Лиза
Солнечный лучик, найдя отверстие, пролез через закрытую штору и играет у меня на лице. Открываю от этих бликов глаза, смотрю на часы — Боже, проспала. Хватаюсь за телефон, будильник не сработал или я его забыла завести? Забыла…Встаю с кровати, натягиваю халат, спешу в ванную. И, лишь открыв кран с холодной водой, чтобы быстро привести организм в чувства, останавливаю себя.
Куда я спешу? На работе меня никто не контролирует, мой босс так ни разу и не появился. Ему вообще плевать что там и как. Ну проспала и ладно, приеду позже. Начальство не опаздывает, а задерживается.
Спокойно принимаю душ, привожу себя в порядок, макияж оставляю на потом. Иду на кухню, готовлю гренки с лососем и кофе, сажусь на балконе за столик и наслаждаюсь видом и завтраком.
Прошло три дня, после моего разговора с Баширом. Я многое переоценила, наверное, он прав, у каждого своя правда, но это уже ничего не изменит. Я просто перестала злиться на Макса, и это принесло некоторое облегчение. Единственное, что не дает мне теперь покоя, почему Макс мне никогда не говорил, то, на что открыл глаза Джамбаев? У меня всегда было ощущение, что его во мне привлекает исключительно секс, пусть и в форме гипертрофированного чувства собственности. Башир же разложил все так, как будто Градов совершает из-за меня подвиг в его глазах. Но, почему-то я не могу в это поверить до конца. Градов изменился, и другу кажется, что он ударился в чувства.
Споласкиваю посуду и иду одеваться. При входе в спальню меня догоняет звонок в дверь. Странно, Дорофеева еще на море. Кто это может быть?
Заглядываю в глазок и внутренности подпрыгивают хором — Градов. Замираю, размышляя открывать или… Ах да, мою машину вчера пригнали, она стоит под подъездом, он понимает, что я еще не уехала. В подтверждение моих мыслей, Макс произносит нетерпеливо:
— Лиза, открывай, я знаю, что ты дома.
Проворачиваю ключ и отступаю, впуская его.
— Привет.
— Привет.
Он загорел, как всегда безупречно одет, брутально выглядит и шикарно пахнет. Меня прямо штормит от его вида, упираюсь спиной в стену на коридоре, чтобы увеличить расстояние, уж слишком он будоражит мои рецепторы.
Макс бегло окидывает взглядом снизу вверх. На мне только трусики и тонкий халат, блин, не успела одеться.
— Ты обещал не приходить, — наконец, я собрала себя в кучу и могу говорить что-то связное.
— Я помню. Но и ты кое-что обещала, за этим и пришел.
Делаю вопросительное лицо, не понимаю, о чем речь.
— Сегодня у Евы День рождения, мы обещали приехать.
— Градов, ты совсем с головой не дружишь? Понимаешь, о чем просишь?
— Ты обещала Еве. Она еще вчера спрашивала, будешь ли ты.
— И ты ответил за меня?
— А что, нужно было ребенку рассказать, почему ты не сможешь выполнить обещание?
Он разворачивается и проходит в гостиную, возмущенно иду за ним.
— В качестве кого ты возишь меня к своей родне, Макс? — взрываюсь — Мне снова притворяться твоей девушкой? Может, хватит всем врать?
— Может, и хватит. — он останавливается, я чуть не врезаюсь в него — Просто побудь собой. Ты же сейчас притворяешься, что ничего не чувствуешь, что я тебе безразличен. Только ни хрена я тебе не безразличен! Вижу, чувствую, это притяжение между нами не вырвать, не искоренить. Ничего не изменилось с прошлого нашего визита к отцу. Так, когда было вранье: тогда или сейчас?
— Между нами ничего нет, зачем вводить всех в заблуждение?
— Между нами нет контакта, мы искусственно создали расстояние. Но чувства никуда не денешь, они были и есть, против них не попрешь, Лиза.
— Настоящие чувства — роскошь, они тебе не по карману, Градов! Ты просто привык брать то, что задумал, это просто страсть, не более.
И снова в глазах боль, я даже осекаюсь. Мои резкие слова действуют на него отравляюще. Но он справляется за пару секунд.
— У тебя тоже не более? — этот пытливый взгляд пробирает до костей. Отвергаю его доводы, но понимаю, что он прав.
Он подходит максимально близко, захватывает мою голову ладонью, склоняется и говорит прямо в губы:
— Скажи мне, что не скучала, не думала обо мне, не вспоминала по ночам, не хотела увидеть. Скажи…
Его запах обволакивает невидимыми путами, волна трепета пробегает по позвоночнику и оседает в животе. Горячие губы так близко, руки обвивают талию и притягивают к себе. Падаю в бездну этих черных глаз, понимаю, что еще одно его движение — не выберусь. Нужно это остановить прямо сейчас. Но он врывается в мой рот поцелуем, властно, жадно, с полной уверенностью, что я заглотила наживку и не сорвусь с крючка.
Отчаянно хватаюсь за его шею, дрожу, от его вкуса, блаженствую в руках, блуждающих по телу. Он распахивает халат, скользит руками вдоль бедер, стягивая кружево трусиков и проходится языком по шее.
— Ммм! — выдыхаю нервно. Что я делаю?
Теряю равновесие, он опрокидывает меня на диван, освобождает от остатков одежды, сам тоже нетерпеливо раздевается. Наваливается сверху, со стоном, захватывает сосок, другую грудь сжимает ладонью.
— Маакс! — мгновенно становлюсь влажной между ног.
— Что, моя хорошая?
Дикое желание наполняет меня, Градов тоже возбужден невероятно, если он сейчас не войдет в меня, я сойду с ума и начну его об этом просить. Но он, как всегда, чувствует меня безоговорочно, проверяет пальцем наличие смазки, раздвигает ноги.
Проникновение, искры, пожар. Закрываю глаза и стону от наслаждения. Он скользит в нужном мне ритме, окрашивая каждый толчок надсадным хриплым стоном. Закидываю ноги ему на ягодицы, давая доступ еще глубже.
— Ммм, как я скучал, Лиза! Ты даже не представляешь…Обожаю тебя, слышишь.
Киваю, безумствую, впиваюсь ногтями в его кожу.
— Я тоже скучала, — отвечаю сквозь стоны.
Градов на мгновение выходит, переворачивает меня, подстраивает под себя и вколачивается сзади. Движется, все больше ускоряясь, наматывает мои волосы на руку и слегка тянет на себя. Одичало вбивается на всю длину, берет свое, а я покорно отдаю. Балансируем на грани, горим, захлебываемся, до одури, до помешательства, пока оба не подходим к феерическому финалу.
Приняв душ, наношу крем перед зеркалом над умывальником. Макс, обернутый полотенцем, прислонился плечом к дверному косяку.
— Так кого ты хочешь обмануть? Меня или себя?
— Я порой ненавижу себя за эту зависимость. Есть единственный способ ее избежать — не видеться.
Он подходит сзади, кладет руки на раковину, заточая меня в кольцо, и смотрит на меня в зеркало.
— Нет такого способа, я не смогу тебя не видеть. Пробовал — ломает нещадно. Ты стала первой необходимостью, от всего могу отказаться, от тебя нет.
Целует меня в голое плечо и выходит. Вздыхаю, всматриваюсь в свое выражение напротив. Что мне с ним делать? Как излечиться от этой болезни?
Когда выхожу в гостиную, Макс, уже одетый, застегивает пуговки на манжетах рубашки. Он спокоен и умиротворен и, конечно, доволен собой.
— Заеду в шесть, — говорит, уже не сомневаясь, что я ему не откажу, чмокает меня в нос и направляется на выход.
Сегодня пятница, впереди выходные, если поеду с ним, затеряюсь в этом омуте до понедельника, как минимум. Закрываю дверь на замок, подбираю свои вещи, разбросанные по полу, и понимаю, что уже подсознательно капитулировала, что поеду на праздник, и везде, куда позовет. Он только вышел, а я опять хочу, чтобы вернулся и был рядом. Хочу, чтобы прижал и не отпускал, любил, целовал, трахал. Хочу утонуть в нашем безумии, выбросить из головы все проблемы, забыться и раствориться в нем.
***
На работе пробыла недолго, умчалась пораньше домой. Ванна, пилинг для тела, процедуры для лица и волос, впервые за последнее время захотелось уделить внимание своей внешности. Раньше я не забивала на себя, что бы ни случилось, минимум раз в неделю посвящала себе время, пора возвращать эти традиции обратно.
Спускаюсь в салон красоты, неподалеку от дома, делаю свежий маникюр, вечернюю прическу, макияж.
Достаю любимое шелковое зеленое платье, с открытой в меру спиной и длинной чуть ниже колена, блестящие черные босоножки. До шести еще пятнадцать минут, а я уже готова. От предвкушения голова кругом. Это же надо так вляпаться, влюбиться именно в того, кто никак не подходит на эту роль. Но одно я сегодня поняла — я ужасно устала бороться с собой, Градов прав, чувства не задушить здравым смыслом. Чем больше их заталкиваешь подальше, тем болезненнее они проявляются при случае.
Макс звонит, что подъезжает, выхожу на улицу, он уже припарковался. Открывает мне дверь и попутно разглядывает, пока иду к машине.
— Офигенная! — резюмирует, обвивая талию, и тянется к губам.
— Сотрешь помаду, — предупреждаю я, и он зависает перед моим лицом.
— Ладно. Куда тебя можно поцеловать?
— Я бы сказала, — отвечаю игриво.
— Так скажи, — улыбается на это Макс, прижимая еще ближе.
— Ты будешь это делать прямо здесь?
— Хм, могу в машине, — глаза загораются похотливым блеском.
— Поехали уже, герой-любовник, я полдня потратила на сборы, нет желания приехать растрепанной.
Он закрывает мою дверцу, обходит машину и садится за руль.
— Заедем еще за цветами, поможешь выбрать букет, я в этих делах не очень.
— Хорошо.
Во дворе шикарного особняка Артура и Оксаны царит атмосфера карнавала. Повсюду развешены гирлянды, шары, цветы и другие атрибуты детского праздника. Дети уже почти разошлись, но судя по количеству столиков в саду, их было десятка два.
Ева, увидев нас, мчит на всех парах навстречу, Макс обнимает ее, дарит новенький айфон и цветы. Затем, с таким же восторгом, она обнимает меня, я отвечаю на этот жест, говорю несколько поздравительных слов и чувствую какой-то необъяснимый трепет. Эта девочка принимает меня за родного человека, потому что по умолчанию ассоциирует с Максом.
— Взрослый стол накрыли в гостиной — сообщает она.
— Понял, — говорит Макс, и мы проходим в дом.
— Там уже довольно людно, человек пятнадцать, не меньше. Николай Семенович представляет меня всем, как девушку Макса, ловлю на себе заинтересованные взгляды. Особенно пристально разглядывает красивая статная женщина лет за шестьдесят. Дорого одетая, в массивных украшениях и шлейфе тяжелых духов. Она подходит к нам.
— Наталья Петровна, — протягивает мне руку — мама Максима.
Меня коротит, не предполагала такой встречи сегодня. Подаю руку в ответ, стараюсь выглядеть естественно.
— Очень приятно.
— И мне очень приятно, — улыбается она в ответ, и меня отпускает.
— Привет сынок, — чмокает Макса в щеку.
Он отвечает сухим:
— Привет, — и проводит меня за стол.
На протяжении вечера осознаю, что здесь собрались не простые смертные: банкиры, работники Центробанка, судья арбитражного суда, однопартиец отца семейства с супругой и взрослой дочерью, депутат, которого я не раз видела по телевизору, в общем тот еще бомонд. Родители Оксаны оказались людьми из круга науки, какие-то работники Министерства образования.
Как ни странно, за столом ведутся очень живые, интересные беседы, никто не строит из себя людей высокого ранга, они здесь все одинаковые. Кумовья Градовых, сидящие на нашем краю, подвыпив, подогревают всех смешными историямии с недавнего отдыха. В непринужденной атмосфере расслабляюсь окончательно. Оксана, расположившаяся по правую руку от меня, склонившись ближе, тихонько спрашивает:
— Лиз, может останетесь у нас ночевать?
— Мм, не знаю, мне такие планы не озвучивали.
— Оставайтесь, а то у нас мои родители остаются, и одна комната получается, свободна. Не хочу, чтобы Наталья Петровна напросилась.
— О, нет! С ней я точно не хочу конкурировать, — улыбаюсь, смотрим друг на дружку заговорщически.
— Значит, придется разрешить Еве оставить на ночевку пару подружек.
— Душевные отношения со свекровью? — смеюсь я.
— Не могу ее вынести больше часа. Душная и неприятная.
— Мне показалась доброжелательной.
— В глаза да, а на самом деле фальшивая и мутная. Будь с ней поосторожнее.
— Спасибо, что предупредила.
Через какое-то время мужчины и курящие дамы выходят покурить, Градову звонят, и он уходит через коридор вглубь помещения. У женщин, как водится, речь заходит о косметических процедурах, новинках косметологии, потом разговоры плавно перетекают к детям, школе и прочему. Мне нечем поделиться в этой области, извиняюсь и выхожу найти Макса.
Иду по коридору в сторону, куда он скрылся, вижу сбоку двухстворчатую дверь, догадываюсь, что это кухня. Одна половина двери открыта, улавливаю голоса. Макс и его мать, даже не заметила, как она испарилась из-за стола.
Притормаживаю, размышляю, стоит ли врываться в их разговор, но потом прирастаю к полу.
— Ну Елизаровы. Они давно в Питер переехали, ты должен их помнить.
— Помню, и?
— Леночку их помнишь?
— Мам, она пешком под стол ходила, что я могу помнить?
— Так вот. Ей сейчас двадцать три, закончила институт с красным дипломом. Умница, красавица модельной внешности, а родословная какая! Ты даже не представляешь, какая она стала сейчас.
— Мне зачем эта информация?
— Я обещала ее родителям вас познакомить. Сынок, зачем тебе эта простушка? Это же временно? Кто она вообще такая, откуда ты ее взял?
Сотни иголок вонзаются мне в голову, жар приливает к лицу, а в утробе что-то неприятно переворачивается.
— Мам, остановись! Ты опоздала лет на пятнадцать минимум. Это ты мне хочешь давать какие-то советы? Ты? — по раздраженному повышенному тону слышу, что он злится — Где ты раньше была, когда мне, бесхозному подростку, нужно было рассказывать, какой должна и какой не должна быть женщина? Для меня теперь в женщине главное, чтобы она в один прекрасный момент не бросила моих детей!
— Ты прекрасно знаешь, что на этом настоял твой отец.
— А тебя все устроило. Умчала и забыла, что меня надо воспитывать. А теперь вдруг решила наверстать? Я сам разберусь, с кем мне быть. Родословная, твою мать! Толку от твоей родословной, что она хорошего мне принесла? Когда на школьном выпускном матери моих одноклассников роняли слезу, что их дети выросли, дарили цветы и толкали напутственные речи, помнишь, где ты была?
— Где? — упавшим голосом роняет она.
— В Греции, на отдыхе со своим любимым мужем.
— Ты мне всю жизнь будешь все это вспоминать, Максим? Ты же уже сам взрослый мужчина, многое понимаешь.
— Понимаю, многое. Но как можно бросить своих детей, до конца жизни не пойму. Так что, передай своим Елизаровым, что они в пролете. А если тебя чем-то не устраивает Лиза, можешь больше не приезжать, никто не огорчится.
Судя по хлопнувшей двери, Макс вышел на другую сторону дома. С горящим лицом, на цыпочках возвращаюсь назад, не хочу, чтобы они поняли, что я все слышала. Только успеваю занять свое место, Наталья Петровна тоже заходит в гостиную, садится за стол и смеряет меня недовольным взглядом. Ощущение, как будто меня унизили в лицо, а не за глаза.
— Наташа, — обращается к ней мама Оксаны — а ты пробовала рыбу?
— Еще нет.
— Пробуй, по новому рецепту делала, а то скоро не останется, — улыбается женщина.
Наталья Петровна принимает свой прежний приторно-слащавый вид, заставляет себя улыбнуться, накладывает рыбу и уходит в живой разговор со свахой. Ну и двуличная. Как точно описала ее Оксана несколькими словами.
Все сходятся в гостиную, усаживаются, разливают, только Макса все нет. Я, все-таки, решаю пойти к нему.
Прохожу через кухню, открываю дверь, ведущую в сад. Макс сидит спиной, метрах в десяти на качели, в поникшей позе. О чем он думает? О матери, о детстве? Я знаю, как это расти без материнского тепла, но у меня, хотя бы, была бабушка. Мне становится так жаль его, она там за столом сидит и играет дальше свою лживую роль, а его, возможно, накрыло воспоминаниями и обидами. Он не может ими поделиться, взрослый мужчина не станет плакаться и жаловаться на мать, но я слышала, сколько горечи было в его словах.
Подхожу, приседаю напротив, накрываю сложенные в замок, лежащие на коленях руки.
— Все нормально?
— Угу. Заждалась?
— Все уже за столом.
Он встает, поднимает и меня, заключает в объятия, и целует в висок.
— Я люблю тебя, Лиза, — получается это как-то надломлено.
Замыкание, искры, и я распадаюсь на атомы. Мне же не послышалось? Он это сказал? Смотрю на него ошарашенными глазами, перестаю дышать.
— Не сразу понял, но сейчас точно знаю, что сердце ты мне прострелила просто в упор.
Обвиваю его шею, притягиваю голову ближе, губы в губы. Шепчу, не в состоянии осилить голосом:
— Я тебя тоже люблю, вопреки всему.
Он касается губ, раздвигает их языком и углубляет поцелуй. Парю от этих ощущений, забывая обо всем на свете. Я только что услышала самые желанные слова в своей жизни.