У нас хорошо получается игнорировать оставшиеся без ответа вопросы. Зак улетает. Я работаю над редактированием фотографий и моими страницами в социальных сетях. На нашу годовщину он присылает мне огромный букет роз. Опять же, в данный момент статус нашего брака сбивает меня с толку. Если у нас не такой брак, тогда зачем дарить цветы?
Отец Лии умирает, и я лечу в Нью-Йорк на похороны. Не уверена, когда она будет готова вновь начать путешествовать, но надеюсь, что скоро, потому что жить с мужем, не ощущая себя его женой, очень больно.
— Привет! — Ухмыляющийся Зак заглядывает на кухню после двухдневного отсутствия. — С днем рождения.
Я закрываю ноутбук, стоящий на кухонном столе, и откидываюсь на спинку стула, а он ставит на стол рядом с ноутбуком розовую коробку, перевязанную белой лентой, а затем медленно целует меня в губы.
— Спасибо, — бормочу я и ухмыляюсь, а Зак садится на соседний со мной стул и ослабляет галстук. — Не стоило.
Я отрываю взгляд от коробки. Конечно, я безумно рада. Мне в жизни дарили не так уж много подарков. И дней рождений я тоже справляла не так уж много, так что я эгоистично наслаждаюсь этим моментом.
Я поднимаю крышку. Внутри фотокнига в твердом переплете. «Дайан Арбус: монография апертуры» (прим.: апертура камеры — отверстие, через которое проходит свет).
— Зак… — шепчу я, когда вижу, что это первое издание 1972 года.
Книга полна портретов в нетрадиционных позах обычных людей из рабочего класса, а также тех, кто жил на задворках общества, таких как проститутки и великаны. Он сильно потратился на покупку.
Я прижимаю книгу к груди.
— Это слишком, но идеально. Ты такой внимательный. Я… — Останавливаю себя, прежде чем глупые слезы наполнят глаза. — Спасибо.
Положив книгу обратно в коробку, сажусь ему на колени, обвиваю руками за шею и крепко целую.
— Что ты делаешь? — спрашивает он хриплым голосом, когда я соскальзываю вниз и становлюсь перед ним на колени, потянувшись к его ремню. — Я купил это тебе не для того, чтобы ты…
Он делает паузу и глубоко вдыхает, когда я обхватываю его рукою.
— Я просто… — он путается в словах, — …говорю, что тебе не нужно… бл***дь…
Его глаза закрываются, когда мою руку заменяет мой рот.
В настоящей близости трудно ориентироваться, когда любишь. Я желаю доставить удовольствие Заку, потому что люблю его, а не потому, что пытаюсь отплатить или заслужить его любовь. В большинстве случаев я не сосредотачиваюсь на том, как сильно повлияло на мою жизнь отсутствие отца. Легко притворяться, что у меня есть здравый контроль над близостью и отношениями, но это не так. Я все еще учусь.
С довольной и очень благодарной улыбкой Зак неторопливо поднимается и идет в душ.
— Собирайся, — кричит он на половине пути по коридору. — Я приглашаю тебя на ужин.
Я хихикаю, совершенно потеряв голову от волнения. Он не проявляет признаков вины, будто я сделала это только из-за подарка. Не спешит отвечать взаимностью, хотя не сомневаюсь, что позже он щедро отблагодарит меня в честь дня рождения. Это кажется… нормальным. В не совсем нормальных обстоятельствах я обрела небольшой баланс.
Зак ведет меня в японский ресторан, где мы разуваемся у входа. Я смотрю на него с интересом.
Он подмигивает.
— Первый раз?
Я киваю.
— Хорошо. — Его плечи распрямляются, подбородок вздергивается вверх, а губы изгибаются в торжествующей ухмылке. — Рад, что знакомлю тебя с этим первым.
Администратор проводит нас к нашему столику. Я смотрю на Зака с любопытством. Он кивает, чтобы я села первой, так что я устраиваюсь на подушке и опускаю ноги в углубление под низким столиком.
— Это дзасики, — говорит он, когда нам вручают меню (прим.: дзасики — это комната с деревянным полом, покрытым татами, на которых стоят низенькие деревянные столики. Вокруг столиков гости сидят на подушках дзабутон).
— И ты это знаешь, потому что часто бываешь здесь или в Японии?
Взглянув на свое меню, он пожимает плечами.
— И то, и то. О… свадьба Аарона и Даниэль перенесена на следующую неделю. Так что ты на нее успеешь, если только Лия не соберется уехать раньше.
— Почему свадьба на следующей неделе?
— Бабушке Даниэль нездоровится, а ей хочется быть на свадьбе.
— Думала, ты скажешь, что Даниэль беременна.
Зак со смехом разворачивает салфетку и расстилает ее на коленях.
— Нет. Но тоже вариант.
— Значит, я впервые познакомлюсь с ней на свадьбе?
— Видимо.
— Какая она?
Мы делаем паузу в разговоре, чтобы заказать напитки и еду, и как только снова остаемся одни, Зак, прищурившись, смотрит на меня.
— О чем мы говорили? Ах, да. Даниэль. Она фармацевт. И обожает плохие шутки Аарона. Они оба хотят одного ребенка и собаку.
Я улыбаюсь, но улыбка быстро сникает, и я медленно киваю.
— Можно вопрос?
— Конечно.
— Вы со Сьюзи планировали завести детей?
Брови Зака натягиваются, как линованная бумага.
— Да.
— Ты все еще хочешь детей?
Он глубоко вздыхает, медленно качая головой и проводя рукой по лицу.
— Я не могу об этом говорить.
— Прости, — шепчу я, постукивая ногтями по стакану с водой.
— Нет. — Он опускает руку на колени. — Все в порядке. Просто я не уверен, чего хочу, поэтому мне трудно думать о детях, когда я даже не думаю о новом браке.
Я хмурюсь.
Зак щиплет переносицу.
— Бл*дь… я ведь женат, — он усмехается.
Следуя его примеру, я фыркаю.
— До меня тоже доходил такой слушок. Уместны поздравления или соболезнования?
— Эмерсин… я не это имел в виду. — Он кусает губы и качает головой.
— Все нормально. Когда разговор начинается с детей и переходит к матери твоих возможных будущих детей, я не ожидаю, что ты будешь рассматривать меня в такой роли.
Зак изучает меня с непроницаемым выражением, а затем скользит рукой по столу и нежно сжимает мою руку.
— Послушай, я не знаю, куда двигаюсь. Не знаю, куда двигаешься ты. Но могу сказать, что в данный момент мне нравится то, что у нас есть.
Я улыбаюсь, и по большей части, искренне, но я не чувствую, что знаю, что в данный момент у нас есть. Это неуютное счастье.
На следующее утро около шести я отправляюсь на пробежку — слабая попытка привести мысли в порядок. Пробежав чуть больше пяти миль, сворачиваю на нашу улицу и вижу на подъездной дорожке Зака, смотрящего на часы. Он весь потный и тяжело дышит. Он тоже нуждался этим утром в хорошей пробежке.
— Сколько ты пробежал? — спрашиваю я.
Он поворачивается, и на его лице расцветает медленная улыбка.
— Доброе утро. Восемь миль.
Я закатываю глаза и выгибаю спину с протяжным выдохом.
— Ну, конечно.
— Идем в душ. Я приглашаю тебя на завтрак.
— Ты приглашал меня и на ужин.
— Ну, а теперь приглашаю на завтрак. И мне не нужно ничего взамен. — Он подходит ко мне ближе и цепляет пальцем мой палец, легонько встряхивая, выражение его лица такое же игривое.
— Да? — спрашиваю я, чувствуя головокружение.
Его улыбка становится шире.
— Да.
Я опускаю голову, чтобы скрыть нелепое волнение, иду к входной двери и бегу в душ. К тому времени, когда я выхожу из ванной с моими обычными тусклыми светлыми волосами, Зак уже ждет меня у задней двери.
Он отрывается от телефона и улыбается.
— Готова?
— Готова. — Я закидываю ремешок сумочки на плечо, а он придерживает для меня дверь.
Несколько кварталов мы молчим, а потом Зак прочищает горло.
— Я знаю, что ты поощряла пристрастие Сюзанны к «Капитану Кранчу».
Такого я не ожидала. Искоса смотрю на него, но он не отрывает взгляда от дороги. Я знаю, что ты дал ей смертельную дозу морфия. Опять же, вслух я этого не говорю. Смогу ли я когда-нибудь сказать ему об этом? Доверится ли он когда-нибудь мне?
— Не понимаю, о чем ты.
— Обманщица, — Зак усмехается. — Она скрывала это от меня, просто не очень хорошо. Крошки в постели. Да, я находил крошки после того, как вы двое смотрели эти ваши дрянные реалити-шоу. Так что, все ты понимаешь.
Я барабаню пальцами по своим обтянутым джинсами ногам.
— В свою защиту…
— Тебе не нужна защита. Я тоже поощрял ее пристрастие. Ей требовалась целая вечность, чтобы осилить коробку, и хлопья быстро черствели. Я заменял коробку, пока она не видела, съедал тарелку или две хлопьев, всегда оставляя примерно столько же, сколько было в предыдущей. Мишель знала. Она притворялась, что покупает хлопья для Сюзанны, но это был я. Всегда я.
Мою грудь наполняет тепло. Закари Хейс — прекрасный человек. Моя любовь к нему подпитывается тем, что он был добрым мужем для Сьюзи и любовником, которым стал для меня.
— Я знал, — продолжает он, — что она не будет в моей жизни вечно. Я никогда не позволял ей видеть мои слабые моменты принятия. Так что играл роль одержимого мужа, пытающегося спасти свою жену. И в некоторые дни позволял себе верить, что я действительно обладаю этой силой. Но в большинстве случаев… я все понимал. В эти дни я заменял хлопья и красил ей ногти на ногах ядовитым лаком. В эти дни я позволял ей просто… быть.
— Да. Все мы побывали в такой ситуации. Я говорила тебе, что встречалась с Брейди так долго, потому что мне нужен был бесплатный абонемент в спортзал. И под бесплатным абонементом я имею в виду душ. Оглядываясь назад… кто бы оказал сексуальные услуги в обмен на душ?
После нескольких секунд молчания он давится смехом.
— Это… я не могу… Эмерсин… — Зак пытается не рассмеяться, но не может сдержаться.
Моя история не имеет ничего общего с его, и мы оба это знаем. Это просто еще один пример того, как мы без спроса устраиваем друг другу передышку. Вот как мы воспринимаем невыносимую тяжесть момента. Это мы. Это то, что уникально для нас. И я очень сомневаюсь, что они со Сьюзи так делали.
Зак подъезжает к кафе и глушит мотор. Когда он отстегивает ремень безопасности и смотрит на меня, я глупо улыбаюсь ему в ответ. Мы выходим из его машины, не сказав ни слова, а затем Зак встает передо мной, прежде чем мы успеваем отойти на два фута от автомобиля.
— Я не жалею ни о секунде с тобой, если ты так думаешь.
Мой взгляд останавливается на его глазах.
Не успеваю я произнести и слова, как он продолжает:
— Я так стараюсь не жить прошлым, оставаться самим собой. В последнее время было много моментов, когда твое прикосновение спасало меня. Я понимаю, что во всем происходящем сейчас мы не слишком задумываемся о последствиях для будущего. У меня низкие ожидания. Самые низкие.
Поджав губы, я медленно киваю.
— Это немного грустно. Ты должен повысить свои ожидания.
— Возможно. — Он кивает в сторону кафе. — Пойдем завтракать.
После того, как официантка вручает нам меню, я смотрю на Зака поверх моей карты, и он несколько секунд просматривает свою, прежде чем взглянуть на меня.
— Что? — он усмехается.
Я обвожу ногтем край меню, и до меня доносится аромат смеси бекона и кленового сиропа, когда официантка проносит заказ мимо нас в кабинку позади.
— Если между нами никогда не будет ничего большего, чем фиктивный брак и умопомрачительный секс, как думаешь, ты когда-нибудь расскажешь о нас кому-нибудь? Ты когда-нибудь скажешь своей семье, что женился на мне, чтобы дать мне страховку? Если ты снова женишься, расскажешь ли об этом своей жене?
Когда проходит достаточно времени, а Зак не отвечает, я переключаю внимание с меню на его задумчивое лицо.
— Решила ошарашить, да? — Он не смотрит на меня, но ухмыляется. — Тебя спрашивали, замужем ли ты? Во время путешествий кто-нибудь спрашивал тебя об этом?
— Да, — честно отвечаю я.
— И что ты отвечала?
— Я отвечала: нет.
— Почему?
Я усмехаюсь.
— Сам знаешь.
Зак отвечает медленным кивком.
— Ты когда-нибудь думала ответить: «да»?
Я пожимаю плечами.
— Иногда.
— Почему?
Еще одно пожатие плечами.
— Ты сам это говорил. Мне нравится мысль о тебе.
— Мысль обо мне… — повторяет он, чуть ухмыляясь.
— О муже. Доме. Семье. О человеке, не похожем ни на кого из знакомых мне. — Мои губы кривятся. — Конечно, своего отца я никогда не встречала, а мама не водила к нам замечательных мужчин. Так что планка поставлена невероятно низко, но у меня такое ощущение, что ты превосходишь даже самую высокую планку. Думаю, я поняла это с самого первого дня нашей встречи, и когда увидела тебя со Сьюзи. То был день, когда я увидела настоящую любовь.
Лицо Зака окрашивается в розовый, и он отводит взгляд в сторону. Подтолкнув к нему свой стакан воды и обернутые в салфетку столовые приборы, я перехожу на его сторону стола.
— Подвинься.
Он смотрит на меня с подозрением, но подчиняется.
Я сажусь рядом с ним и облокачиваюсь на стол, подпирая щеку рукой, смотрю на него и улыбаюсь.
— В первый год учебы в колледже я пошла на свидание, и одна пара… может, им было чуть за тридцать… сидела на одной стороне кабинки. Должно быть, они заказали по одному из всех блюд в меню, потому что, когда мы заняли свои места, их столик был заставлен едой, и они все еще продолжали сидеть, когда мы покинули ресторан. Я наблюдала за ними больше, чем за своим парнем. Они смеялись. Ели. Игриво подталкивали друг друга. А иногда он наклонялся к ней и что-то шептал на ушко. Она хихикала. Он целовал ее в щеку. Казалось, они по очереди клали руки друг другу на ногу. Будто у них было все время мира. И они были так поглощены друг другом, что их ни чуточку не волновало, что о них подумают посетители ресторана.
Другая моя рука ложится на ногу Зака.
Он улыбается, и это немного напоминает ту улыбку, которую он дарил Сьюзи.
— Так вот, — продолжаю я, — помню, как думала, что однажды найду парня, достойного того, чтобы разделить со мной одну сторону кабинки.
Ухмылка Зака сияет ярче, излучая тепло солнца, достигшего высшей точки в послеполуденном небе. Он убирает мои волосы за ухо, наклоняется ко мне и шепчет:
— Я закажу бельгийские вафли с яичницей. — Затем его губы скользят по моей щеке, оставляя на ней поцелуй.
Я хихикаю.
Следующие полтора часа мы едим, флиртуем, прикасаемся и просто полностью поглощены друг другом. Это сезон бабочек в моем животе. Знала ли Сьюзи, что Зак мне их подарит? Было ли это больше, чем просто случайная надежда, подмигивание одобрения?