До свадьбы остается три дня. Выскользнув утром из постели, я совершаю долгую пробежку. Иногда физические нагрузки приносят мне ясность мысли, но не сегодня. К тому времени, как я возвращаюсь домой, Зак уже одет и поливает растения в джунглях.
— Ты рано ушла на пробежку, — говорит он, когда я осматриваю растения и отрываю сухие листья, как учила меня Сьюзи. — Надо было разбудить меня. Пробежались бы вместе.
— Мне нужно было свободное пространство, — объясняю я.
— Ладно… — Зак отставляет лейку в сторону и кладет руки мне на бедра, несколько секунд всматриваясь в меня. — Сейчас тебе лучше?
— Наверное.
Он целует меня, и я не могу не сдаться. Мне не нравится чувствовать себя не в своей тарелке из-за нашей ситуации.
— У тебя есть платье для свадьбы?
Я отступаю на шаг и смеюсь.
— Я — женщина, увлеченная модой… ты серьезно спрашиваешь меня об этом?
Зак усмехается.
— Ты права. Но у увлеченных модой женщин никогда не бывает слишком много платьев.
— Зак, Зак, Зак… ты разговариваешь на моем языке. Я никогда тебя не отпущу.
В его выражении что-то меняется. Он выглядит… испуганным? Удивленным? Не могу сказать.
— Ты взял смокинг напрокат?
Он качает головой.
— Это небольшая вечеринка, только самые близкие родственники и несколько друзей. Аарон сказал, что я могу быть в костюме.
— Мне нужно увидеть твои костюмы.
— Зачем? С моими костюмами все в порядке.
Я обхожу его и направляюсь в спальню.
— Об этом судить мне.
— Значит, теперь ты судишь мой гардероб? — Он следует за мной.
— Да. Полностью и бесповоротно. Я молча судила твой гардероб с того дня, как мы встретились. — Просматриваю целых два его костюма, не предназначенных для работы.
— Серый. Сюзанне он нравился больше всего, — говорит Зак.
Я оглядываюсь через плечо, приподняв одну бровь.
— Согласна. В этом сером костюме ты смотришься очень красиво. Но… ты был в нем на ее похоронах. С ним покончено.
— Никто и не вспомнит, что я надевал его на похороны. Это обычный серый костюм. На такие вещи никто не обращает внимания.
Я раскладываю на кровати черный костюм и возвращаюсь в гардеробную, чтобы рассмотреть рубашки и галстуки.
— И под «никто» ты имеешь в виду мужчин — мужчины не обращают внимания на такие вещи. Но гарантирую, твоя мама запомнила на тебе этот костюм. Уверена, что образ ее старшего сына, стоящего в сером костюме у гроба его жены, навсегда врезался в ее память.
— Сюзанне нравился этот костюм, — бормочет он, пристально глядя на него.
— Ей нравился ты. — Я снимаю с вешалок несколько рубашек. — Это событие нитями вплелось в этот костюм. Теперь он — воспоминание об очень печальном дне.
— Как и моя кровать.
Я накидываю рубашки на согнутую руку и смотрю на Зака.
— Тогда купи новую кровать.
— Ты хочешь, чтобы я купил новую кровать?
Я качаю головой и возвращаюсь к упомянутой кровати, прикладывая рубашки под пиджак. Рефлекторно я чуть не отвечаю ему, что в какой-то момент снова уеду. Если эта кровать приносит ему покой, я ни за что не откажу ему в этом, когда сама буду объезжать полмира.
Этого я ему не говорю. В данный момент притворяюсь, что никуда не уеду.
— Тебе нравится кровать? Тебе в ней удобно? Если да, тогда оставь ее. Можешь перевернуть матрас. Купить новое постельное белье. Заменить изголовье. Сделать в спальне перестановку. Покрасить стены. Даже, черт возьми, переехать в другой дом. Делай то, что нужно тебе. А если тебе нужно все оставить как есть, то оставь все как есть. Сердце мало контролирует то, что ему нужно. И в этом вопросе у меня нет своего мнения. Только в вопросе выбора костюма. Совесть не позволит мне дать тебе надеть его на свадьбу.
Зак сидит на краю кровати, опустив руки между расставленными ногами.
— Тебя это не беспокоит? Кровать. Дом. Стул и одеяло. Она везде, и ты не против?
С легким смешком я возвращаюсь в гардеробную за галстуками и обувью. У Зака только две пары классических ботинок. И одна из них — черная, которую он носит на работу. Нам нужно пройтись по магазинам.
— Иногда мне кажется, ты забываешь, что я тоже ее любила. Она была моей лучшей подругой и нравилась мне больше тебя.
Я лгу.
— Сурово. — Он с весельем смотрит на меня, когда я выхожу из гардеробной с галстуком и ботинками.
— Нет. Сурово — это выбор твоих галстуков и обуви. Зак, это не нормально. Не буду врать, я немного разочарована в Сьюзи из-за того, что она позволила тебе иметь такой унылый гардероб. Короче говоря… — Я отступаю и окидываю взглядом все, что разложено на кровати. От такого остается только поежиться. — Так не пойдет.
— Я не буду покупать новый костюм ради свадьбы. Я редко ношу костюмы, если это не моя униформа. Это пустая трата денег.
— Тогда купи новую рубашку, галстук и ботинки.
— С моими рубашками все в порядке.
— Зак… — Я хмурюсь. — Прямо сейчас ты губишь мое увлеченное модой сердце. Убиваешь его.
Он закатывает глаза.
— Ладно. Согласен на новую рубашку.
— Галстук и ботинки.
— Никто не будет смотреть на мои ботинки.
— Я буду! — Я упираюсь кулаками в бедра и смотрю в потолок, выдыхая от досады.
— Тогда лучше смотри на мое лицо.
— Зак…
— Эмерсин… — передразнивает он. — Новая рубашка и галстук. Последнее предложение.
— Отлично. — Я фыркаю и топаю по коридору в ванную. — Я быстро приму душ. Захвати мне завтрак. Я съем его по дороге.
— Я мог бы присоединиться к тебе в душе.
— Нет, Закари. Мода — это прелюдия. Вот почему женщины носят нижнее белье. Ты испортил момент.
Закрывая за собой дверь, слышу его смешок. Это заставляет меня улыбнуться. Я горжусь собой за то, что проявила достаточную храбрость (смелость), чтобы поступить зрело, когда он спросил меня о кровати, о присутствии Сьюзи, которое останется в этом доме навсегда.
— Это женский галстук, — ворчит Зак, когда я показываю ему несколько галстуков.
— Попрошу тебя помолчать. Если бы мы оказались в самолете, я бы не стала указывать тебе, как им управлять. Ладненько, тыковка? — щебечу я приторно сладким голоском.
— Мне не нравится. Я не манекен, чтобы меня наряжали. Хочу, чтобы это было отмечено.
— Это отмечено. Но отклонено.
При виде ценника его глаза вылезают из орбит.
— Галстук стоит сто долларов.
— Знаю. Тут дешевые галстуки, но выбор не большой, когда у нас так мало времени.
— Дешевые? Сто долларов за галстук — это дешево?
— В мире моды — да.
— Иисусе.
— Так сойдет. Рубашка и галстук менее чем за триста долларов. Я плачу.
Я подхожу к кассе.
Зак бросает на прилавок свою кредитную карту.
— Ты не будешь покупать мне одежду.
— Буду. — Я подмигиваю продавщице, вручая ей свою кредитку.
Она ухмыляется, быстро взглянув на Зака.
— Привет, Зак…
Я оборачиваюсь, когда к нам приближается пара. Они выглядят почти ровесниками Зака.
— О, привет! — Он усмехается.
— Как дела? — спрашивает парень.
Я расписываюсь за галстук и рубашку и беру пакет.
Когда подхожу к Заку, пара смотрит на меня, а затем на него.
Зак, кажется, не находит слов, поэтому я протягиваю ему руку помощи.
— Привет. Я Эмерсин.
— Роб. А это моя жена Джилл.
Я улыбаюсь.
— Рада встрече.
— Ага… гм… — Зак путается в словах. — Эмерсин помогала мне выбрать новую рубашку и галстук для свадьбы Аарона.
— Аарон женится? — спрашивает Роб.
— Да. Небольшая свадьба в доме наших родителей.
— Передавай ему наши поздравления.
Зак кивает.
— Обязательно. — Он бросает на меня быстрый взгляд, и я натянуто улыбаюсь в ответ. — Мы с Робом — бывшие коллеги. Сейчас он работает в частной авиакомпании.
Я киваю.
— О, понятно.
— А… — Зак смотрит на Роба и Джилл. — Эмерсин убиралась в нашем доме. Они с Сюзанной дружили. Теперь она путешествует по миру, снимая потрясающие фото и видео с другим фотографом.
— Вау! Как захватывающе, — говорит Джилл.
Да, захватывающе. Хотя и не так захватывающе, как этот очень неловкий разговор, где Зак понятия не имеет, как объяснить мой статус в его жизни. Да, я была подругой Сюзанны, но теперь ее нет. Да, я убиралась в его доме, но это больше не моя работа. Я вижу на их лицах вопросы, остающиеся без ответов.
— Ну, теперь ты должен мне обед. — Глядя на Зака, я просовываю руку в задний карман его джинсов — друг или бывшая горничная никогда бы так не поступили. Затем готовлюсь к ответной реакции… к тому, что его тело застынет, или к какому-то еще еле уловимому отвержению.
Ничего не происходит. Возможно, двухсекундная пауза, но ее достаточно, чтобы Зак обнял меня за талию и притянул ближе.
— Да, давай пообедаем, — соглашается он.
Это неожиданно, отчего я испытываю вину за то, что сомневаюсь в нем. Может, все, что ему было нужно, это демонстрация того, что не все нуждается в словесном объяснении. Роб и Джилл видят, что мы больше, чем друзья, и нам не нужно говорить об этом ни слова.
— Тогда, приятного вам обеда, — желает Роб, прежде чем мы поворачиваем к выходу.
— Спасибо, — благодарит Зак по пути к машине.
— За что?
Он наклоняется и целует меня в макушку.
— Ты знаешь, за что.
Я ухмыляюсь. Да, знаю.