Да он специально издевается гад!
С трудом сдерживаю гнев и иду в кухонный уголок. Он как раз отделен перегородкой. Вот там и выпущу пар.
Или не выпущу…. Оглядываю кухню и охаю.
Половина посуды все еще в коробках, но пара красивых чашек находится. К счастью кто-то до меня успел загрузить зерна в кофе машину. Нужно лишь задать команду, добавить молока, если эти двое капучино пьют. А что они пьют?
Плевать! Уточнять не буду!
Вымываю кружки под струей горячей воды, затем насухо вытираю полотенцем. Вот так насухо, что аж скрипят. И зубы мои сейчас тоже скрипят! От злости! Ну ничего. Не умру я от того, что подам сладкой парочке кофе.
А когда этот кошмар с договором закончится, фиг они меня смогут достать! Все!
Машинка журчит, наливая кофе с пенкой. Ставлю голубые чашки на блюдца, а затем на круглый поднос. Салфеточки же надо еще положить.
Вот тебе и офисная официантка. Далеко ушла от "обслуживания всяких", как выразился Антон?
Те люди, кому я раньше кофе подавала, хотя бы не хотели откусить мне голову.
Но ничего. Это временно. А потом я сдам экзамены, поступлю в ВУЗ или найду альтернативу в онлайн-школе. Одна мне даже нравится. Когда было побольше времени я заглядывала туда на вебинары по 3d моделированию интерьера, работе с фоторедакторами, да и вообще изучала основы дизайна.
Если с вышкой не сложится, пойду этим путем. Он короче, а знания выжатые и отобранные без воды. А сейчас нужно отнести голубкам кофе.
Ой, мамочка, дай мне сил зайти туда с прямой спиной и гордо поднятой головой. Вот и стеклянная дверь, все еще замутненная белым "туманом". Ничего не видно.
Тук-тук.
— Войдите, — строгий, сухой голос.
Так даже лучше. Дистанция только на пользу пойдет!
Набираю в грудь побольше воздуха и вхожу. Кирилл сидит за столом, внимательно всматриваясь в какие-то распечатки. А вот никакой блондинки нет.
— Ваш кофе, — отзываюсь я тихим и почтительным, как положено девочке-стажерке, голосом.
Кирилл хмурится и тут же переводит на меня грозный взгляд.
— Я просил Анну Михайловну принести кофе, а не тебя, — выдает он так, будто видеть не хочет, и тут же возвращается к документам.
Тогда какого черта сам все это заварил? Шантажом заставил меня работать на себя, чтобы что?
Я посмотрела на его пассию и уволилась с горя? В первый рабочий день?
— Анна Михайловна сказала сделать мне, — отчитываюсь я.
— Поставь на стол. — полная отстраненность в голосе.
Даже взгляд в мою сторону теперь не бросает. Это чтобы я поняла, что больше ничего для него не значу?
Вот и отлично, ледяной босс! Посыл получен!
Опускаю поднос на край приставного стола, но он почему-то наклоняется, будто не зафиксирован. Это что же наспех собрали, а все болты вкрутить забыли?!
Ой!
Пытаюсь поймать поднос, но кофе выплескивается прямо мне на руки, а одна чашка и вовсе слетает на пол и разбивается о серый матовый кафель у моих ног.
— Ай! — вылетает из губ, и мои руки тут же оказываются в ледяных ладонях Кирилла.
Я даже не успеваю понять, как он успел оказаться так быстро рядом со мной. От его непрошеных прикосновений спирает дыхание, сердце уходит в пятки. Боюсь, что наорет, а он….
Он оглядывает мои пальцы так, будто это его ошпарило, а не меня.
В груди становится больно. Щемит так, что слезы наворачиваются на глаза.
Это Кирилл, мой Кирилл. Тот, которого я вопреки всему полюбила. И который, несмотря на все свое желание мне отомстить, сейчас печется о моих ожогах.
— Больно? — звенит в ушах его голос, а я не чувствую боли.
Точнее болит не опаленная кожа, болит опаленное сердце.
— Вам какое дело? — рычу я, отдергивая руку, но Кирилл тут же возвращает ее себе.
— Не дергайся!
Хватает со стола бутылку воды и льет на покрасневшие пятна, не заботясь о том, кто будет потом убирать лужи с пола.
Внимательно и нервно всматривается в покраснения на коже, а затем поднимает на меня взгляд. И смотрит так не моргая несколько секунд, а затем хмурится.
— И чего ты такая не аккуратная? — рычит он, отстраняясь от меня.
— Стол шатался…. — только и шепчу я, а голос дрожит.
Кирилл это примечает.
— Не плачь. Ожоги не сильные. Волдырей быть не должно.
Вот только глаза на мокром месте я не из-за ожегов. А из-за него. Неужели он не понимает?
Нет. Не понимает. Варится в своих тёмных мыслях. Похож на взъерошенного дикого зверя, который вопреки своей натуре, жалеет собственную жертву.
— Но за кремом в аптеку сходи. — командует он, вновь делая голос ледяным и сухим.
— Не нужно. Я в порядке, — отзываюсь я и принимаюсь поднимать осколки с пола.
— Да стой ты! — рычит он, хватает за локоть и поднимает с пола. — Порежешься!
Не могу удержаться и не посмотреть на него сейчас. Это как вспышка из прошлого, когда мы еще не стали врагами, не вкусили боли и не возненавидели друг друга. Точнее он — меня.
Кирилл ловит этот мой взгляд. И он ему не нравится. Желваки выдают и нахмуренные брови. Но в этот раз отойти от меня не спешит, смотрит так, будто в душу заглянуть хочет.
А я сама в свою душу смотреть сейчас боюсь. Там ад, там бездна, там кромешный мрак, где нет даже луча надежды.
— Лера, ты…. — хрипит его голос, пока он всматривается в мои слезы.
Я так отчаянно надеюсь, что он все поймет без слов.
Но нет. Стук в дверь разбивает в прах едва родившуюся крохотную надежду.
— Прошу прощения. Заказчики звонят. Соединять?
— Соедини, — кивает Кирилл, вновь становясь ледяной бесчувственной статуей.
— За кремом от ожогов сходи, — бросает мне, даже не глядя в мою сторону, и возвращается к делам.
Сглатываю ком, и судя по тому, как больно, этот ком состоит из осколков стекла, и ухожу. В офисе кипит жизнь, а я чувствую себя полумертвой. Ненужной. Растоптанной.
Как я это все выдержу?
Смотрю на красные пятна на бледной коже рук, но не чувствую боли, чувствую покалывание от еще не остывших прикосновений Кирилла.
Вот же дура. И о чем я думаю? Вспомни, кто недавно сюда приходил. Та красотка. Перестань уже реветь о прошлом и искать надежду там, где ее нет. Забудь.
Тебя никто не спасет. Никто не поможет. Ты у себя одна.
Береги свое сердце, и не позволяет ему страдать по тому, кому на тебя кому-то стало плевать.
Да, тот порыв, взбаламутивший душу, ничего не значит. Ничего. Кирилл делает ставки, играет в игру, где я только пешка, которую он не пожалеет.
Теперь все именно так.
— Когда вниз пойдешь, прикупи круассанов, — отвлекает меня от мыслей Анна Михайловна.
— Что?
— Шеф сказал тебе мазь в аптеке купить. Там рядом пекарня. Я сейчас денег дам, — суетится Анна Михайловна.
Что ж. Выйти мне точно не помешает, пока я окончательно тут не рехнулась.
К моменту, когда иду к лифтам рабочих с коробками уже нет. Все блестит чистотой, а офисные работники с головой заняты своими делами.
Жму на кнопку вызова лифта, затем втискиваюсь между мужчинами в деловых костюмах и отчитываю этажи на цифровой панеле.
— Дзинь! — звенит "Отис", и я вываливаюсь в холл, где кипит жизнь и суета.
Вот бы раствориться в ней без остатка. Потеряться хоть на несколько минут.
— Лера, — звучит недовольный голос, от которого все внутри содрогается.
Антон, черт бы его побрал!