— Валентин Игоревич, — с трудом вспоминаю имя дедушки.
— Можешь звать меня просто дедушкой. Тем более для этого скоро будет повод, — улыбается он, и глаза горят по-доброму, но вот слова меня эти пугают.
— Позволишь присесть или так и будешь держать на пороге? — кивает в сторону двери, и я тут же спешу отыскать ключи.
Запускать в дом незнакомца такое себе, но он, ведь, ничего плохого не сделает.
— Прошу, — наспех открываю дверь и впускаю дедушку. — Приходите, пожалуйста, на кухню.
Он кивает своему … кто этот мужчина? Охранник? Вот ему он кивает, мол останься тут. Закрывает за собой дверь, и пока я разуваюсь, проходит на кухню… в обуви. Эмм. Ну, что поделать? Он в возрасте.
Предлагаю чай. Соглашается. Пока заливаю заварку кипятком вся извожусь от вопроса, зачем же он пришёл. И ведь нашел меня. Может, про бабушку с дедушкой хочет что-то спросить?
Подаю чашку, господин отвлекается от обзора нашей маленькой кухни. Нет, не брезгует, но жалость в глазах есть уж точно. У него в доме туалет, наверное, и то больше.
— Тяжело тебе живётся, да?
— Нет, — отвечаю с ходу, потому что жаловаться на жизнь незнакомцам как-то не привыкла.
Улыбается.
— Ты хорошая девочка, Лера. Как и твоя бабушка. Вы очень похожи.
— Спасибо.
— Мне не так повезло с внуками. Зато я знаю, что хорошая жена в любом сердце может зажечь свет.
— О чем вы?
— Хочу чтобы ты стала мой невесткой, Лерочка.
— Что? — я чуть ли не подпрыгиваю на стуле.
— Не пугайся ты так. Разумеется, заставлять тебя никто не будет. Ты просто присмотрись, вдруг приглянется кто. У меня два внука, — говорит он.
Вот так сюрприз на голову. Свататься пришел еще сразу двух женихов предлагает.
— Валентин Игоревич, вы меня извините, но мне еще рано о таком думать.
— Почему это рано? Эта ваша мода в девках ходить до тридцати — глупость! — убеждает он, но я совсем другое имею в виду. Варю. Адрес нашел, а о состоянии сестры ничего не знает? Странно это как-то.
— Ты пойми меня, Лерочка, я ведь вечно не проживу. Меня уже давно на том свете ждут, но не спокойно мне будет, если хотя бы одного оболтуса в хорошие руки не пристрою.
— А сами ваши эти “оболтусы” пристроится не могут?
— Не тех женщин они выбирают. Ты поймешь это чуть позже, — улыбается, а в глазах грусть. — Ну что, скрасишь жизнь старику?
Мда, вот так просьба. Я, кончено, все понимаю и искренне уважаю старших, но выходить замуж за непонятно кого из-за просьбы малознакомого, пусть и очень приятного дедушки, я совершенно не готова.
— Извините. Такое не для меня.
— Так и знал, что откажешься. Хорошо Зинаида тебя воспитала. Но ты подумай. Я ведь не принуждаю.
— Хорошо, — отзываюсь исключительно из вежливости и тут же отвлекаюсь на звуки в коридоре. Дверь хлопнула. Значит, мама вернулась.
— Лер, ты дома? — голос звучит взволнованно. — У нас там на лестничной клетке мужик какой-то стоит ты сама никуда не выхо….
Застывает, когда видит на нашей маленькой кухне дедушку. И если сначала мне кажется, что она теряет дар речи исключительно потому что не ожидала гостей, тем более незнакомых, но через секунду убеждаю, что она это дедушку не просто знает, а очень хорошо знает.
Брови хмурится.
— Что вы делаете в нашем доме? — ого! Я не слышала чтобы мама так грозно с кем-то говорила. Тем более со стариком.
— Добрый вечер, Наташа.
— Выйдите вон! Сейчас же! — вот это злость ее накрывает. И неспроста ведь. Чего я не знаю?