После целого дня и еще одной ночи в больнице меня выписывают с новыми лекарствами и рекомендацией отдохнуть несколько дней. К ужину я просыпаюсь в полутемной комнате хостела и вижу возле кровати знакомый силуэт.
— Привет. — Зак сдержанно и устало улыбается мне.
Я облизываю пересохшие губы.
— Тебе не следовало приезжать. Я в порядке, — шепчу я.
— Я твой муж и контактное лицо на случай чрезвычайной ситуации. Я должен был приехать.
Я твой муж.
Каждый раз, когда я вижу Зака или слышу его голос после нашего расставания, в мою грудь будто врезается грузовик, разрушая стену, воздвигнутую вокруг моего сердца, чтобы держать эмоции под контролем.
— Держу пари, сейчас ты хочешь со мной развестись, — бормочу я, потянувшись, чтобы включить свет у кровати.
Зак отводит от меня взгляд, меж его бровей пролегает тонкая морщинка.
— Я этого не говорил.
— Тебе и не обязательно.
— Как думаешь, в чем причина твоего приступа?
Пожимаю плечом, и теперь уже я не могу смотреть на него.
— У меня эпилепсия. Со всеми вытекающими.
— Но этого не должно было произойти, если ты принимаешь лекарства… если следишь за своим здоровьем. — В данный момент он звучит слишком по-отечески.
— Ну… — Я сглатываю комок гнева и сожаления, застрявший в горле. — Полагаю, я виновата в том, что не слежу за своим здоровьем. Трудно стремиться к успеху и заботиться о себе. И трудно праздновать день рождения друга, не выпив пару рюмок.
Я закрываю глаза и отгоняю слезы.
— Тебе следовало обратиться к врачу здесь. Я бы заплатил.
— Я не хочу, чтобы ты за это платил! — Слова выходят немного резче, чем я намеревалась.
— Эм… — Он кладет руку мне на ногу. — Это единственная причина, по которой я женился на тебе.
Милое Сердечко, не слушай его. От этого ты лишь разобьешься на мелкие осколки.
Единственная причина. Я это знаю. Правда. Причина только в этом. И так будет всегда. Тем не менее, это не меняет моих чувств, как бы я ни хотела, чтобы реальность управляла моими эмоциями. Являются ли эмоции завышенных ожиданий менее настоящими, чем все остальные?
— Прости, — шепчу я. — Становится все труднее принимать твою щедрость, когда я ничего не отдаю тебе взамен. Живя в Атланте, я, по крайней мере, убирала твой дом и помогала готовить.
— Я же говорил, что включение тебя в мою страховку не повлияет на мою жизнь.
— Чушь собачья. Ты в Малайзии. Если не знаешь, как далеко это от Атланты, позвольте я тебе подскажу. Это на другом конце земного шара. Не говори, что, женившись на мне, записавшись контактным лицом на случай чрезвычайной ситуации, став моим папиком в плане страховки и выплатив мои кредиты до последнего цента, все это не влияет на тебя. Ты здесь, а тебя здесь быть не должно. Ты не должен убирать за мной бардак моей жизни. У Эмерсин есть кот. Без проблем. Зак спешит на помощь. Эмерсин бездомная. Без проблем. Зак спешит на помощь. У Эмерсин гребаная эпилепсия. Без проблем. Зак спешит на помощь. Эмерсин нужна страховка. Без…
— Я понял! — Он встает и, ероша волосы, начинает расхаживать по комнатушке. — Я просто не знаю, чего ты от меня ждешь. Не волноваться о тебе? Не протянуть тебе руку помощи? Когда ты вернешься в Атланту, я позволю тебе убрать весь мой дом. Подстричь газон. Прополоть сорняки. Помыть мою машину. Все, что захочешь, лишь бы ты не чувствовала себя в долгу передо мной.
— Я занималась сексом.
Если моя цель — заставить его замолчать, миссия выполнена. Не знаю, какова моя цель и почему я это сказала. Я признаюсь… в чем? В неверности?
— Л-ладно… — Он прищуривается и останавливается. — Ты не обязана рассказывать мне об этом. У нас не такой брак.
Я смеюсь, несмотря на боль, разрывающую грудь, отчего она болит сильнее головы.
— Я знаю, что не должна. Но меня влечет к тебе. И пока ты не обезумел от моих слов, это ничего не значит.
Это значит все. Он — все, о чем я могу думать. Ложь — самая честная форма самосохранения. Звучит как оксюморон. Но это правда. Возможно, это единственная форма самосохранения. Правда требует полного риска. В каждой относительной истине есть часть абсолютной истины.
Я пожимаю плечами.
— К слову, я также запала на Майкла Б. Джордана, Кей Джея Апа и Чарли Пута. — Мои пальцы слегка касаются повязки на голове. — Так что не надумывай себе лишнего.
Зак моргает несколько раз.
— А ты говорила им, что занималась сексом?
— Пока нет. Но чуть позже обязательно отправлю им сообщения в личку.
— Я… — Наморщив лоб, Зак медленно качает головой. — Я польщен.
Застонав, отвожу взгляд.
— Я не намеревалась льстить тебе.
Засунув руки в задние карманы джинсов, он молча ждет, когда я обращу на него внимание. Я кожей чувствую силу его взгляда. Когда возвращаю глаза к его лицу, он спрашивает:
— Тогда каковы твои намерения?
Сев прямо, подтягиваю ноги к себе, прижимая их к груди, как щит.
— Хочешь знать, что на самом деле придает мужчине сексуальность?
Его щеки чуть розовеют, источая уязвимость. Мне нравится его уязвимая сторона. В нее я влюбилась в первую очередь.
Я смотрю на изголовье кровати, потому что знаю, что каждое чувство, которое испытываю к Заку, отражается в моих глазах, и мне не скрыть этого ни от него, ни от кого-либо еще.
— Доброта.
Рискнув поднять взгляд не более чем на секунду, я наблюдаю за его реакцией — он явно не то ожидал от меня услышать. Вновь опустив подбородок, медленно выдыхаю.
— Не доброта ко мне, хотя в то время ты бесконечное число раз был ко мне добр. А то, как ты относился к Сьюзи. Все, что делал для нее. То, как заботился о ней. То, как смотрел на нее. С любовью. Добротой. Это как смотреть фильм с героем, в которого не сразу влюбляешься, но он покоряет твое сердце своей… ну, личностью. Всеми своими внутренними качествами. Не своей внешностью, социальным положением или банковским счетом. А только… собой. Тем, что он хороший человек. Ты хороший человек, Зак. И я нахожу это невероятно сексуальным. Поэтому иногда мне трудно смотреть на тебя, зная, что ты мой муж, но… не в привычном смысле этого слова, когда я так много мечтала о тебе.
Он долго не отвечает, делая ситуацию еще более неловкой, и тогда я снова смотрю на него. Выражение его лица — непроницаемо.
— Ты считаешь привлекательным… меня… — он запинается, глаза слегка сужаются, будто он не может подобрать нужных слов, — …мой образ. Ты надеешься однажды найти мужчину, который будет любить тебя так же, как я любил Сюзанну. Не меня. Просто кого-то вроде меня.
Готово ли мое сердце перестать лгать или я все еще в режиме самосохранения? Это он. Я не заблуждаюсь. Я люблю Зака. Я восхищалась им. Конечно, я завидовала Сьюзи, потому что хотела, чтобы в моей жизни был такой Зак. Но я не влюбилась в него, в Зака Сьюзи, пока она не умерла. Я чувствовала его любовь ко мне, пусть и не в романтическом смысле. И до сих пор ее чувствую.
Я ничего не говорю, потому что ненавижу ложь, но очень боюсь правды. Вместо этого медленно киваю, словно соглашаясь с ним. Я не согласна с ним, но понимаю, что он имеет в виду. И, возможно, он говорит это серьезно, или лжет, чтобы защитить что-то, чем не готов поделиться или признать.
Дверь позади Зака открывается.
— Привет. — В комнату входит Лия.
— Привет. — Я улыбаюсь, будто ни в чем не бывало. — Вы познакомились?
Лия улыбается Заку и кивает.
— Да. Это я его впустила.
Конечно. Я не подумала об этом, когда проснулась с ним в одной комнате.
— Хочешь перекусить? — спрашивает она.
— Если ты не против, я задержусь на несколько дней и заберу ее к себе в отель? — спрашивает Зак Лию.
— Со мной все в порядке. Лекарства снова при мне. Все хорошо.
Взгляд Лии мечется между мной и Заком.
— Эм… тебе определенно нужно несколько дней на поправку.
— Я в порядке.
Ее глаза расширяются, и она поджимает губы.
— Это не подлежит обсуждению, — отрезает Зак.
— Ты мне не родитель, Зак.
— Я твой муж.
Рот Лии приоткрывается, и она таращится на меня.
Да-да… я его слышала.
Отвечаю ей хмурым взглядом, потом перевожу его на Зака. Он не знает, что я ей открылась. Но он все равно сказал это.
— Думаешь, сможешь разыгрывать эту карту всякий раз, когда захочешь заставить меня сделать что-то против моей воли?
— Да. — Если бы уголки его губ не изогнулись в крошечной ухмылке, было бы намного легче высказать все, что я думаю на этот счет.
— Я возьму один выходной, но останусь здесь.
— Три дня, и ты остаешься со мной. — Зак скрещивает руки на груди.
— Или… — вмешивается Лия, — …вы можете решить по ходу дела. День за днем. Если потребуется лишь один выходной, то никаких проблем. Если понадобятся три, это тоже нормально. И, учитывая травму головы, неплохо, если бы ты пожила в отеле, где тебе не придется покидать комнату, чтобы воспользоваться ванной. Где есть обслуживание номеров, если тебе не захочется выходить, чтобы поесть. Где в номере есть телевизор, и тебе не нужно будет делить его с другими постояльцами в общей гостиной.
Я сильно хмурюсь, глядя на Лию.
— Итак, решено. Ты поедешь со мной на один, но, скорее всего, три дня, — Зак усмехается.
— У тебя нет работы?
— Есть, — возражает он. — Но еще у меня есть отпуск.
— Что ж, это будет дерьмовый отпуск, — замечаю я.
— Куала-Лумпур прекрасен. — Торжествующая ухмылка не сходит с его лица.
— Тогда поброди вокруг и посмотри на все прекрасное. Я останусь здесь поправляться.
— Я упакую для тебя вещи, — говорит Лия.
— Предательница, — бормочу я.
Меньше чем через пять минут мой чемодан стоит у двери, а Лия надевает мне на ноги туфли.
Обняв меня на прощание, она шепчет на ухо:
— Не отталкивай его. Мечты на то и даны, чтобы им следовать.
Возможно. А это означает, что сердца тоже на то и даны, чтобы их разбивали.
По дороге в отель Зак тянется через заднее сиденье и берет мою руку, дружески сжимая. Я игнорирую его, стараясь смотреть в окно, чтобы он не забыл, как мной манипулирует.
— Ты объявила мне бойкот? — спрашивает он, когда мы заходим в лифт. — У нас первая официальная ссора?
Я смотрю на зеркальные двери. Зак остановился в шикарном отеле, и обычно я бы не упустила случая прокомментировать это, но я молчу, потому что… да, я объявила ему бойкот.
— Что, если я скажу, что тоже нахожу тебя привлекательной?
Двери открываются.
Я резко поворачиваю голову в его сторону. Зак с ухмылкой выходит из лифта.
— Ты серьезно смеешься надо мной? Ты пролетел через полмира, чтобы проверить, в порядке ли я, или чтобы посмеяться надо мной?
— Я не смеюсь над тобой. — Он катит мой чемодан по длинному коридору и останавливается у предпоследней двери справа. Открыв, придерживает ее для меня и кивает. — Ты привлекательная. Это ведь комплимент? Или уже перестало им быть?
Я пробираюсь мимо него в огромный номер, на самом деле, это люкс с двумя отдельными спальнями и просторной гостиной с двумя диванами, стеклянным журнальным столиком в стиле модерн, телевизором и полностью оборудованной кухней, не говоря уже о завораживающем виде на город.
— Голодная? — Зак продолжает говорить, а я продолжаю на него злиться.
— Нет, — бурчу я, обхватывая себя руками и глядя в окно на живописный вид светящихся башен-близнецов Петронас и башни Куала-Лумпур.
Почувствовав его присутствие рядом со мной, я напрягаюсь, потому что мне трудно дышать, когда мы наедине. Раньше рядом с Заком у меня не возникало таких проблем с дыханием, но он странно влияет на мое сердце, заставляя каждый вдох и выдох вырываться с чуть большей силой, а каждый удар звучать громче и вибрировать в груди.
— Я рад, что ты… извлекаешь пользу из своей молодости и знакомишься с другими людьми.
Я издаю кашль-смех, чуть не задыхаясь. Извлекаю пользу из своей молодости для секса? Он рад, что я занималась сексом?
— Что произойдет, когда ты перестанешь искать оправдания? — Я медленно оборачиваюсь и перевожу взгляд на него, поскольку он стоит менее чем в футе от меня.
— Оправдания?
— Думаешь, я хочу испытывать к тебе чувства? Думаешь, мне от этого комфортно? Думаешь, мне нравится быть замужем, но не по-настоящему? Тебе так проще — притворяться дурачком? Типа… ложь для меня — самое простое решение. Признаюсь, Зак. Я преуменьшаю свои чувства к тебе, чтобы ты не испытывал дискомфорт, чтобы наша и без того странная договоренность не стала действительно странной… действительно неловкой. А ты притворяешься, что испытывать влечение к кому-то и находить его привлекательным — одно и то же, и словарь может согласиться с тобой, но мы оба знаем, что это не так. И я извлекла пользу из своей молодости, потому что хотела короткую передышку от мыслей о тебе. На одну ночь я почувствовала себя нормальной и не такой мечтательницей. А на утро я вышла за его дверь и почувствовала себя изменщицей.
Брови Зака сходятся на переносице.
— Ты мне не изменяла.
Медленно кивнув, я шепчу:
— Не в твоих мыслях.
— Эмерсин… — он потирает виски и на несколько секунд закрывает глаза, — …я не знаю, что ты хочешь, чтобы я сказал.
Я делаю все неправильно. Сьюзи хотела не этого. Я не должна усугублять его стресс и замешательство. А именно это я и делаю. После нескольких секунд тишины я вздыхаю и поступаю правильно.
— Я хочу, чтобы ты сказал, что почистишь пупок, прежде чем мы отправимся на пляж.
Зак открывает глаза и отнимает пальцы от висков. Через несколько мгновений до него доходит, и он кивает.
— Только если ты покроешь свою монобровь воском.
Я ухмыляюсь.
— Удар ниже пояса.
Когда правда ранит, вы меняете тему на что-то настолько не относящееся к делу, что жизнь снова кажется уравновешенной — нормальной — только на время, достаточное, чтобы перевести дыхание. Я позволяю Заку перевести дыхание, и, возможно, улучаю минутку и для себя.
Выражение его лица понятно без слов: облегчение, может быть, еще и немного вины, но в основном облегчение.
— Пойду спать. Я не голодная, но мы позавтракаем.
— Спокойной ночи, Эм, — шепчет он.
Я пробираюсь в спальню.
— Эмерсин?
— Да? — Я стою спиной к нему.
— Это линия. Может быть, дверь. Может быть, гребаная гора… не знаю. Но я знаю, что когда пересеку ее, пути назад не будет. Я знаю, что не могу забрать ее с собой. И уже много дней я думал о том, чтобы уйти с ней… уйти к ней. Это была всего лишь мимолетная мысль, не больше. Как бы то ни было, ты стала единственным человеком, встречи с которым я ждал с нетерпением. Ты стала причиной того, что я так близко от той линии, от той двери, в футах от вершины. И, вероятно, главный вопрос в том… чего это будет стоить?
Поняв, что он больше ничего не скажет, я медленно закрываю за собой дверь, заползаю в кровать полностью одетая, накрываюсь одеялом и засыпаю.