В этот раз я, по крайней мере, не обмочила штаны. Или обмочила?
Нависающие надо мной лица приобретают фокус. Слова — ясность, будто кто-то в этой неловкой сцене включил звук.
— Я в порядке, — заявляю я после того, как касаюсь пальцами промежности леггинсов, чтобы убедиться, что они сухие.
Брюнетка с короткой стрижкой хмурится в дюйме от моего лица.
— Скорая помощь уже в пути. Я — медсестра. У вас был приступ.
Повернув голову набок, осматриваюсь. Я в вестибюле банка — подо мной холодная плитка. Зашибись.
— Эм… нет. — Я вскакиваю на ноги.
— Не пытайтесь встать, — предупреждает медсестра.
— У меня эпилепсия. Тут не на что смотреть. Я в порядке. В полном. Отмените вызов «скорой». — Я выставляю ладони вперед, посылая всем сигнал остановиться.
Хватит возиться со мной.
Хватит беспокоиться обо мне.
Продолжайте свой день.
Слишком поздно. Я слышу звук приближающихся сирен.
Все взгляды в вестибюле прикованы ко мне.
Из моей груди вырывается нервный смешок.
— Всего лишь небольшой приступ. — Я провожу пальцами по волосам. — Видимо, пропустила прием лекарств. Я в порядке.
Банковские служащие настороженно смотрят на меня и сочувственно улыбаются, прежде чем возобновить движение очереди.
Морщась от стука в голове, смотрю на часы. Я опаздываю на собеседование. А я не могу опоздать. Мне нужна эта работа.
Девочка-подросток с косичками протягивает мне мою сумку.
— Спасибо, — с улыбкой шепчу я, прежде чем ее мама тянет ее к выходу как раз в тот момент, когда медики «скорой» влетают в двери.
Мне не удается достаточно быстро скрыться в темном углу или в черной дыре, так как медсестра, которая так любезно вызвала скорую помощь, решает сдать меня, когда медики обшаривают вестибюль в поисках человека, нуждающегося в медицинской помощи.
— У нее был припадок, — говорит им медсестра, указывая на меня.
— Простите, что вас вызвали. Я в порядке. Я уже ухожу.
— Вы не можете вести машину, — встревает медсестра.
Я не в больнице. Ты не моя медсестра. Спасибо за помощь, леди, но топай дальше.
— Гм… — Я роюсь в карманах, а затем в сумочке в поисках телефона. — Да. Я знаю. Я кому-нибудь позвоню.
С телефоном в руке и вымученной улыбкой поворачиваюсь по кругу, словно угрожая взорвать бомбу.
У меня меньше пятнадцати минут, чтобы успеть на собеседование вовремя.
Но я уже видела этот взгляд раньше, тот, который бросает на меня высокий парень в униформе. Он не согласен отпустить меня.
Ну, поехали…
После поверхностного осмотра «скорой», отправляю короткое сообщение Заку Хейсу с уведомлением об опоздании на собеседование. Затем сижу в своей машине — моем временном жилище, — делая вид, что ожидаю того, кто заберет меня, пока машина «скорой» не отъезжает от банка.
Имея высшее образование, я живу в своей машине. Такое должно быть достойно своего шоу. И бесплатной терапии.
Не теряя времени, переодеваюсь, не проявляя внимания к прохожим, которые могут увидеть меня полуобнаженной.
— Ты станешь легендой, — говорю я женщине в зеркале заднего вида. — Будешь заниматься творчеством… — я хмурюсь, как и отражение в зеркале, — …каким-нибудь. Но сегодня… — наношу на губы блеск, — …ты получишь эту работу. Будешь чистить туалеты так, как Да Винчи ваял свою Мону Лизу, и благодарить за это, как… — я кривлю накрашенные губы, — …Ганди.
Проклятье… голова раскалывается.
После короткой поездки на собеседование зачесываю назад несколько прядей потускневших светлых волос и вылезаю из своего временного жилища, направляясь к дому в конце тупика. Это не дом за миллион долларов или что-то в этом роде, но он красивый, а его покатая крыша и асимметричные линии выделяют его среди остальных однотипных соседских домов района.
По всей длине одноэтажного дома тянутся окна, придавая ему вид оранжереи. Я не занимаюсь мытьем окон, поэтому надеюсь, это не станет нарушением условий договора.
Дело — верняк, если хозяева не расстроены моим опозданием. К Хейзам меня направили Мамфорды, пожилая пара и мои лучшие клиенты. Мне сказали, что миссис Хейз больна, а мистеру Хейзу требуется помощь в уборке, чтобы он мог проводить больше времени со своей женой. Эти новые клиенты могли бы стать моим билетом к постоянному жилью. Следующий шаг? Работа, связанная с фотосъемкой и нескончаемыми путешествиями. Преимущества в виде медицинской страховки для оплаты моих лекарств и неожиданных визитов в больницу тоже были бы кстати.
Быстро поправив блузку с манжетами, чтобы разгладить складки, тяну ее вниз, чтобы она соответствовала капри с завышенной талией.
Плечи назад.
Голову выше.
Уверенная улыбка.
Жму на звонок и вглядываюсь в стеклянную дверь.
Несколько капелек пота скапливаются в подмышках. Я говорю себе, что это из-за жары, но в Атланте сейчас только весна. Наверное, это всё припадок. Эпилепсия может быть сукой, как и жизнь без медицинской страховки.
К двери, с важным видом и доброй мальчишеской улыбкой, подходит высокий мужчина лет тридцати, на нем выцветшие серые спортивные штаны и черная футболка. Полагаю, это сын хозяев или их зять. Прежде чем открыть дверь, он чешет затылок и зевает, будто только что проснулся. Его темные волосы лишь немного длиннее пятичасовой щетины, покрывающей половину лица.
— Доброе утро. Вы, должно быть, Эмерсин? — Он разбивает мое имя на три слога, делая между ними паузы. Немного забавно.
— Да. Эмерсин Кларк, — отвечаю я с полуулыбкой и легким прищуром, пытаясь его прочитать.
Он слегка кивает и отступает в сторону.
— Прошу, входите.
— Спасибо. — Я высвобождаю ноги из своих поддельных Birkenstock. — Вы — сын? Зять?
Выбившиеся пряди волос касаются моего лица, поэтому я заправляю их за ухо с одной стороны.
Сузив глаза, он поджимает губы в крошечной ухмылке и склоняет голову набок, будто я задала вопрос не на английском. Может, я невнятно произношу слова. В порядке ли мой мозг?
— Или… — я морщу нос, — друг семьи? Ни один из вышеперечисленных? Я просто заткнусь и дам вам позвать Зака. Я написала ему, что опаздываю, поэтому надеюсь, он все еще здесь.
Он неуверенно смеется, на его лбу появляются морщинки замешательства.
— Эм… Зак — я.
Мои глаза расширяются, а губы приоткрываются, но у меня пока нет слов.
— Мне вас посоветовали Мамфорды, — говорит он.
Очень медленно я киваю. Мамфорды, милая парочка лет семидесяти, сказали, что дали мои контакты своим «друзьям». И почему-то в голове рисовалась еще одна пожилая пара, потому что пожилые люди дружат только с другими пожилыми. Правильно?
Неправильно.
— Я…
Я прочищаю горло.
— Я сделала предположение. — Мое лицо искажается в гримасе. — Неверное предположение. Это… немного смущает. Я думала, вы…
— Старый?
С нервным смешком киваю.
— Виновата. — Несколько секунд я потираю виски.
— Вы хорошо себя чувствуете? Если нет, мы можем встретиться в другой день.
— Нет. — Я опускаю руки и выдавливаю улыбку. — Я в порядке. В моем банке произошел инцидент. Кому-то потребовалась неотложная медицинская помощь. К моменту приезда «скорой» все улеглось, но я уже понимала, что не успею сюда вовремя. А я ненавижу опаздывать. Так что, теперь борюсь с легкой головной болью, вызванной стрессом. — Полуправда. Мне обязаны оплатить часть кредита за то, что я не наврала с три короба.
— Надеюсь, это не вооруженное ограбление или что-то в этом роде.
— Что? — Я прищуриваюсь. — О. Нет. Всего лишь… клиент потерял сознание. Он в порядке. Я полагаю.
Чувствует ли он, как я взволнована? Мои губы двигаются. Слова льются рекой. Однако я не уверена, что они правильные.
Мне нужна эта работа.
Мне нужно отоспаться.
Мне нужно, чтобы мой мозг хоть раз сотрудничал со мной. Только в этот раз.
— Мамфорды от вас в восторге, так что я рад, что вы пришли.
— Они хорошие люди.
— Просто старые, — снова говорит Зак с легкой ухмылкой, вызывая у меня нервный смех.
— Старше меня. И… очевидно, вас тоже.
— Я попрошу вас посетить дамскую комнату и вымыть руки. Потом вы сможете познакомиться с моей женой. А после я покажу вам дом.
О, отлично… гермофоб (прим.: гермофоб — это человек, который боится микробов или озабочен чистотой). Не то, что мне сейчас нужно. Гермофобы — заноза в заднице. Я следую за ним за угол в дамскую комнату. Я работала на некоторых подобных ему. Я не очень жалую подобные условия труда, но могу подыграть ОКР, когда отчаянно нуждаюсь в деньгах… как в настоящее время (прим.: Обсессивно-компульсивное расстройство — это психическое расстройство, которое проявляется в наличии комплекса повторяющихся нежелательных мыслей и страхов (обсессивность), которые приводят к патологически цикличным действиям (компульсивность)).
После мытья рук с хирургической тщательностью и с открытой дверью, чтобы он мог засвидетельствовать мое внимание к деталям, Зак ведет меня в солярий. И…
Бог ты мой…
Это Амазонка. Я не преувеличиваю. Мне приходилось бывать в домах с обилием растений, но это следующий уровень. Посередине в большом сером кресле с откидной спинкой сидит женщина. Яркое лоскутное одеяло покрывает ее ноги. Когда мы приближаемся, она наносит на губы бальзам и поправляет на голове цветочный шарф.
— Добро пожаловать в джунгли, — говорит Зак. — Это моя жена Сюзанна. Детка, это Эмерсин Кларк.
Зак сжимает ее ногу, и она игриво отбрасывает его руку легким пинком.
Мой взгляд мечется между теплой улыбкой Зака и озорной ухмылкой Сюзанны.
— Приятно познакомиться, Эмерсин. Я бы пожала вам руку, но Зак впадет в панику. Он боится, что я могу чем-нибудь заразиться и умереть. — Она смеется. — Срочная новость. Я уже больна и умираю.
Ладно…
Дело не в том, что у меня дрянное чувство юмора. В конце концов, я бездомная с неврологическим расстройством и кучей просроченных студенческих кредитов и медицинских счетов, и, тем не менее, я не перерезала себе вены. Однако не знаю, уместно ли смеяться над шуткой Сюзанны.
Она смеется.
Зак улыбается и качает головой.
Я на девяносто девять процентов уверена, что под этим шарфом у нее нет волос, потому что бровей у нее тоже нет. Итак, они смеются над тем, что я считаю раком, а я подыгрываю и выдаю немного своего безумного нервного смеха.
Ха-ха… м-да. Я снова вне зоны комфорта. Раковый юмор может иметь специфичный вкус.
— Извините. Плохая шутка с незнакомкой, — извиняется Зак.
— Нет. Я… я уверена, что важно не воспринимать вещи слишком серьезно, когда имеешь дело с чем-то, что выходит из-под твоего контроля, — говорю я, но что я знаю? Возможно, у них все под контролем. Возможно, они испробовали все экспериментальные методы или решили дать ей достойно умереть дома среди восьмидесяти миллиардов растений. Я действительно не знаю. И если бы не нужда в деньгах, я бы удрала отсюда. Я бы предпочла не драить унитаз, пока в том же доме умирает женщина. Каков будет протокол? Продолжать уборку? Улизнуть? Вызвать «скорую»? Вызывают ли «скорую» умирающим?
У такой двадцатитрехлетней девушки, как я, недостаточно жизненного опыта, чтобы справиться со смертью незнакомого человека. Мы едва знаем, как справляться с утратой наших любимых сериальных героев, за которыми запоем наблюдаем в течение недели. Вообще-то, я давно ничего не смотрела. У бездомных нет Netflix.
— Умная девушка. — Сюзанна подмигивает мне. — Я победила его один раз, а теперь он вернулся с удвоенной силой. У меня больше нет груди, но рак вернулся. Поди разберись.
Да, я далеко за пределами своей зоны комфорта, и все же мои следующие слова:
— У меня эпилепсия, так что… — Это вылетело у меня изо рта, как сорвавшаяся с поводка собака, в мгновение ока умчавшаяся на два квартала вперед.
И? Что я этим хотела сказать? А? Зачем им об этом знать? Эпилепсия — новый вид рака? Моя болезнь не должна меня убить, если я буду принимать лекарства и соблюдать меры предосторожности, что я делаю не очень хорошо, но это на моей совести. Не то чтобы Сюзанна могла выпить таблетку, не принимать ванну в одиночестве и окружить себя небьющимся стеклом, и ее рак останется под контролем.
— О, мне жаль. Она у вас всю жизнь? — Сюзанна на самом деле кажется заинтересованной, будто я не намекнула, что знаю, через что она проходит, потому что у меня случилось несколько припадков.
— Мне поставили диагноз год назад. Это ерунда. Правда. За исключением того случая, когда у меня случился эпичный эпилептический припадок, и я потеряла контроль над своим мочевым пузырем. И… забыла поменять свой экстренный контакт. Больница позвонила моему бывшему парню, который все еще числился моим контактным лицом в экстренных случаях. О… он, кстати, к тому времени уже женился и у него родился ребенок. Представьте, что вас вызвали в больницу из-за вашей бывшей девушки… у которой случился припадок, когда она лежала в постели с другим случайным парнем, с которым познакомилась через приложение для знакомств. Жестко, когда тебе чуть за двадцать… даже если ты оптимист.
Тишина.
Слишком много тишины.
Я поделилась слишком многим.
Где же эта кнопка «отмотать назад», когда она так нужна.
Зак и Сюзанна переглядываются, на их лицах нечто среднее между ухмылкой и гримасой.
Почему я решила, что лучшим уходом от темы рака будет разговор об эпилепсии, парне на одну ночь из Тиндера и мокрой постели?
Зак откашливается.
— Вы принимаете лекарства? — Конечно, он хочет знать, придется ли ему возиться со мной, пока он заботится о своей больной жене.
Пощипывая переносицу, смотрю себе под ноги.
— Да, — шепчу я сквозь удушающее смущение. — И я э… извините. — Поднимаю на них глаза и морщу нос. — Я сказала больше, чем вам нужно было знать. Я в порядке. У меня легкая форма эпилепсии, и я практически ей не страдаю, если принимаю лекарства.
ЕСЛИ принимаю лекарства. ЕСЛИ могу их себе позволить.
А что значит «легкая форма» эпилепсии? Они не спрашивают меня, так что я придерживаюсь этой версии.
Ухмылка Сюзанны пробирается к ее глазам.
— Если вы не умеете находить хотя бы немного юмора в трагедии, жизнь надерет вам задницу.
Я отвечаю резким кивком.
— А теперь давайте поговорим о вашем наряде. Он восхитителен. — Сюзанна обводит взглядом мою рубашку и капри. — Девушка по моему сердцу. Это Anthropologie?
Взглянув вниз, провожу рукой по мятому подолу.
— Э… возможно. — Я улыбаюсь. — Я не первоначальная владелица. — На секунду прикусываю язык. — Это прозвучало странно, будто я это украла. Я не крала. Я…
Им не нужно знать, что я покупаю себе одежду «бывшую в употреблении, но в хорошем состоянии», потому что баланс моего банковского счета не поддерживает мой вкус к дорогим вещам. Думаю, признания о недержании мочи на сегодня достаточно.
— Мне нравится Anthropologie, — говорит Сюзанна, словно мой словесный понос только что не изверг убогое объяснение того, где я покупаю одежду. — Держу пари, это из их магазина. Я не была там целую вечность. Зак не очень любит шоппинг.
Зак пытается придать себе раздраженный вид, но терпит поражение. Он не может смотреть на нее более двух секунд, чтобы его ослепляющее обожание не изменило его черты и не отразилось в золотисто-карих глазах. Целью романтической жизни каждой женщины должно стать полное отвержение любого мужчины, который смотрит на нее с чем-то иным, кроме подобного уровня обожания.
Я почти уверена, что тот Случайный Парень не смотрел на меня так в ту ночь, когда я обмочилась в его кровати в момент припадка. И я знаю это потому, что на следующий день он написал мне сообщение с просьбой купить ему новый матрас. Судя по всему, моча просочилась в прокладку.
— Детка, мне нравится делать с тобой что угодно, — говорит Зак.
Вот оно. Прямо здесь. Мои жизненные цели. Мне нужно найти парня, который скажет: «Детка, мне нравится делать с тобой что угодно».
— Следуйте за мной… — Зак кивает в противоположном направлении, еще несколько секунд удерживая свое внимание на Сюзанне.
Этот обожающий, продолжительный взгляд также добавлен в мой список желаний.
— Приятно было познакомиться. — Я улыбаюсь Сюзанне, которая, как я надеюсь, забудет о моем нелепом сравнении эпилепсии с раком и чрезмерно неуклюжем разговоре о недержании.
— Мне тоже, Эмерсин. Надеюсь, мы сработаемся.
— Эм. — Я слегка пожимаю плечами. — Друзья зовут меня Эм.
— Эм… — Сюзанна несколько раз кивает. — Пусть будет, Эм. А мои друзья зовут меня Сьюзи.
— Пока, Сьюзи, — бросаю я через плечо, следуя за Заком.
Он включает свет в спальне.
— Мы хотим простую уборку.
Ничто в нем или в этом доме не кажется простым.
— Тщательно вытирать пыль. Тщательно подметать. Тщательно убираться. Тщательно…
Я смеюсь.
— Поберегите кислород. Предполагаю, все обязанности должны выполняться тщательно, если не указано иное.
Зак смущенно улыбается мне, показывая лишь намек на белоснежные зубы.
— Справедливо.
Он включает свет в главной ванной, и я захожу внутрь, делая мысленные пометки о том, что придется чистить. Большая душевая с плиткой. Глубокая ванна. Две раковины. Туалетный столик с зеркалом и подсветкой.
Рядом с туалетным столиком стоит огромная банка с плоскими камнями. На каждом камне есть надпись.
— Она всегда называла меня своей скалой, — говорит Зак, переводя мое внимание с банки на себя. Он прислоняется плечом к дверному косяку. — После того, как ей поставили диагноз, я начал собирать камни. Каждое утро я просыпаюсь рано и пишу на камне то, что мне в ней нравится.
Он пожимает плечами. Его щеки заливает румянец, и он на секунду отводит взгляд.
— Каждый день я отдаю ей камень, чтобы она знала, сколько всего я люблю в ней, и все эти мелочи придают мне силы.
— Это… — Я не уверена, подберу ли правильное слово.
— Жалко? — усмехается он.
— Нет. Я хотела сказать «романтично», но это тоже не то слово.
— Банально?
Я смеюсь, несколько раз мотая головой из стороны в сторону.
— Определенно, нет. Очаровательно и… да. Очаровательно.
Губы Зака на секунду кривятся. Он задумчив, что делает его немного загадочным. Он многое говорит глазами, но я недостаточно хорошо его знаю, чтобы перевести выражение его лица в слова.
— Я придерживаюсь «банального».
Мне не удается скрыть ухмылку.
— Итак… где мы остановились? Ах, да… — Он выходит из ванной и направляется по коридору. — У нас есть три спальни, две полноценные ванные комнаты и санузел. Гостиная, кабинет и кухня. Я не жду, что вы будете стирать, готовить еду или мыть посуду. Всем этим я занимаюсь сам. А также уходом за джунглями.
— А так вот что это было — джунгли. — Я следую за ним через кухню к противоположной стороне дома и к двум другим спальням.
Зак смеется.
— Это ее любимая комната. Воздух там лучше. Не буду врать; она разговаривает со своими растениями. Одна из бесконечного множества мелочей, что я люблю в ней.
Никто никогда не говорил, что любит во мне бесконечное множество мелочей. Либо Сюзанна — величайшая женщина, либо я не настолько великолепна… определенно не так великолепна для бесконечного множества.
Или… и это может оказаться правильным ответом… Зак не такой, как большинство других мужчин.
— Я не насмехаюсь, — говорю я. — Это чудесная комната.
Я мысленно добавляю целый дом растений в свой список будущих целей, а также нахожу мужчину, который готовит, убирает, моет посуду, стирает и любит во мне бесконечное множество мелочей. Каким образом моей маме удалось находить себе стольких мужчин, которые были полной противоположностью Заку Хейзу?
— Эти спальни не используются, но все равно нуждаются в тщат… — Зак останавливает себя и ухмыляется. — Они по-прежнему нуждаются в хорошей уборке и чистке пылесосом каждую неделю. Чистящие средства и инвентарь мы предоставим сами, так как хотим, чтобы в нашем доме использовались определенные продукты. Если вам нужно что-то еще, просто дайте мне знать.
Выключив свет в спальне, он возвращается на кухню.
— Есть вопросы?
— Вторники вам подходят?
Он наполняет стакан водой из диспенсера из нержавеющей стали, стоящем на кухонной стойке.
— Каждую неделю?
Я киваю, засовывая пальцы в задние карманы.
— Во сколько вы будете начинать?
— Решать вам, но я бы предпочла не начинать раньше девяти.
Зак криво ухмыляется.
— Девять тридцать?
С тихим смехом приподнимаю плечо.
— Конечно. В девять тридцать подойдет. У вас есть еще вопросы ко мне? Еще рекомендации? Мой номер социального страхования, чтобы вы могли меня проверить? Отпечатки пальцев? Стоимость моих услуг?
— Нет. — В его глазах вспыхивает веселье. — Мамфорды — единственная рекомендация, в которой я нуждаюсь, потому что они очень щепетильны и внимательны. И стары.
Я закатываю глаза.
— Уверен, вам пришлось хотя бы один раз пройти тест на детекторе лжи, чтобы они вас наняли.
— Они старше. И любят, чтобы все было тщательно, — говорю я, несколько раз кивая. — И я знаю, что вы — фанат тщательности.
— Это точно. — Несколько секунд он сосредоточенно смотрит на стакан воды в своей руке. Поскольку он не пьет и не предлагает мне, я предполагаю, что вода для Сюзанны.
— Что ж, спасибо. Я с нетерпением жду возможности поработать на вас. Я… ммм… найду выход сама, и увидимся во вторник в девять тридцать.
— Спасибо, Эмерсин.
— Эм.
— Эмерсин. — Он сжимает губы в твердую линию, будто прикусывает язык.
Ладно, он предпочитает Эмерсин. Я выбегаю из дома прежде, чем он успеет увидеть мою ухмылку.