Говорят, что жизнь лишь грош. Это ложь.
Как бы жизнь не хороша, всё ж не стоит и гроша.
Жаль, что надо много грошей, чтобы жизнь была хорошей.
Без головы и без оглядки
Я поиграл с судьбою в прятки.
Игра прошла совсем без правил.
Противник шансов не оставил.
Мораль ясна для пониманья:
Играя, проявляй вниманье.
Старайся впредь не забывать:
«Когда, на что и с кем играть!»
Проснулся я от того, что мне дико захотелось облегчиться… Уже не было холодно. Похоже, что утро уже наступило. Сквозь маленькое зарешёченное окно в камеру даже проникал солнечный свет…
В камере не было никаких удобств, кроме двух деревянных лавок. Сейчас, кроме меня, никого больше не было в этом тесном помещении… Сдаётся мне, что пьянчуг выгнали рано поутру, а Тихона, наверное, адвокат вытащил, притащив кучу свидетелей, что он был в другом месте, пока кто-то убивал его врага. А что? Если это тот самый фиксатый, которого Лёха запинал ногами, то Тихон явно не при делах.
Бли-ин… Как ссать-то хочется… Боюсь, что ещё немного, и я отолью всё своё, накопленное за ночь, в любой из углов этой камеры. А так, как делать этого мене совсем не хотелось, то я стал стучать кулаком в железную дверь камеры. На мой стук очень долго никто не реагировал. Я уж думал, что всё… Но вот за дверью послышался мужской голос:
— Чего шумишь?
— Выведи в туалет! Сил нет больше терпеть.
— Подождёшь…
— Не могу, командир… Ща на стену отолью…
— Я тебе отолью… Своей одеждой пол мыть будешь! Сказано подождёшь, значит, подождёшь…
Я продолжил монотонно стучать кулаком по гулкой железной двери.
— Ты у меня сейчас достучишься…
— Будь человеком. Выведи поссать!
— Подождёшь…
Шаги удалились… Я продолжал стучать по двери. Мне уже стало всё равно… Я был на грани срыва… Я стучал монотонно, долго, аж кулак заболел…
Наконец послышались шаги, скрежетнул засов, открываемый снаружи, а милиционер, распахнувший дверь, скомандовал коротко:
— Пошли!
Я молча шёл туда, куда мне указали. Сержант отвёл меня в дежурку, а сам ушёл куда-то, оставив меня наедине с капитаном. Капитан сидел за перегородкой и что-то писал. Похоже, что он был с большого бодуна… Морда у него уж больно была помятая… Да и сам он был какой-то помятый и неопрятный, как будто даже спал в одежде.
— Чего шумишь? — рявкнул он, наконец-то обратив на меня внимание.
— В туалет… — у меня уже не было никаких сил…
— А шумишь чего? Хулиган…
— Капитан, я сейчас прямо здесь обоссусь. Хватит мучить! Веди в туалет!
— Ты как разговариваешь с сотрудником милиции?
Всё… Терпеть я больше не мог, а мочиться в трусы меня ещё в детстве отучили… Я отвернулся от мятого капитана, приспустил трусы и стал отливать прямо в угол…
Бли-и-ин! Это какой же кайф! Мне сразу полегчало. Зато капитану, похоже, что поплохело…
— Ты что творишь, гнида?
Судя по голосу и шуму, который создавал капитан, он сейчас выскочит из-за своей перегородки и набросится на меня.
Но я уже закончил все свои дела, подтянул трусы и повернулся на шум.
Вовремя, однако. Капитан уже был рядом. Он замахнулся, и его кулак полетел мне прямо в левое ухо…
Дальше произошло то, чего я от себя даже и не ожидал. Каким-то невероятным образом я увернулся от удара, и схватив капитана за рукав кителя, «помог» его телу продолжить движение вперёд, заодно подставив ему ещё и подножку…
Несмотря на то, что капитан был намного крупнее меня, но приём из айкидо мне удался на все сто.
Пролетев мимо меня, капитан врезался в стену, и сполз по ней вниз, растянувшись в луже, которую я только что наделал…
Мысли скакали в голове, как белка в колесе.
Бежать? Куда? Мои данные им известны. Да и к тому же, босого и неодетого меня быстро догонят. Убегаешь — значит. виноват. Потом может быть хуже…
Куда уж хуже? Сейчас забьют до смерти, а потом скажут, что так и было. Про такие случаи я много чего знаю или слышал он надёжных людей… В семидесятые было несколько таких громких дел, когда менты людей забивали насмерть… Наиболее известное — убийство майора комитета госбезопасности на станции метро «Ждановская». Ну, а я совсем даже не майор КГБ, а букашка мелкая. Раздавят и не заметят. «А был ли мальчик?»
А сколько таких дел было тихих? Про которые никто никому ничего не рассказывал.
Что делать? Что делать?
И сам себе отвечаю голосом Папанова: «Сухари сушить!»
Капитан стал приходить в себя. Но, кажется, что он ещё не понял или не осознал, что же с ним случилось. Он сидел в луже и хлопал глазами. И в это самое время в дежурку зашёл тот самый сержант, который выводил меня из камеры.
— Ах, ты *ля! — вырвалось у него.
Сержант стал на меня наступать, расставив руки, как будто очень желал меня обнять. Но судя по его лицу, ещё он желал задушить меня в своих объятьях.
А я поймал какой-то кураж. Воспользовавшись тем, что мент широко развёл руки, я влепил ему ногой прямо по фаберже. Невзирая на то, что у меня были босые ноги, похоже, что ему крепко от меня досталось, или просто я попал очень метко. Его так скрючило, что мне аж самому стало больно на это смотреть. Но времени тратить на то, чтобы разглядывать поверженных противников у меня не было. В дежурку заходили с улицы ещё трое в форме…
Я отступил и прижался спиной к стене. Окрашенная краской стена, приятно охлаждала моё разгорячённое тело…
Какое-то время мне ещё удавалось уворачиваться от нападавших на меня ментов. Но всё же им удалось завалить меня на пол и заломать руки за спину. А потом они меня связали. Хитро так связали, ласточкой. Руки за спиной, и ноги связанные к ним притянуты. Да ещё и попинали слегка… Особенно капитан усердствовал. Его сержант еле-еле от меня оттащил…
У меня болит всё тело разом. Кажется, что рёбра сломаны… Губы разбиты, но зубы, кажись целые пока… В луже моей же мочи меня всё-таки извозили, но что радует, и сами менты извозюкались не хило, пока меня вязали. Да… Хреновая у ментозавров физическая подготовка нынче. Наберут кого попало…
Чёрт… Руки как крепко затянули, гады. Кистей и пальцев я уже не чувствую… Очень больно…
Жаловаться бесполезно. Я тут уже, наверное, с час валяюсь. Периодически какие-то люди в форме входят и выходят. Кое-кто даже не считает зазорным пнуть меня в бок, проходя мимо…
Я молчу… Но это вызывает только раздражение у сотрудников… Сдаётся мне, им надо, чтобы я выл и плакал, просил прощения. Или хотя бы матерился и требовал меня развязать… А так что? Игрушка не интерактивная… Неинтересно… Раздражает.
Вот снова меня кто-то пнул…
Тупая боль в руках куда-то ушла… Но появился нарастающий звон в ушах… Такой же шум был, когда ко мне память тела возвращалась.
Но я вроде бы всё уже вспомнил. Что теперь? Память рода? Или ещё чего?… А может я просто сейчас потеряю сознание? По голове меня вроде бы не били… сильно… Так, несколько ударов капитан ногой нанёс. Губы разбил, сука…
Похоже, что я сейчас отрублюсь…
Не спать!
«Держись, братишка!» — всплывают слова в голове, где-то на краю сознания.
Сквозь шум в ушах и дремотное состояние до меня доносятся громкие слова:
— Здравия желаю, товарищ полковник! Дежурный по отделению, капитан Бурков.
— Где начальник отделения?
— Он на выезде, товарищ полковник.
— А ты чего такой мокрый Бурков? И мятый весь какой-то… Чем это у вас воняет, капитан?
— Я… Мы тут…
— А это, что за тело?
— Хулиган, товарищ полковник. Прямо здесь вот в углу нассал. На меня напал.
— Кто? Вот этот мелкий?
— Он, наверное, псих. Дрался, как чёрт. Пришлось связать…
— Сержант! — командует полковник. — Поднимите это тело. Я гляжу судя по мокрой форме, ты тоже помогал вязать этого «злодея».
— Так точно, товарищ полковник…
— А кто ещё помогал вязать его?
— Экипаж ПМГ.
— Это вы его так избили?
— Никак нет, товарищ полковник. Он такой был.
— Да? Вызывайте ПМГ сюда. А ты, капитан, дай мне материал на этого «злодея»! Сержант. Ты развяжешь его или нет?
Меня кантуют, ворочают, развязывают верёвки… И тут уже начинается сущий ад… Кожа на запястьях чуть ли не до мяса протёрта и содрана. От боли, которая возникла как только к моим кистям стала приливать кровь, я не сдержался… Стоя на коленях и глядя на свои сине-чёрные руки, я выл в полный голос…
— А-а-аа-а!
— Вы что о*уели, уроды? — а голос-то у полковника, настоящий, командирский. — Вы же его чуть рук не лишили. Ещё немного и некроз бы начался. Быстро все мне рапорта на стол! Как было? Кто что делал?… Капитан! Где на него материал?
— А нет на него никаких бумаг… товарищ полковник…
— Как нет? А кто его доставил?
— Это… Он ещё со вчерашней смены остался в камере… товарищ…
— Тамбовский волк тебе товарищ! Начальника отделения сюда вызвать срочно.
Слышно как жужжит телефонный диск. Снова командный голос полковника.
— Полковник Авдеев! Дежурную группу срочно в ⁇ отделение! Жду…
А потом я наконец-то смог разглядеть полковника. Ну, что же? Монументальный человек. Ростом почти под два метра. Широк в плечах. Хорош собой. Прямо как в песне: «Ну, настоящий полковник!»
Чтобы общаться со мною ему пришлось слегка наклониться.
— Ты кто такой, боец?
С трудом шевеля разбитыми губами, отвечаю ему:
— Александр Григорьевич Тихий. Одна тысяча девятьсот шестидесятого года рождения. Мне ещё нет четырнадцати, товарищ полковник. У нас с братом день рождения второго августа.
— О, как! Прямо в день ВДВ вас с братом мамка родила. А брат твой где?
Я говорю медленно. Мне ещё пока тяжело дышать… Но боль в руках постепенно отступает, хотя кисти рук ещё горят и плохо слушаются…
— Его ножом ударили в живот. Скорая в больницу отвезла ночью.
— А родители твои где?
— Наша мама умерла, рожая нас. Отец — фронтовик. Был ранен на войне. Имел инвалидность. Умер в шестьдесят девятом. Мы с братом из интерната. На нас ночью напали… Семеро… Брата ножом ранили. Я отбивался тем, что под руку попало… А меня сюда привезли. Вот так… В трусах и в майке… Ночью. Сразу в камеру посадили. Там пьяные мужики ко мне приставать начали. Но за меня заступился… Там ещё один был… Я утром просил, чтобы в туалет вывели. А они меня бить начали…
Полковник багровел прямо на глазах…
Нашу беседу прервало появление какого-то майора. Похоже, что это и есть начальник отделения. Учитывая мой опыт из прошлой жизни, я понимаю, что этому майору сейчас настанет полный трындец.
— Товарищ полковник!
— Что у тебя в отделении творится, майор? Ты где был?
— Убийство, товарищ полковник! В интернате.
— Так… Рассказывай!
— Два человека совершили вооружённое нападение на воспитанников интерната. Один человек убит. Шестеро находятся в больнице с травмами различной степени тяжести
Знаете, что мне напомнила версия, рассказанная майором?
Сидит на ветке дерева ворона. Во рту, как обычно, традиционно держит кусок сыра. Выбегает лиса с дубиной. Хрясь, трясь! Схватила сыр и убежала.
Ворона с помятым клювом и поломанными крыльями лежит на земле и причитает:
— Ну, ни хрена себе, как сказочку-то извратили…'
— Это всё ложь. — произношу я, стараясь отчётливо выговаривать слова.
— Да… — как бы соглашаясь со мной, произносит полковник. — А ты сам-то веришь в это, майор? Вот скажи мне, почему это мальчик так легко одет?
— Не могу знать, товарищ полковник.
— Наверняка его брата, которому нанесли ножевое ранение в живот, скорая помощь тоже в таком же виде забрала. А знаешь, почему?
— Никак нет, товарищ полковник.
— А потому, что они спали, когда те семеро на них напали.
— Но там же есть убитый, а убил его, вот он! — в меня тычут пальцем.
— Это поэтому он у тебя в камере сидит без какого-либо оформления? Поэтому его тут связывают и бьют ногами? Ты знаешь сколько ему лет? Тринадцать… Сколько там у тебя человек пострадало?
— Один убитый и шестеро раненых…
— Возраст убитого?
— Он несовершеннолетний… — тут майор немного теряется, понимая, что что-то пошло не так. — Убитому пятнадцать лет…
— А остальным?
— Сейчас посмотрю… Двоим пятнадцать. Одному тринадцать… Остальным четырнадцать.
— То есть ты хочешь сказать, что два брата в трусах и майках напали на семерых, выбирая тех, кто постарше. Кстати… Вот его брата ударили ножом. У кого был нож?
— У убитого…
— Чем ты его огрел? — это уже полковник спрашивает у меня.
— Дужкой от кровати…
— То есть тем, что под руку попалось?
— Да…
— Тебе не кажется, майор, что кто-то нагло врёт. Наверное, этот пацан. Вот этот задохлик, который сначала от семерых отбился, а потом, когда его в твоём отделении попытались избить пятеро твоих сотрудников во главе с дежурным капитаном, он их по полу извалял, а потом издевательски ещё и обоссал. Ну, врёт же…
— Не могу знать…
— Где материал по этому делу?
— Сейчас следователь подъедет.
— А где он?
— Он после суток. Дома…
— А материал где?
— У него в сейфе…
— Это полный финиш. — разводит руками полковник.
В отделении прибавилось людей. Прибыла большая группа. Все в милицейской форме. Нет… Есть ещё в гражданке несколько человек. Но такие и в гражданке выглядят солидно. А среди людей в форме нет ни одного сержанта. Самый младший по званию — лейтенант. Основная масса капитаны и старлеи. Старший группы — майор. Он докладывает полковнику о прибытии группы. Шум стоит коромыслом и пыль столбом. Все забегали, засуетились. Послышались распоряжения, доклады.
— Вызвать вчерашнюю смену!
— Звонили из прокуратуры…
— Следователь прибыл…
Меня между делом уводит в один из кабинетов, капитан из новоприбывших… Довольно таки молодой для капитана… Улыбается. Зубы скалит… Ну, прямо Голливуд, да и только.
— Ты, как парень?
— Нормально.
Когда я говорю, трескается подсыхающая корочка на разбитых губах. Мне больно, но я терплю…
— Может, врача вызвать?
— Не надо. Лучше скажите, что с моим братом…
— Везунчик твой брат!
Я смотрю на этого улыбающегося капитана с недоумением. У меня брата ножом в живот ткнули, а он сидит тут, лыбится во все свои сорок шесть зубов голливудской улыбкой. Мне так хочется заехать ему в морду. Прямо вот в эти зубы… Но я себя сдерживаю.
И вообще… со мной что-то не то. Я-то раньше был вроде бы поспокойнее да порассудительнее. А тут, кого не увижу, сразу хочется двинуть по морде. Наверное, это мне в наследство от Сашки Тихого. Да… Либо фамилию сменить надо, либо слегка успокоить нервишки и стараться держать себя в узде.
— Вы считаете везением, что его ударили ножом в живот…
Похоже, что капитан уловил сарказм в моих словах.
— Ты, не злись, парень. Брата твоего уже прооперировали. Ножик вскользь прошёл. Внутренние органы не задеты. Несколько швов всего наложили. До свадьбы заживёт!
— Спасибо! — я сдерживаю радость внутри себя… — Спасибо большое!
— Не за что… Мне надо, чтобы ты рассказал мне подробно, что и как там у вас произошло.
— А это будет законно? Я слышал, что допрос несовершеннолетнего производится в присутствии родителей или…
— Да брось ты… Никакого допроса. Я даже объяснение с тебя не буду брать. Ты мне просто расскажи, как всё было. Чтобы мы могли составить общую картину того, что там у вас произошло.
Хитрый подход. Эта группа откуда-то с Петровки, а может и из министерства… У такого капитана и магнитофон может под столом наш разговор писать. Я не удивлюсь этому…
Неужели у меня всё на лице написано?
— Саша! Ты мне не доверяешь.
— Я никому не верю, кроме брата.
— Придётся тебе мне немного поверить. Если ты не хочешь здесь говорить, мы можем переговорить на улице, там, где нас никто не услышит… Но ты в таком виде…
— С какого момента мне надо начать?
— Ну, хотя бы со вчерашнего дня.
— У нас рядом с интернатом есть Новоспасский пруд. Мы решили покататься на плоту…
Я стал подробно рассказывать капитану, как рыжий толкнул Лёшку, как брат утонул, как я откачал его… Скрывать мне было особенно нечего.
Не рассказал я только про эпическую битву с фиксатым. Это уже лишнее.
Ну, а потом в подробностях изложил момент ночного нападения на нас. Подробно до мелочей. До мельчайших деталей. Я хотел остановиться в своём рассказе на том моменте, когда приехала скорая и милиция. Но капитан попросил продолжить рассказ. Именно попросил, а не приказал… Он вообще не давил, ничего не требовал. Просто иногда задавал наводящие вопросы.
Пришлось рассказать и про отделение. Я снова немного упустил в рассказе. Зачем ему знать, о чём мы разговаривали с Тихоном?
Я дошёл до того момента, когда в отделении появился полковник Авдеев.
— Ясно всё. Спасибо тебе, Саня! А сейчас, я думаю, что тебе будет лучше всего поехать в больницу…
— К брату?
— Хм… Сначала тебя осмотрят. Рентген сделают и всё такое… А потом я поговорю, чтобы тебя с братом положили в одну палату. Он после операции… Ну, а ты ему поможешь, если что надо будет…
— Спасибо, товарищ капитан!
— Не за что… Полковника поблагодари за то, что он решил внезапно нагрянуть с проверкой в это отделение… Вовремя…
Да, блин… Если бы не Авдеев.
Ну, что же… Хорошо, что так звёзды сошлись…
Три полковничьи звезды на одном плече и три на другом…