«Жить весело и ни о чём не думать» — эти слова стали девизом его никчёмной жизни. Заложник собственных страхов, он честно пытался обходиться без допинга, однако без главного составляющего вся его беззаботность быстро сходила на нет. Суровая реальность отрезвляла, в душу заползала пустота, и Фил снова тянулся к баночке с транками. Она всегда была при нём на случай внезапного рецидива. Так было спокойнее, и вера в собственные силы не пропадала — тупой, утешительный самообман.
Вчера, впервые за три года, он переступил порог загородного особняка Полянских. И что его дёрнуло приехать сюда?! На мгновение полумрак первого этажа и мебель, прикрытая белой тканью, вызвали ассоциации со склепом и останками прошлого, но шумная компания помогла отвлечься от мрачных мыслей, и привычная ностальгия, поначалу охватившая Филиппа, постепенно развеялась.
Друзья быстро адаптировались в доме и, потусив в холле под старые рок-хиты отца, разбрелись по комнатам. Единственным неприкосновенным предметом оставалось мамино пианино. Никто из гостей не решался нарушить негласный запрет и потревожить инструмент — он так и дремал у дальней стены под белой простынёй, будто застывшее в сумерках привидение. Видно, Макс попросил девчонок и парней не притрагиваться к нему.
Ближе к ночи тревога усилилась — сказывались дни, проведённые без допинга, и все установки летели к чертям. Тоска скреблась как крыса по закоулкам сознания, и с каждой минутой становилось труднее дышать. Но после пары бутылок колы Филу заметно полегчало, он будто воспрянул духом, и мир снова завертелся перед глазами живой картинкой.
Утром, проснувшись с Линой, Фил долго въезжал в реал, и когда наконец осознал, что она действительно рядом, в душе всколыхнулось робкое щемящее чувство, которому в тот момент не хотелось давать определения. И даже поняв причины внезапного сна Лины, он не сильно разозлился на Ольку, а вскоре и вовсе забил, ведь утро сияло майским солнцем, а в крови всё ещё бурлил адреналин.
Отсутствие Макса он обнаружил не сразу, но смутные подозрения заставили Фила выбраться наружу и отправиться на поиски друга. Не хотелось, чтобы Лина Альтман вновь пострадала, ведь Макс с лёгкостью вёлся на красивых девчонок и часто менял подружек, ничуть не заботясь об их чувствах.
Фил осторожно толкнул плечом незапертую дверь, прошёл через чисто прибранные комнаты соседей и замер на пороге. Предчувствия его не обманули — Макс вероломно проник в дом Альтман и без зазрения совести окучивал девчонку. Сладкая парочка ворковала за столом кухни, и у обоих на лицах блуждали счастливые улыбочки. Фил вскипел и едва не накинулся на друга с кулаками, но вовремя взял себя в руки и нагло прошествовал к столу. Забавно было наблюдать за Линой, подначивать её и злить Макса. Девчонка ершилась, но заливалась смущённым румянцем, а Филу нравились такие метаморфозы. Макс источал флюиды обаяния и заинтересованно поглядывал на Лину.
Но когда перед ними возникла Эла…
— Ой, как же я забыла! Это Макс, — спохватилась Лина, растерянно взглянув на парня, — а это Эла, моя… — Лина замешкалась, будто из головы разом вылетели все слова.
— Эла, — загадочно улыбнулась та, приходя на помощь дочери.
Макс привычным жестом откинул длинную чёлку, расправил плечи, и в стальных глазах вспыхнул огонёк азарта — так всегда бывало, когда в поле зрения попадала очередная красотка. А в Филе проснулся вредный тролль, и он не собирался одёргивать друга. Это была его маленькая месть за Лину. Пусть придурок подкатывает к мамаше, вот потом будет потеха!..
Справедливости ради, Эла ничуть не изменилась со времён последнего приезда в посёлок и выглядела всё так же молодо и привлекательно. Несла она себя как королева — в жестах, в позах, в интонациях сквозило превосходство и осознание своей неотразимости. А ещё она неуловимо напоминала Камилу — та же уверенность во взгляде и стремление покорять. Между Максом и Элой вибрировал воздух, и Фил, натянув беспечную маску, едва сдерживал смех. Однако веселье вмиг испарилось, как только он уловил во взгляде Лины досаду.
Стоя у плиты, Эла неторопливо варила кофе и с лёгкостью вела беседу.
— А вы, значит, музыканты? — как бы между прочим спросила она. — Филипп, ты разве не в меде учишься?
— Угу, учусь на четвёртом курсе, — слукавил он. — Скоро сессия начинается.
Эла задержала на Филе проницательный взгляд, будто располагала какой-то информацией, и Фил подсознательно напрягся. «Догадывается или берёт на понт?» — мелькнула мысль. Ему совершенно не хотелось посвящать семейство Альтман в свои проблемы.
— Что ж, ничего удивительного в том, что ты увлекаешься музыкой, — прокомментировала Эла, отвернувшись к плите. — В семье Полянских это обычное явление. Помню, и Эдик неплохо играл на гитаре, а ты, Филипп, какой инструмент освоил?
— Фоно, синтезатор и там разное… — нехотя отозвался Фил. В отличие от Макса вежливый интерес этой дамы его раздражал. Макс же неотрывно смотрел на Элу, явно ожидая внимания с её стороны. И когда бодрящий напиток был разлит по чашкам, вызвался помочь — поднялся из-за стола и забрал поднос из рук Элы.
«Бабский угодник», — с усмешкой подумал Фил, замечая мерцающую улыбку на лице молодой женщины.
— И что же вы играете? — Она стрельнула глазами в Макса и бегло оглядела его «прикид». — Судя по внешнему виду, какие-то новые направления рока.
— Ну рок и играем, в основном альтернативу, — с энтузиазмом ответил тот, криво улыбнувшись.
— Как интересно. И где вас можно послушать? — Щёки Элы слегка порозовели, она манерно поднесла чашку с кофе к губам.
— В клубах, на квартирниках, на канале A-one. Мы же прогрессивная группа, — рисанулся Макс, привычно подперев лицо кулаками и демонстрируя на тыльной стороне предплечий татуировки — лоскуты кожи, шитые толстыми нитками и убегающие к локтю надписи: My Life — is my Shot.
— М-м… Да вы популярные ребята! — Эла подняла красивые брови и удивлённо похлопала ресницами.
— Угу, с точки зрения моего родителя, популярность у нас так себе, сомнительная — музыку аутсайдеров обычно не пиарят на первом канале, — добавил Фил, покосившись на Лину. Девчонка так и не притронулась к кофе, расстроенно оглядывая то Элу, то Макса, и что-то больно резануло сердце Фила.
— Широко известные в узких кругах музыкантов! — с пафосом выдал Макс, откинувшись на спинку стула и взлохматив волосы на затылке.
— Я слышала, как поёт Макс, это правда очень и очень круто, — робкий голос Лины выдал её замешательство и волнение.
Макс довольно ухмыльнулся, однако взгляда от Элы не отвёл. Лина заметно стушевалась и закусила губу.
— Моя жизнь мой… выстрел? — перевела Эла надпись, вытатуированную на предплечьях Макса. — Секс, драгз, рок-н-ролл?! — понимающе покачала она головой, всё больше проявляя интерес к парню и не обращая внимания на обиды дочери.
— Ну, не без этого, — самодовольно ответил Макс, — хотя, прежде всего для нас, лично для меня — это творчество.
— Трепло, — хмыкнул Фил, пихнув его в бок.
— Заинтригована, — пропела Эла, кокетливо накручивая на палец выбившуюся прядку. — С удовольствием сходила бы на ваш концерт.
— Да это легко, мы можем и тут организовать, хоть завтра устроим квартирник на даче Фила. Как тебе такая идея, бро? — обернулся он к Филу. — Пригласим друзей, снимем видос… ты же не против?
— Да не вопрос, — согласился Филипп, украдкой наблюдая за Линой — на её лице не отразилось ни капли заинтересованности предстоящим концертом, и в душе у Фила что-то неприятно кольнуло.
— Значит, так. — Макс прочистил горло и выдал с серьёзным видом: — Группа A-$peeD официально приглашает прекрасных девушек на концерт, посвящённый Миру, Труду и Маю!
— Надеюсь, дом не разнесёте? — рассмеялась Эла. — Учтите, тут и охрана на выезде имеется.
— Ну, это как пойдёт. — Макс поиграл бровями и потянулся к гитаре. — Сейчас будет небольшой экспромт.
Взяв несколько аккордов, он стал подстраивать струны. Эла загадочно молчала, улыбка не сходила с её лица. Создавалось впечатление, что между Максом и Элой определённо проскочила искра, и в комнате не было никого, кроме этих двоих.
Лина совсем поникла, а голубые глаза казались прозрачнее обычного. В тот момент она ничем не отличалась от маленькой ранимой девочки из детства, и Фил поймал себя на мысли, что удивлён и даже зол на друга. «Как же быстро этот мудак переключился на мамашу», — подумал он, сжимая кулаки.
***
Макс настроил гитару, уселся удобнее и запел, как всегда отключаясь от реальности и увлекая слушателей в свой особый мир — это всегда работало безотказно, сработало и сейчас. Лина ожила: лицо её просветлело, а щеки тронул нежный румянец. Облокотившись на стол, она подалась вперёд и слушала, не скрывая восторга. Фил невольно залюбовался ею, а сердце усилило ритм.
Когда мелодия стихла, в кухне повисла тишина. Первой очнулась Эла.
— Великолепно, — с чувством прошептала она, и Макс, довольный произведённым эффектом, отставил гитару.
Слегка похлопав в ладоши, Лина поднялась из-за стола. Белоснежный кот, дремавший на стуле, потянулся и спрыгнул на пол. Увиваясь у ног хозяйки, он громко замяукал и рванул к холодильнику. Фил проводил её взглядом, а в душе, давно окоченевшей от холода, треснул лёд.
— Сибас, ты с дороги так проголодался? — заворковала Лина с питомцем, наливая в миску молоко. — Много есть вредно, хороший мой!
Сибас… Тот самый кот, которого он подарил ей в детстве! Как же он мог забыть? «Лучший транквилизатор «Сибазон». Сибас!» — всплыли в памяти слова из далёкого прошлого.
Ноги сами понесли его к Лине — та устроилась на древнем диванчике у окна и не спешила возвращаться к столу. Фил осторожно присел рядом. Ему вдруг остро захотелось внимания девчонки и такого же обожания во взгляде, которым она совсем недавно одаривала Макса.
— А тут… почти ничего не изменилось. — Фил разглядывал всё те же обои в цветочек и аккуратные шкафчики на стенах. Однако Лина пропустила его слова мимо ушей, прислушиваясь к разговору Макса и Элы.
— И давно вы вернулись в Россию? — не сдавался Фил, нетерпеливо постукивая ногой.
— Почти три года, маму потянуло домой, — наконец отозвалась она, даже не взглянув в его сторону, и у Фила досада засосала под ложечкой.
— Там интереснее? — вспылил он, удивляясь своей резкости.
— А ты всё такой же … дерзкий, — с упрёком заметила Лина.
— Нормальный я. — Поймав её взгляд, Филипп виновато улыбнулся. — Это тот самый Сибас?
Досыта наевшись, кот растянулся у ног хозяйки и сладко посапывал.
— Тот самый. — Лина почесала любимца за ушком. — Представляешь, он вместе с нами путешествовал по Германии. Единственный мужчина в семье.
Тем временем разговор Макса и Элы вышел на новый уровень. Эла заговорила о стилях и моде, что-то увлечённо доказывая Максу, и тот с удовольствием возражал.
— Можно добавить что-то новое в твой образ, к примеру, сделать стрижку, как у молодого Мика Джаггера, а концы осветлить. Обожаю смешение стилей, — убеждала его Эла.
— Нет. — Макс качнул головой и совсем по-мальчишески ухмыльнулся. — Эл, я года три под Курта косил, а теперь индивидуальности хочется — самим собой быть хочется. — Макс взлохматил волосы на затылке и коротко посмеялся.
— Вот и будь самим собой, я же не спорю, но нужно меняться и во всём стремиться к совершенству.
— Самосовершенствование — ничто в сравнении с саморазрушением, — сумничал Макс. — Какой смысл добиваться совершенства, если через какое-то время я умру и все эти навороты станут мне не нужны? Бессмысленное занятие — совсем как секс без девушки.
— Романтика саморазрушения? В этом ты видишь смысл?! — воскликнула Эла, ничуть не смутившись. — Хочешь сказать, что ты вообще не совершенствуешься? Да хотя бы в музыке, не говоря уже о сексе, если на то пошло.
— Бред какой-то, — пробурчала Лина. — Мне кажется, что с такими постулатами и жить не захочется. Сознательно себя разрушать… представь, если каждый начнёт таким заниматься… это же п-просто преступление против человечества.
— Не стоит так реагировать, Лин! — отмахнулся Фил. — Макс всего лишь перефразировал слова Чака Паланика, довольно избитую фразу, не несущую в себе здравого смысла. Так, пособие для наркоманов, если честно. Это тупо, согласен. Расскажи лучше про кота.
Но Лина, как заворожённая, ловила каждое слово Элы и Макса — тот поддался на её уговоры и с азартом обсуждал новый имидж.
— Что и требовалось доказать. Саморазрушение отменяется! — Фил потянулся к коту, желая потрепать его за загривок, но тот, ощетинившись, выгнул спину дугой и настороженно замер.
— Сибас… красавец зверюга! — Фил взялся играть с котом, и тот, в ответ на агрессивные выпады гостя, норовил ударить лапой.
— Ну давай, давай… покатый, — драконил его Фил, не оставляя попыток взять животное на руки.
— Чего это он покатый? — возмутилась Лина.
— Потому что покатый. Смотри, какая у него черепуха — покатый лоб и здоровенные уши, стало быть, у него от лобных долей одни зачатки. Хватательный рефлекс Янишевского — это подтверждает. Точно говорю — лобник!
— Сам ты лобник, — ткнула его Лина локтем в бок.
— Ай, — посмеялся Фил. — Ну ладно тебе, Лин, я же пошутил. Не обижайся. Зачётный у тебя вырос кошак!
В тот момент внимание Лины и Фила привлекла возня за столом. Макс вплотную придвинулся к Эле, ухватил холёную ручку дамы и, что-то нашёптывая ей на ушко, стал исследовать линии на ладони. И Эла, ничуть не стесняясь Лины, хихикала как малолетка.
Вспыхнув, Лина шумно вздохнула и, подхватив кота, вылетела из кухни.
Фил поднялся следом и быстрым шагом нагнал её на лестнице, ведущей в зал.
— Эй, ты что, обиделась?
Лина обернулась так резко, что они чуть не стукнулись лбами. Фил отступил, балансируя на краю ступеньки.
— С чего ты взял? — отрезала она, прижимая кота к груди, и тот зашипел, оскалив пасть.
— А почему ушла? — допытывался Фил, поднимаясь выше и заглядывая Лине в глаза, — в них явно плескалась жгучая обида.
— Просто не хочу им мешать, — зло процедила Лина. — А ты зачем за мной увязался?
— А чего ты такая резвая? Может, мне уйти? — вспылил Филипп, от обиды стискивая зубы.
— К-как хочешь. — Лина пожала плечами и тут же остыла.
— Ну ладно, тогда я пошёл. — Фил смерил её взглядом и развернулся, собираясь сбежать по ступенькам, однако тут же ощутил сопротивление — Лина ухватила его за капюшон толстовки и задержала на месте.
— Филипп, т-ты… извини меня. Я п-просто погорячилась. Пойдём, поболтаем немного, — мягко попросила она.
Фил обернулся, встретив её робкую улыбку, и от сердца мгновенно отлегло.
В зале было всё в точности так же, как и много лет назад: та же добротная мебель, те же статуэтки, картинки и ковры — повсюду царили порядок, уют и совершенная чистота. И снова ностальгия захлестнула Филиппа, будто не было тех долгих лет разлуки, не было ничего, кроме светлых мгновений детства.
— Ты располагайся. — Лина забралась с ногами на диван и выпустила кота.
— Хорошо тут у вас, — задумался Фил. — Помнишь, как мы проникли в твой дом ночью?
— Ещё бы, конечно, разве т-такое забудешь? — Её заикание, изредка проскальзывающее в речи, навеяло Филу не самые лучшие воспоминания, и вина мутью поднялась со дна души. Но он был искренне рад, что недуг не портил её, напротив, придавал ей ранимости и хрупкости, и её хотелось защищать.
— Дай угадаю. — Взгляд его скользнул к пианино, прошёлся по нотам на откинутой крышке инструмента. — Специализируешься по фоно?
— Угу, учусь на последнем курсе музколледжа. И знаешь у кого? — оживилась Лина. — У Бескровной. Хотя это имя, наверное, тебе ни о чём не говорит.
Филипп на секунду задумался.
— Ирина Петровна. Как же, помню, бывала у нас в гостях… Суровая тётка.
— Правда? — воскликнула Лина, опуская ноги на пол и усаживаясь ровно, будто имя строгой учительницы в момент дисциплинировало её. — Хотя, ничего удивительного, она и тётю Мариночку учила. Мне очень повезло, что я попала в её класс. А теперь я готовлюсь к выпускному концерту. Играю Моцарта и Баха.
— Горовица слушала? — неожиданно для себя выдал Филипп, любуясь чистой улыбкой Лины. Всё-таки память — удивительное явление, в нужный момент извлекает из недр полезную инфу и…
— Круто, ты и Горовица знаешь! — округлила она глаза.
— Как видишь, — усмехнулся Филипп, обалдевая от себя самого. Тут же вспомнилась мама и музыкальная школа и маленькая Лина за фортепиано в доме Полянских.
Ему вдруг стало душно от нахлынувших эмоций, и он направился к окну, распахнул его створки и вдохнул свежий запах озона. Дождь давно прекратился, и робкие солнечные лучи пробивались из-за хмурых туч, отчего вечернее небо окрасилось сиреневато-розовыми разводами, а над лесом, в последних ярких лучах солнца засияла разноцветная радуга. Это было какое-то невероятное волшебство, ведь он давно не видел радуги или просто не обращал внимания, а может, волшебство всегда было рядом с ней?!
— Лин… подойди сюда. — Слова дались ему с трудом, и голос предательски дрогнул, выдав его с головой. Он так боялся, что картинка за окном окажется обманчивой иллюзией.
— Ой, — воскликнула Лина, отдёргивая занавеску для лучшего обозрения и лучезарно улыбаясь. — Как красиво… я так мечтала увидеть радугу! Помню, как в детстве хотела пройти под ней, только ведь её ни за что не догонишь!
— Не догонишь, — всерьёз задумался Филипп. — Надо же… пройти под радугой! Никогда не размышлял над этим.
Он заглянул в её смеющиеся глаза, и сердце на секунду замерло. Всё-таки она удивительная девчонка!
— Почему ты так смотришь на меня? — прошептала Лина, прикрывая ладонями пылающее от эмоций лицо и подглядывая сквозь расставленные пальцы.
— Просто… тебе очень идёт улыбка. — Фил смутился, словно мальчишка, и почувствовал, как по венам разгоняется кровь.
Сибас, видя, что внимание хозяйки переключилось на опасного чужака, запрыгнул на фортепиано и прошёлся по клавишам, извлекая нестройные звуки и протяжно мяукая.
— Да у кота всё в порядке с интеллектом, он ещё и на фоно играет и поёт. Так что забираю свои слова обратно, — посмеялся Филипп. — Может, и ты сыграешь что-нибудь из своего репертуара?
— Нет… что-то не хочется, правда. — Лина уселась на подоконник и надолго замолчала, а Филу захотелось выплеснуть сиюминутные эмоции, заполнившие душу давно забытым теплом.
Повинуясь безотчётному порыву, он сел за инструмент и заиграл собственный кавер на хит Фредди Меркьюри The Show Must Go On. В тот момент он ни о чём не думал, в его голове звучала лишь музыка, и он изливал её со всей экспрессией чувств и эмоций. Он кайфовал от игры и присутствия Лины в комнате, от майского вечера, опустившегося на поселок, и эйфории, разрывающей грудную клетку.
— Это… это было так здорово! — воскликнула Лина, как только отзвучали последние аккорды песни. — Мне кажется, я так никогда не сумею.
— Уверен, ты умеешь гораздо лучше! Это всего лишь настроение, — пожал плечами Филипп.
— В плане техники игры — вполне, но так обогатить и прочувствовать… в общем, браво, я преклоняюсь перед твоими талантами.
— О, слышу интонации Бескровной, — заметил он.
— Эй, бро, ты где там? Нам пора домой! — прокричал ему Макс с первого этажа, и Фил будто очнулся от сна.
— Уже? — рассеянно пробормотал Фил, заглядывая в сотовый и замечая массу пропущенных звонков и эсэмэсокот Ольки. — Придёшь к нам на квартирник?
— Конечно. — Он мог поклясться, что теперь Лина смотрела на него совсем другими глазами. — Ты тоже будешь играть?
— Скорее всего, да, — ответил он, засунув телефон в карман джинсов.
— Филипп, мне правда очень неудобно, но… — Лина вдруг решилась на вопрос, которого он ждал весь день, но так и не сумел сочинить внятного ответа. — Как так вышло, что я уснула вчера вечером, ты, случайно, не знаешь?
— Со всеми бывает, нормально всё, так что не парься, — подмигнул он ей и сбежал по ступенькам лестницы.
***
Дождь размыл дорожку между дворами Альтман и Полянских, и друзьям пришлось добираться до дома по улице. Оказавшись за воротами, Фил покосился на окна особняка. Вдруг в одном из них колыхнулась занавеска, и он улыбнулся с прищуром, втайне надеясь, что это не ветер играет шторой, а за ней прячется Лина. Не хотелось думать, что девчонка очарована Максом и высматривает именно его, ведь до последнего момента она с него глаз не спускала, так и смотрела, то бледнея, то краснея. Фил сунул руки в карманы, пытаясь разглядеть таинственный объект за окном. Дурацкая привычка из детства — в любой непонятной ситуации прятать руки в карманах брюк. Помнится, и мама ругала за это небрежное отношение к хорошим манерам.
— Идём уже, трубадур. — Макс подтолкнул его в плечо, и Фил, усмехнувшись, продолжил путь.
Оба брели в задумчивости. Макс шёл вперевалочку и, мило улыбаясь, насвистывал знакомый мотивчик. Фил изредка поглядывал на друга, а мысли оставались с Линой. Перед глазами стоял её чистый образ, а в голове носился звонкий девичий смех, от чего душа наполнялась тихой щемящей радостью, и сердце билось гулко и часто, словно в него вкачали дозу адреналина. Филу хотелось смеяться в голос и по-братски обнять весь мир. И троллить Макса желание отпало — в конце концов, тот сам переметнулся к Эле, и Фил беспрепятственно смог пообщаться с Линой. Никогда бы не подумал, что дух соперничества так сильно взыграет в нём.
Макс наконец-то включился и обернулся к Филу.
— А мне начинает нравиться тут. — Улыбка друга сделалась шире. Он шёл, прижимая гитару к груди, и на ходу побренькивал струнами. — Старшая сестрёнка Альтман просто улёт, я бы с ней затусил всерьёз. Не думал, что смогу увлечься блондинкой.
Последние слова про блондинку Макс произнёс не случайно. В Камиле, его бывшей девушке, текла азиатская кровь. Она была жгучей брюнеткой: тёмно-каштановые волосы вились вокруг безупречно красивого лица, карие глаза смотрели с превосходством, а во взгляде читалась откровенная циничность.
— Ты в этом уверен? — с насмешкой бросил Фил.
— А что не так? — Макс снова развернулся и преградил ему путь.
— Ты, конечно, крут, бро, но я вынужден тебя разочаровать. Ибо старшая Альтман — вовсе не сестра Лине. — Фил напустил на себя загадочный вид и выдержал театральную паузу.
— Не томи, мон ами. — Макс нервно усмехнулся, переступая с ноги на ногу. — Лучше знать жестокую правду, чем свихнуться от неведения.
— Ты круто попал, бро! Эла — мать Лины! — произнёс Филипп трагичным тоном и выжидательно уставился на друга.
— Ты гонишь! — воскликнул Макс, на секунду оторопев.
— Говорю как есть!
Макс скорчил страдальческую мину, будто только что пережил ужасное потрясение, но тут же рассмеялся и вновь посерьёзнел. С мечтательной грустью на лице он стал перебирать гитарные струны и напевать лирическую песню Тома Йорка.
When you were here before
(Когда ты пришла),
Couldn't look you in the eye
(Я не мог посмотреть)
You're just like a nangel
(В твои прекрасные глаза),
Your skin makes me cry
(Я плакал, как мальчик).
You float like a feather
(Ты спустилась с небес)
In a beautiful world
(В прекраснейший мир),
And I wish I was special
(Где я мог быть лучше),
You're so fuckin' special
(Как ты, много лучше).
But I'm a creep, I'm a weirdo.
(Но я здесь подонок, я просто придурок).
What the hell am I doing here?
(Что я делаю здесь?)
I don't belong here.
(Я должен исчезнуть…*)
* (Radiohead, Creep, 1992 г.)
Всё ещё наигрывая песню, Макс с хитрой ухмылкой обернулся к Филу и лениво протянул:
— Чувак, мне пофиг! Мне нравится Эла, и я её добьюсь!
— Дерзай, брат. — Смеясь, Фил хлопнул Макса по плечу. — Я рад за тебя.
— Фил, вот щас ты вмешался в мой личный сюрреализм. Хватит стебать, — с обидой выдал тот.
— Как можно, бро?! Я чист перед тобой, как кристалл поваренной соли, — заржал Фил, и они вошли во двор Полянских.
* * *
В отсутствие хозяина дома друзья рассекретили бар отца, в котором, к великому удивлению Фила, всё ещё хранились бутылки с винами и марочным коньяком. Вместе с Максом они примкнули к компании, опустошив пару бутылок красного. Позже совершенно пьяное и счастливое сборище стало разбредаться по комнатам. Однако Фил был трезв и не спешил подниматься наверх, к тому же ему не хотелось выслушивать нотации подружки, да и видеть её, если честно, он не горел желанием. В глубине души Фил понимал, что поступает чёрство, но быстро отогнал от себя вину, решив, что Олька не из тех, кто будет умирать от скуки в одиночестве. Наверняка она нашла себе занятие по душе — хрустит сухариками и чипсами и пялится в телевизор, принесённый из холла ребятами.
Оценив масштаб работ, Фил принялся сгребать со стола пустые бутылки, коробки из-под пиццы и набивать «посудомойку» грязной посудой. Так уж он был воспитан — не терпел беспорядка в собственном доме. Макс валялся на диване и задумчиво смотрел в потолок, но вскоре взял в руки гитару и под мелодичный перебор струн понёс всякую чушь, сравнивая Элу с Мерилин Монро и Амандой Сейфрид. Кажется, друг нашёл себе новую музу и теперь загорелся новыми идеями.
— Вот увидишь, Фил, за ночь я сочиню новую песню и сыграю на завтрашнем концерте, она оценит и…
Фил не возражал, он и сам был под впечатлением от встречи с Линой Альтман.
Когда последствия весёленького вечера были устранены, Фил отправился наверх.
Как и ожидалось, в гостевой царил беспорядок. Оглядевшись, Фил недовольно поморщился. Повсюду валялись Олькины вещи, а на полу возле кровати — бутылки из-под колы, пакеты от чипсов и фантики от конфет. Олька возлежала на кровати, демонстративно выставив больную ногу на подушку и по-хозяйски скрестив на груди руки.
— Филя, ну и где тебя носит? — наехала она, как только он вошёл в гостевую. — Я, между прочим, без тебя и шагу ступить не могу, даже в туалет спуститься.
— Жужа, — с издевательскими нотками произнёс Филипп. Это «ласковое» прозвище он придумал в отместку за «Филю» и смаковал его на разный манер, каждый раз вкладывая нужный смысл интонацией голоса. В основном стебал, потому что подобные словечки всерьёз не воспринимал. — Хочешь сказать, что ни разу за весь день не вышла из комнаты? Туалет рядом за стеной, ты разве не в курсе?
— А я хотела, чтобы ты меня туда отнёс, — надулась Олька. — Хотела, чтоб…
— Ты наказана, — отрезал Фил, подходя к окну и пряча от Ольки улыбку.
— Совсем офигел! — подскочила она в кровати. — Её, значит, можно на ручках носить, да? А меня, любимую девушку…
Фил промолчал — не хотелось портить настроение. Душой и мыслями он был всё ещё с Линой.
— Ну чего ты молчишь? — пыхтела за спиной Олька.
— Оль, вот скажи, у тебя есть какая-нибудь мечта? — устало вздохнув, спросил он.
— Что? — удивилась она, — ну конечно есть. Хочу, чтобы папа купил мне квартиру в Штатах и чтобы мы с тобой…
— Да я не о том, Оль, я про мечту, понимаешь?
— А, это… Хочу перекрасить волосы в серо-буро-малиновый и затусить с Белоснежкой, — смеясь, продолжила она. — Вы что там с Максом курили?
Фил почувствовал, что закипает.
— Оль, давай уже расстанемся, а? — раздражённо сказал он, обернувшись к Ольке. От неожиданности лицо её напряглось, глаза широко распахнулись, и в них появился злой блеск.
— Вот, значит, как?! Это всё из-за неё, да?! — проскрипела Олька срывающимся голосом. Подбородок её задрожал, и слёзы покатились по щекам. — Филь, разве нам плохо вдвоём? — громко всхлипнула она и разрыдалась. Что ни говори, а Олька была мастерица разыгрывать сцены и давить на жалость. Вот только, казалось, смеялась, а теперь рыдает навзрыд.
— Жужа, ну… может, хватит! — смягчился Фил. Олькины слёзы, как всегда, разжалобили его, он подошёл к кровати, присел на край и тут же получил пинок в спину.
— Это всё из-за неё, из-за неё! Ох, ну простите, помешала вашим отношениям, — скулила Олька. — Так и знала, что всё не просто так…
— Ты меня уже достала своей тупостью! — огрызнулся Фил. Скинув кеды, он улёгся на кровать и уставился в потолок.
— Ну и ладно, — всхлипнула Олька. — Утром я уеду! А вы тут со своей сестрёнкой делайте что хотите!
— Оль, вот скажи. Твою мать… Мать твою, случайно, не Наташа зовут? — Фил пытался говорить ровно. Ему вдруг вспомнилась давняя подруга отца, которая шла на любые уловки в попытках захомутать родителя.
— Какая ещё Наташа? — шмыгнула Олька носом. — Опять со своими приколами?
— Ладно, забей. — Фил повернулся спиной и, сунув подушку под голову, улёгся удобнее. Вскоре под тихие всхлипывания подружки он забылся тревожным сном.
А наутро Олька корчилась от болей.
— Ну что случилось? — Фил спросонья приподнялся на локте и, протерев глаза, уставился на девчонку. Эту ночь они провели в одной постели, только по разным её сторонам.
— Живот болит, — проныла она, сворачиваясь калачиком.
— Ну, давай посмотрю. Может, тебе того… в дамскую комнату надо? — припомнил он, что вчера так и не доставил её до нужного места.
— Фи, какой ты. — Олька застонала, зарывшись носом в подушку.
— А чего такого-то, физиология, норм, — пожал плечом Филипп.
— У вас, у врачей, вечно всё норм, — пробубнила Олька.
— Ну давай, ложись на спину, нужно тебя осмотреть. — Фил уселся рядом с девчонкой и стал пальпировать живот, припоминая детали из пропедевтики внутренних болезней.
— Ай, ай, — вскрикивала Олька, как только Фил погружался пальцами в абсолютно мягкий живот. Он заподозрил, что подружка притворяется. Фил с деловым видом вытер со лба несуществующий пот и наигранно нахмурился.
— Слушай… да у тебя Щёткина-Брюмберга!
— Что это? — Олька тут же присела и, обхватив коленки, испуганно заморгала.
— Это грозный синдром раздражения брюшины. У тебя, по ходу, воспалительный процесс, возможно, аппендицит! Нужно срочно ехать в хирургию.
— Да ладно?! — недоверчиво улыбнулась она.
— А ты как думала, это не шутки, сейчас каждая минута дорога! Давай, собирайся.
— Нет, нет… я сейчас… лучше схожу в… и всё пройдёт!
Позабыв про больную ногу, Олька соскочила с кровати и выбежала из комнаты, а через несколько минут была вполне здорова.