате.
— Детка, расслабься, — отвечаю я, подходя к нему и проводя руками по его груди. Дрейк падает на диван позади нас.
— У нас есть час, — шучу я, пытаясь поднять мужу настроение. — То, что Дрейк здесь, не означает, что мы не можем использовать комнату.
— Будь моим гостем, — смеется Дрейк.
Мой муж только закатывает глаза, но его плечи немного расслабляются, когда его руки скользят по моей спине. — Этой даме лучше поторопиться. Я не буду сидеть здесь взаперти в течение часа.
Не проходит и часа, как раздается стук в дверь. В спешке Хантер подходит и открывает ее. Красивая женщина с большими зелеными глазами и гладкими черными волосами вежливо улыбается нам.
— Я Мирабель, — говорит она с небольшим поклоном. — Надеюсь, вам понравилась ваша комната.
— Мы не просили комнату, — отвечает Хантер сквозь стиснутые зубы.
Заглянув внутрь, она замечает крупного мужчину на диване и удивленно приподнимает брови. — Жаль. Я не знала, что ты привезешь третьего. Я была бы счастлива разместить его в гостиной для одиноких.
— Есть зал для одиноких? — Дрейк скулит с дивана.
— Я поговорю с хозяином на стойке регистрации. Приношу свои извинения, — говорит Марибель с милой улыбкой. На первый взгляд она не кажется мне хозяйкой секс-клуба. Она выглядит такой милой и обычной.
— Спасибо, — отвечает Хантер, и я замечаю, как он немного расслабляется в моих объятиях.
— В своем электронном письме вы упомянули демонстрацию шибари. Вас все еще это интересует?
— Да, пожалуйста.
— Абсолютно. Вы трое можете следовать за мной.
Я снова оглядываюсь на Дрейка, и мы выражаем удивление, когда встаем в очередь за Хантером и Мирабель.
— Наши участники ценят осмотрительность, — говорит она, оглядываясь на нас. — Вот почему мы держим это в тайне с ключами и дверями. В нашем клубе есть общественные мероприятия и места для общения участников, но им нравится, что они могут прийти сюда по любой причине и не рисковать встречаться с кем-то, кого они знают за пределами клуба.
— В нашем клубе мы продвигаем открытый и непредвзятый подход. Им нечего скрывать в поисках удовольствия в нашем клубе.
— Как же ты свободен, раз чувствуешь себя так, — отвечает она с застенчивой улыбкой, и Хантер хмурит брови. Затем Мирабель оглядывается на меня. — Ты спрашивал свою жену или любую другую женщину, если уж на то пошло, насколько удобно им чувствовать себя замеченным в секс-клубе? Общественные ожидания совсем другие.
Я отвожу глаза, когда замечаю, что Хантер смотрит в мою сторону.
— Мы работаем над тем, чтобы разрушить эти ожидания, мисс Сантос. Не угождать им.
— Я восхищаюсь тобой за это, — отвечает она, и на этот раз я чувствую на себе взгляд Дрейка. Глядя в его сторону, наши глаза расширяются, когда мы снова боремся с улыбками. Я думаю, мы оба находим это невероятно неудобным, но я рада, что он здесь, чтобы разделить со мной юмор.
Когда мы доходим до конца коридора, Мирабель достает из браслета ключ и отпирает дверь. Он выходит на большую площадь, напоминающую мне небольшой концертный зал. Комната широкая и узкая со сценой в другом конце. Люди сбиваются в небольшие группы, наблюдая за представлением. На пути стоят колонны, так что я пока не совсем понимаю, что происходит, но когда мы пробираемся в комнату, я ахнула, когда увидела молодого человека, подвешенного в воздухе. Он висит вниз головой, связан тугой черной веревкой. За ним стоит пожилой мужчина, медленно крутящий веревку, так что подвешенный человек вертится. Когда он возвращается лицом к пожилому мужчине, он притягивает его ближе, чтобы показать, что его рот идеально выровнен с пахом другого мужчины.
Я уверена, что он сделал это намеренно.
— Это Максвелл, — с улыбкой говорит Мирабель. — Он отличный инструктор по Шибари. Обязательно загляните в его мастерскую. Он вытащит кого-нибудь из зала для демонстрации.
Я подхожу ближе к Хантеру.
— Тогда мы останемся здесь, — отвечает он.
Когда я снова оглядываюсь на Дрейка, чтобы увидеть его реакцию на мысль о том, что его вытащат на сцену для демонстрации, он слишком занят, разглядывая женщину, которая кокетливо смотрит на него. Мне приходится сдерживать свою зависть, когда я вижу его внимание к кому-то другому. Я хочу расстроиться из-за этого, но, думаю, я не могу ожидать, что он останется со мной всю ночь.
Он только вчера вечером привел домой двух девушек… неужели ему так срочно нужно найти кого-то еще? Разве он никогда не устает от всего этого?
Кого я пытаюсь рассмешить?
Конечно, нет. Он молод и великолепен, и женщины одержимы им. Если он может быть свежим каждый вечер, зачем ему останавливаться?
Мы молча наблюдаем за демонстрацией, пока Максвелл медленно распутывает подвешенного в воздухе человека, дергая за веревки таким образом, чтобы он мог медленно и безопасно спуститься на пол, не упав на голову.
Прежде чем он закончил, я слышу, как Мирабель разговаривает с Хантером, ее голос едва перекрывает музыку.
— Твои гости могут остаться и посмотреть следующую демонстрацию, если ты хочешь пойти со мной в офис, чтобы мы могли поговорить о делах.
Хантер косится на меня. — Все хорошо?
— Конечно, — отвечаю я с улыбкой.
Взглянув на Дрейка, он кивает, и в ответ Дрейк делает шаг ближе ко мне, как будто мгновенно понял безмолвную просьбу своего лучшего друга защитить меня. Внезапно его интерес к леди ледяной воды пропал. Это не первый раз, когда Дрейку приходится наблюдать за мной в клубе. Хантер не любит, когда я хожу одна, даже в Salacious. Даже если это совершенно безопасно с камерами и вышибалами на каждом шагу.
Так что, если ему нужно отойти, он передает меня своему лучшему другу, как будто я ребенок, которому нужна няня. Это действует мне на нервы, но я не спорю. Он просто хочет защитить меня, и я знаю, что именно так Хантер показывает свою любовь.
Хантер прижимается губами к моей щеке, прижимая меня к своему телу.
— Веди себя хорошо, — рычит он мне в ухо, и мурашки бегут по моей спине от мрачного хрипа его слов, которые больше похожи на сексуальное обещание, чем на серьезное предупреждение.
— Или что? — отвечаю я, оглядываясь на него сквозь ресницы.
Он шлепает меня по заднице и целует в губы, вжимая язык между ними и владея моим телом, пока я не задыхаюсь в его объятиях. Затем он отрывается, оставляя меня дезориентированной и уставившейся на сцену.
Подвешенный человек больше не подвешен. Теперь он стоит спереди и в центре, совершенно голый, демонстрируя замысловатые следы веревки по всему телу. Толпа охает и охает на исполнителей, как будто они художественный шедевр.
— Похоже, это больно, — бормочет рядом со мной Дрейк.
— Что случилось, Дрейк? Боишься немного боли? — поддразниваю я, глядя на него. Он стоит ближе, чем раньше, почти позади меня, словно какой-то телохранитель.
Он наклоняется, пока его рот не оказывается ближе к моему уху, и отвечает: — Нисколько. А ты?
— Нет, — отвечаю я, высоко подняв подбородок.
— Ты хочешь сказать, что не возражал бы против того, чтобы тебя подвесили там, как пиньяту?
Я кусаю губу, сдерживая смех. — Это не сильно отличается от воздушной йоги, которой мы занимаемся в моей студии.
Его глубокий смешок вибрирует у меня за спиной. — Я гарантирую, что это совсем другое.
Человек с веревочными штампами по всему телу ушел, и на сцене остался только Максвелл, демонстрант, и я поднимаю взгляд как раз вовремя, чтобы увидеть, как он смотрит на меня. Я замолчала, ожидая, пока он заговорит. Я чувствую, что меня поймал учитель, говорящий в классе.
— Вы двое, — зовет он меня и Дрейка.
— Мы? — спрашиваю я, указывая на свою грудь.
— Да. Вы двое идеально подошли бы для моей следующей демонстрации. Не хотели бы вы подняться сюда и попробовать это вместе?
— Я не… — начинает Дрейк, но мужчина перебивает его.
— Я не прикоснусь к ней. Только ты.
Дрейк напрягается позади меня.
Я потеряла дар речи, когда смотрю на черные веревки, свисающие с потолка. С одной стороны, это может стать отличной тренировочной возможностью, чтобы узнать, что нам нужно знать о Salacious, и мне бы очень хотелось посмотреть, как мы можем привлечь наших участников к этим демонстрациям. Я тоже всегда хотела попробовать шибари. Это безвредно. Я имею в виду… мы здесь, чтобы учиться.
С другой стороны, если Хантер увидит меня на сцене, он может плохо отреагировать.
Но я буду с Дрейком.
— Хорошо, — кричу я, делая шаг к сцене.
— Действительно? — Дрейк тихо отвечает. Обернувшись, я протягиваю к нему руку.
— Это просто демонстрация. Мы должны изучить этот материал. Ну давай же.
Он колеблется, беря меня за руку, но все же позволяет мне подняться на три ступени вверх по черной сцене, где мы встречаемся с Максвеллом под ярко-розовым светом банки, сияющим со стропил.
— Прекрасная пара, — приветствует нас Максвелл, когда мы встречаем его посреди сцены.
Рука Дрейка все еще в моей, поэтому я быстро сжимаю ее и смотрю на него с поджатой улыбкой. Он лишь качает головой в ответ. Это уже делает его неудобным, я могу сказать.
— Спасибо, — отвечаю я Максвеллу.
— Я хотел бы показать тебе, как завязать ремни пятиугольника на этой красивой женщине, хочешь научиться? — он спрашивает.
Дрейк откашливается. — Конечно.
— Отлично. Платье прекрасное, но шлейка лучше подошла бы без него. Не могла бы ты снять его? Ты можешь сказать «нет».
У меня пересыхает во рту. Снять мое платье? На сцене?
Я просматриваю собравшуюся толпу в поисках признаков Хантера или Мирабель, но не вижу их. Я в лифчике, а это секс-клуб. Я имею в виду… вряд ли здесь неуместно быть полуголым. А я с Дрейком.
Это просто демонстрация.
— Ага, — быстро отвечаю я. Стянув бретельки с плеч, я позволила моему платью упасть до щиколоток. Когда я поднимаю его и поворачиваюсь, чтобы повесить на стул слева, я вижу выражение лица Дрейка, и он выглядит совершенно разъяренным. Его щеки покраснели, и нет, это не просто ярко-розовый свет, сияющий на нас. Его глаза широко раскрыты, а челюсть сжата. Он делает шаг ко мне, не сводя глаз с моего лица, а не моего почти прозрачного лифчика.
— Красиво, — говорит Максвелл. Затем он привлекает внимание Дрейка, протягивая ему одну из черных веревок.
— Теперь встань позади нее, — говорит он ему, и Дрейк повинуется. Он так близко позади меня, что я чувствую тепло его тела на своей коже.
— Свернув веревку вдвое, протяните ее между грудями и вокруг спины.
Я расслабилась и гордо стою там, глядя на публику, а Дрейк тянется вокруг меня и прижимает веревку к моей коже. Даже когда он кладет его мне между грудей, я в порядке. Но по мере того, как демонстрация продолжается, каждый шаг добавляет еще один слой веревки вокруг меня, между грудями, затягивая их все туже, пока они не начинают выступать сквозь слои веревки, мое тело начинает реагировать нервным возбуждением.
Я не совсем понимаю, что чувствует Дрейк, но каждый раз, когда его пальцы проводят по моей обнаженной коже, по коже бегут мурашки, и, клянусь, я почти представляю, как его прикосновение задерживается каждый раз, когда мы соединяемся. Даже сквозь стучащую музыку я слышу его дыхание у себя в ухе, когда он пытается связать меня.
Это всего лишь ремни на моей верхней половине, обмотанные вокруг груди и туловища. Я смотрю вниз и вижу узор в виде звезды на верхней части груди.
— Пожалуйста, повернись, чтобы показать зрителям узел сзади, — говорит ему Максвелл, и я немного вздрагиваю, когда меня разворачивает. В одних только стрингах и этой упряжи моя задница выставлена напоказ для публики, и хладнокровная уверенность, которую я чувствовала минуту назад, исчезла.
Пока Максвелл демонстрирует Дрейку, как завязывать узел у меня на спине, я сосредотачиваюсь только на прикосновении Дрейка и его успокаивающем присутствии, вплетая и расплетая веревку, пока она не будет завязана.
— Отлично, — объявляет Максвелл, когда все готово. Я смотрю на Дрейка, и мы обмениваемся долгим зрительным контактом, не похожим ни на что из того, что мы когда-либо делили. Это не наши обычные внутренние шутки или смех в неловкие моменты. Это интенсивно и интимно.
— Пожалуйста, повернись для публики, — говорит Максвелл, и я медленно поворачиваюсь, чтобы показать сбрую. Я могу быть в лифчике, но с таким же успехом я могу быть голой, потому что эта сбруя обнажает мою грудь.
Толпа аплодирует, и я думаю, что все кончено, меня накрывает чувство облегчения.
Но Максвелл пока не показывает нам, как его снять.
— Эта подвеска отлично подходит для разных позиций доминирования. Просто и эффективно. — Затем он смотрит на Дрейка и говорит: — Возьми ее за переднюю часть ремня безопасности и потяни к себе.
Мои широко распахнутые глаза встречаются с глазами Дрейка, прежде чем я осторожно киваю. Затем с интенсивностью, сияющей в этих голубых глазах на моем лице, он хватает ремни прямо между моих грудей и дергает меня к себе.
Воздух в моих легких практически выбивается из меня, когда я сталкиваюсь с его твердым телом. Жар пронзает мои внутренности, разжигая огонь внизу живота.
Толпа реагирует так, как я не ожидаю. Аплодисментов нет, но кто-то громко реагирует чем-то, похожим на стон, и у меня начинает кружиться голова от этого странного нового возбуждения, которого я не ожидала.
— Это отличная подвеска и для лифтов. Хочешь попробовать? — спрашивает он, глядя на Дрейка.
— Так? — спрашивает он, и он больше не выглядит злым. Он тоже не колеблется и не сдерживается. В выражении лица Дрейка есть что-то, что показывает, насколько он наслаждается этим сейчас. Что-то в этом действительно его возбудило, может быть, связывание веревкой — один из его изломов.
Затем Дрейк тянется ко мне сзади, удерживая тугой узел на моей спине, а другая рука тянется вниз, чтобы взять меня за бедро, когда он легко поднимает меня, и мои ноги инстинктивно обвивают его.
В тот момент, когда я обнимаю Дрейка своими бедрами, со мной что-то происходит.
Его талия шире, чем у Хантера. Ощущение другого мужчины между моими ногами чуждо, но это всего лишь Дрейк. Он мой друг… мой лучший друг. Он мне как семья, и между нами нет ничего сексуального, но сейчас… ощущение невесомости в его объятиях опьяняет.
— Ты в порядке? — шепчет он, легко обнимая меня, и наши лица разделяют всего несколько дюймов.
Не говоря ни слова, я киваю. Потому что я в порядке, и я не совсем уверена, правильно это или неправильно. Это не кажется неправильным, но я немного беспокоюсь о том, насколько хорошо я себя чувствую. Даже если мы на самом деле не пересекаем черту, я определенно не должна чувствовать это возбуждение в объятиях лучшего друга моего мужа.
— Теперь ты можешь ее опустить, — говорит Максвелл, и я отрываю глаза от Дрейка, когда он опускает меня на землю. — Поверните ее, пожалуйста.
Дрейк разворачивает меня спиной к себе, и снова я думаю, что мы достигли конца демонстрации, и я всего в нескольких шагах от того, чтобы снять эту веревку и снова надеть платье.
Опять неправильно.
— Последняя позиция, — говорит он, и я смотрю на Максвелла, когда он говорит Дрейку, — Согни ее.
У меня пересыхает во рту. Потому что где-то в комнате я чувствую, как на нас смотрит Хантер. Я снова осматриваю комнату, но не вижу его. Хотя я его чувствую.
Он там. Он видит меня обнаженной и связанной с его лучшим другом, и мое сердце бешено колотится в груди при этой мысли.
Удерживая узел между моими лопатками, Дрейк подталкивает меня вперед, пока я не повисаю на бедрах. Затем я снова поднимаю глаза и на этот раз нахожу в толпе эти темные глаза. Он стоит на краю комнаты рядом с Мирабель и смотрит на меня и Дрейка. Там, где должны быть ярость и ревность, есть выражение благоговения и интриги. Почему он не останавливает это?
— С обвязкой контроль и толчки становятся намного мощнее. Будьте готовы продемонстрировать.
Мы с Дрейком одновременно напрягаемся. Но взгляды толпы прикованы к нам, и энергия в зале не позволяет нам отступить. Мы зашли так далеко и почти закончили, но даже когда мой муж наблюдает через всю комнату, я чувствую Дрейка позади себя. Я чувствую сексуальную энергию его тела, удерживающую мое. Подавляя, доминируя и контролируя меня таким образом, что мои трусики становятся мокрыми, а мое тело горит.
Откашлявшись, Дрейк отталкивает меня назад, но не совсем касается моего зада, как я ожидала. Я, наверное, не должен быть так разочарован, как сейчас.
— О, я думаю, ты можешь добиться большего. На самом деле покажи ей, — говорит Максвелл, и толпа вопит, подгоняя Дрейка. Я слышу, как он рычит позади меня, крепче сжимая мои ремни.
Затем меня резко дернуло назад, пока я не почувствовала, как он врезается мне в зад, и я издала воющий визг от внезапного удара. Горячее возбуждение разливается по моей крови от безошибочного ощущения его твердой, как камень, длины.
Толпа снова реагирует, на этот раз аплодируя и крича.
Как только Дрейк врезался в меня, он исчез. Я вдруг скучаю по весу его члена у моей задницы и, кажется, не могу перестать думать об этом. Даже когда я снова смотрю на Хантера через комнату, наблюдая за ним с более пустым выражением лица.
Затем Максвелл ведет Дрейка, снимая с меня привязь, и я не могу обдумать ни единой мысли. Мой разум плавает. Я продолжаю чувствовать его твердость против себя и неоспоримую силу толчка.
Когда мы уносимся со сцены, раздаются новые аплодисменты, и когда мы встречаем Хантера у двери, я поднимаю глаза и вижу, как Дрейк неловко ерзает.
— Это было впечатляюще, — говорит Хантер, обнимая меня за талию, теперь надежно прикрытую моим платьем. Хотя веревка до сих пор горит, как эхо нашего времени на сцене. Я продолжаю смотреть на лицо Хантера, пытаясь найти гнев, но его нет. Он кажется спокойным, и мне интересно, он просто накапливает свой гнев, когда мы наедине, или его лучший друг не так сильно расстроился, как должен был бы, увидев, как его лучший друг трет его жену на сцене.
— Мне нужно выпить, — бормочет Дрейк.
— Мне тоже, — отвечаю я.
— Тогда пошли, — добавляет Хантер, и с этими словами мы втроем быстро направляемся к двери.