— Мне нравятся девушки с характером, — заметил он, заставив мои губы скривиться. Ему нравились девушки с характером, потому что ему нравилось ломать их. Больной ублюдок.
— Зачем ты звонишь Лекс? — спросил я, протягивая наличные девушке с едой.
— Присматриваю за своими инвестициями.
— Инвестициями? — повторил я, беря пакет с едой и направляясь к двери, выходя на тротуар.
— Да. У меня есть на нее планы.
— Хватит с меня этого гребаного дерьма, чувак. Чего ты хочешь?
— Мне нужно, чтобы ты привел мисс Миллер завтра ко мне в офис.
Дерьмо.
— В какой офис? — спросил я, зная, что это сильно повлияет на судьбу Алекс.
— Оскар-стрит, — немедля ответил он.
Дерьмо.
Дерьмо.
Дерьмо.
— Во сколько?
— Одиннадцать.
— Буду там, — сказал я, вешая трубку, прежде чем сказать, о чем я на самом деле думал.
А именно, что я должен забрать Алекс и убраться к чертовой матери отсюда.
У Лекса было несколько офисов в разных местах. Там были те, в которых он обсуждал новые деловые сделки. Офисы со столом, книжными полками и боковой панелью, полной хорошего ликера. Затем были «офисы», которые были дешево оформлены в передней комнате, потому что встреча действительно проходила в задней части, и это обычно означало, что много вашей крови будет смыто в канализацию, встроенную в пол.
Оскар-стрит один из таких офисов.
И если он был умен (а он был), то за мной следили. Побег не вариант.
Я поднялся обратно по пожарной лестнице с болью в животе, открыл дверь и застыл.
Алекс стояла перед своим столом, складывая блокноты в картонную коробку. Она переоделась в легкие потертые узкие джинсы и фиолетовую футболку с длинными рукавами. И лифчик, заметил я с ухмылкой. Но не это заставило меня остановиться.
Дело было в том, что она пела.
Медленная, мрачная песня о том, как улыбаться, когда твое сердце разрывается. У меня было смутное воспоминание о том, как она играла на какой-то старой радиостанции, когда я рос. Но тот, кого я слышал поющим, не отдавал этому должного. Что-то в этом, слетевшем с губ Алекс, в ее голосе, мягком, певучем, заставило слова тяжело опуститься у меня в груди. У нее был отличный голос. Но дело было не в этом. У меня перехватило дыхание, когда я на мгновение увидел Алекс за ее стенами и заборами — мягкую, милую и незащищенную.
— Ой, — сказала она, поворачивая голову и обнаруживая, что я стою тут. Румянец залил ее щеки, и она удвоила свои усилия, чтобы собрать вещи, притворяясь, что это отнимает у нее всё внимание, — я почти готова.
— Алекс…
— Просто нужно собрать кое-что из-под моей кровати, и мы сможем…
— Алекс.
— Что? — спросила она, уловив нотки раздражения в моем голосе.
— Лекс звонил.
Услышав это, она замерла. И ее глаза потеряли прежний свет и потускнели. Закрылась. Стены прочно встали на свои места.
Если это возможно, я ненавидел эту херню еще больше.
— Чего он хотел?
— Встреча в его офисе.
— В каком из них? — спросила она, и резкость в ее голосе намекала на то, что она уже знала все о его разных офисах.
— Оскар-стрит.
Она не побледнела. Ее рот не открылся. Она не начала волноваться. Нет. Алекс из вагона вернулась. Алекс, которая смирилась со своей судьбой.
— Во сколько?
— Одиннадцать.
— Хорошо, — сказала она, кивнув один раз, — что ж, это дает мне немного времени.
— Время для чего? — спросил я, надеясь, что она придумает что-нибудь, чем хотела бы заняться. То, что я мог бы для нее сделать. Что-нибудь, что заставило бы ее улыбнуться.
— Чтобы перенести все эти записи в файлы и загрузить их в Интернет. В конце концов кто-нибудь на них наткнётся. Я не хочу умирать, не поделившись той грязью, что у меня есть на него.
Черт.
Вот тебе и надежда.
И с большой вероятностью того, что мы оба умрем менее чем через двадцать четыре часа, я не мог отказать ей в том, что она хотела сделать со своим оставшимся временем.
— Тогда давай выдвигаться, — сказал я, собираясь взять у нее спортивную сумку.
— Не волнуйся. Китайская еда почему-то вкуснее, когда она разогрета, — сказала она, хватая что-то под кроватью и запихивая в коробку с блокнотами. Она положила свой ноутбук сверху, и мы направились обратно к моему грузовику.
Когда мы вернулись ко мне домой, я разогрел еду. И это было ужасно. Но она была права, мне приходилось есть и похуже. Алекс взяла свой ноутбук в гостиную, ковыряясь в тарелке с едой, и маниакально набирая на клавиатуре, добавляя страницы за страницами информации на форум в даркнете.
Я поел, несмотря на потерю аппетита, сидя и наблюдая за ее работой. При других обстоятельствах я бы счел ее целеустремленность и решительность чертовски сексуальными. Но прямо сейчас, наблюдая, как она печатает то, что было, в ее собственном извращенном гребаном стиле, ее собственной предсмертной запиской… да… это дерьмо совсем не было горячим.