— Жужжит? — Жужжит, окаянная.
Техники стояли у расчехленного самолета и недоуменно переглядывались.
Случай и в самом деле был необычным. Один из техников включил утром аккумулятор в кабине и вдруг услышал, как в хвосте заработала свеча форсажа, подавая искру. А ведь он даже не дотрагивался до выключателя форсажа. Раньше свеча сама по себе никогда не включалась.
Где-то замкнулась цепь, — было первой догадкой, — но где? Надо прозванивать всю электросеть. Для этого придется разобрать чуть ли не весь самолет.
Подошли техники других самолетов. Любопытно. Стали высказывать свои соображения. Кто-то бросил:
— Охота голову ломать. Пусть Лейкин думает. Не зря же он академию кончал!
Послали за инженером по спецоборудованию старшим лейтенантом Лейкиным. Он прибежал — невысокий, худенький, носастый, с задорным мальчишеским лицом. За глаза его некоторые так и называли «мальчишкой». Знал ли об этом Лейкин — неизвестно, но замечал иногда, что не все верят ему. Слишком молод, не имеет большого опыта. Лейкин не обижался, ему и в самом деле нелегко было тягаться со старыми «авиационными волками», нов обиду себя не давал. Лейкин знал себе цену.
— Что там у вас? — спросил молодой инженер, забираясь по стремянке в кабину.
Техник объяснил. Его сообщение вызвало у Лейкина недоумение. Голубые глаза настороженно прищурились. Да, случай необычный.
Сгрудившиеся у самолета техники ждали, что скажет инженер, смотрели на Лейкина, кто с надеждой, кто с усмешкой: «Ну-ка, мол, академик, объясни нам, темным людям, что тут к чему? Ага, задумался!..»
Лейкин понимал настроение окруживших его людей и усиленно думал над дефектом. На чисто выбритых щеках проступил легкий румянец.
Инженеру вспомнился случай, когда он только-только пришел в полк после окончания высшего учебного заведения. В полку проводились полеты. И Лейкин вместе с другими техниками, — он был начальником группы регламентных работ по авиаоборудованию, — обслуживал самолеты на старте.
Прибежал старшина сверхсрочной службы Иванов.
— Товарищ старший лейтенант, проверяли сейчас анероидно-мембранные приборы. Все неисправны.
— Как так?
— Сами удивляемся. Но только все до одного дают неправильные показания.
Лейкин не поверил, хотя Иванов и считался в полку опытным специалистом. Ведь это он, Иванов, учил Лейкина, как делать ту или иную работу на самолете данного типа, потому что Лейкин знал отдельные агрегаты и приборы самолета, но был еще недостаточно знаком с их общей компоновкой.
Сразу же после полетов молодой инженер прибежал в каптерку, где проверялись высотомеры, вариометры, указатели скорости и перепада давления, и сам занялся проверкой приборов.
Да, действительно, показания приборов не укладывались в существующие параметры. В чем тут дело? Молодой инженер этого не знал. Но он знал другое: все, кто находился тогда в каптерке, ждали от него ответа, и он должен был дать этот ответ. Иначе грош цена его диплому, полученному после окончания академии. И еще Лейкин знал, что не могут выйти из строя сразу все приборы, это расходится с теорией вероятности. Значит, здесь дело не в этом. Но в чем же?
Мысль работала лихорадочно. Он вспоминал все, что изучал о приборах. И вдруг попросил принести в каптерку термометр.
Температура окружающего воздуха оказалась плюс три.
Лейкин облегченно вздохнул.
— Все очень просто, — сказал он. — Приборы исправны. Но мембранные коробочки в них оттарированы на заводе в стандратных условиях, при определенных давлении и температуре.
Лейкину не поверили. Он это видел по глазам техников… Тогда он приказал:
— Затапливайте печи!
К вечеру температура в каптерке повысилась до плюс двадцати.
Снова взялись за проверку приборов. И все они оказались исправными.
Казалось бы, пустяшный случай, а он помог Лейкину укрепить в людях авторитет, веру в его знания.
Чтобы окончательно убедить людей в своей правоте, Лейкин нашел шкалу поправок для нулевой температуры, и на другой день, когда в каптерке выстыло, снова проверили приборы. Все они действовали нормально.
Лейкин не стеснялся учиться у своих подчиненных. Он не корчил из себя ученого мужа, не кичился своим академическим значком. Но он не впадал и в другую крайность и всегда стремился быть независимым. Он помнил слова, которые часто говорил своим слушателям начальник курса Юрий Иванович Чижов: «В каждом подчиненном вы должны в первую очередь видеть человека и тогда любое, самое трудное дело вам будет по плечу».
— Неужели придется разбирать самолет? — перебил мысли Лейкина один из техников.
— Подождем с разборкой. Сначала посмотрим форсажную электросхему.
Тщательно ознакомившись с электросхемой, Лейкин пришел к выводу, что вчера или несколькими днями раньше техник самолета пробовал на земле искрообразование форсажа. В это время прервалось питание, свеча, разумеется, перестала жужжать, но форсаж остался включенным. Техник не придал этому значения.
Лейкин включил форсаж: схема отработала в исходное положение и все встало на свое место. Оказалось, неисправности вовсе и не было.
— Сами могли бы додуматься, — сказал Лейкин, вылезая из кабины, и тут же поставил в пример механика по электрооборудованию рядового Сидорцева, который, осматривая самолет после ночных полетов, обнаружил угольную пыль на вентиляционных окнах генератора.
— Другой бы на его месте тоже обнаружил пыль, — сказал Лейкин. — И даже доложил бы об этом. Но думать, почему она образуется, не стал бы. Пусть, мол, инженеры, думают. Они академии кончали.
Все вспомнили этот случай. Тогда некоторые посчитали явление с пылью закономерным. Дескать срабатываются щетки, вот и пыль. А рядовой Сидорцев, приученный Лейкиным во всем докапываться до корня, решил иначе. Он ни на минуту не забывал, что генератор — это жизненно важный источник питания. Откажет генератор в полете, и летчик потеряет радиосвязь, на самолете перестанут работать пилотажно-навигационные электроприборы. И что же будет, если летчик летит в сложных метеорологических условиях, когда ориентироваться приходится только по авиагоризонту, компасу и другим приборам?
— Надо отправить генератор в лабораторию, — сказал Сидорцев инженеру. — Вероятно, бьет коллектор.
Генератор отправили в лабораторию на исследование. Предположение механика полностью оправдалось.
За то, что Сидорцев предотвратил отказ генератора, командование полка объявило ему благодарность и наградило ценным подарком.
Уходя со стоянки, Лейкин приказал техникам еще раз от начала до конца проверить работу форсажной электросхемы. И те с жаром взялись за дело. Всем хотелось быть похожими на инженера Лейкина, который всегда умеет докопаться до сути неполадки или повреждения.