— Да.
— Дай мне это услышать, — сказал я ей, сильнее вдавливаясь в ее клитор, — я собираюсь это почувствовать и хочу это услышать.
Она кивнула, ее ногти впились в мою кожу, когда она начала толкаться бедрами вниз, когда я толкнулся вверх, пытаясь добраться туда быстрее.
— Брейкер…
— Дай мне это услышать, — снова сказал я, чувствуя, как мой собственный оргазм умоляет об освобождении.
— О боже… черт! — закричала она, ее тело сильно содрогнулось во время оргазма. Я продолжал работать над ее клитором, двигаясь быстрее, погружаясь глубоко и кончая достаточно сильно, чтобы мои ноги подкосились, мои колени ударились о край дивана, когда я прижал ее к груди.
— Святое дерьмо, — сказала она минуту спустя, ее грудь затряслась, когда она засмеялась.
— Смешно? — спросил я, медленно выходя из нее и шлепая ее по заднице.
Она подвинулась, чтобы лечь на диван на бок. — Я столько пропустила, — призналась она, одарив меня широкой улыбкой.
Я почувствовал, что улыбаюсь в ответ. — Просто подумай обо всех способах, которыми я мог бы трахнуть тебя, если бы встретил раньше.
— Глупо говорить, что это стоило ожидания? — спросила она, наблюдая, как я направляюсь в ванную.
— Да, — сказал я, споласкивая руки, прежде чем повернуться, чтобы выйти, — но все равно приятно это слышать. Ты в порядке? — спросил я, опускаясь на колени рядом с диваном и убирая волосы с ее лица. Синяк на ее челюсти все еще выглядел болезненно, желтый и зеленый смешивались с фиолетовым и синим, когда он начал заживать.
— Я не думаю, что «хорошо» — правильное слово, — сказала она, одарив меня сонной улыбкой.
— Нет?
— Нет. Я думаю, что, может быть, «удивительное» или «феноменальное».
Я слегка улыбнулся ей, потянулся и просунул руки ей под колени и спину, притянул ее к своей груди и понес ее в спальню.
— Не-а, мистер, — сказала она, уткнувшись лицом мне в шею.
— Что нет?
— Даже не думай снова трахать меня, — уточнила она, когда я откинул одеяло на кровати.
— Нет? — спросил я, посмеиваясь.
— Нет, — твердо сказала она.
— Почему нет?
— Потому что сначала мне нужно вздремнуть, — сказала она, когда я опустил ее на кровать.
Я скользнул рядом с ней, притягивая ее к себе. — Я думаю, что могу дать тебе это, — сказал я, чувствуя, как сон тоже утягивает меня.
— Ты можешь трахнуть меня через час или два, — сказала она несколько минут спустя, ее голос был сонным.
— Звучит как план.
И это было именно то, что произошло. Я проснулся от того, что она целовала мою грудь. И, что ж, я позволил ей это сделать. Но прежде чем она смогла заставить меня кончить своим сладким маленьким ротиком, я повалил ее на спину и жестко трахнул, закинув ноги себе на плечи. Затем уперев ее ноги в мою грудь. Затем с ногами на матрасе прижатыми друг к другу, согнутыми под углом девяносто градусов.
Потом мы встали и поели. Она проверила свой ноутбук. Я включил фильм. Мы смотрели его. Затем мы снова погрузились в сон.
Я проснулся раньше, слишком встревоженный, чтобы поспать больше нескольких часов. Я спустился в подвал и провел изнурительную тренировку, пытаясь очистить свой разум, чтобы сосредоточиться на том, как вытащить нас из такой дерьмовой ситуации. Но через час и холодный душ я так и не приблизился к тому, чтобы понять, что делать.
Алекс вышла из спальни полчаса спустя, одетая в одну из моих футболок, хотя у нее уже была своя одежда. Понимание того, что это означало, вызывало странное кружение у меня в животе. Я притянул ее, когда она подошла ко мне и прижалась лбом к моей груди, ее тело прижалось ко мне. Я почувствовал, что смеюсь, проводя рукой по ее спине.
— Хочешь кофе?
— Конечно, — сказала она, отходя, — прекрасный день, — протянула она, подходя к окну и наблюдая, как дождь льет стеной, как это было с тех пор, как я проснулся.
Я подошел к ней сзади, обнял рукой за талию, а другой рукой протянул ей кофе. Моя голова опустилась, и я запечатлел поцелуй там, где ее плечо соприкасалось с шеей.
— Ты ведь еще не устала от меня, не так ли?
Я почувствовал, как ее спина прижалась к моей груди, когда она потягивала свой кофе. — Еще нет.
— Хорошо, тогда я могу трахнуть тебя еще раз, прежде чем мы уйдем.
— Ты не можешь быть серьезным, — сказала она, качая головой.
— Почему нет?
— Потому что у меня такое чувство, будто я вчера вечером пробежала Нью-Йоркский марафон, — пожаловалась она, но я услышал улыбку в ее голосе.
Я опустил руку вниз по ее животу, двигаясь к ее бедру, и я обнаружил, что, пока она надевала мою футболку, она не потрудилась надеть трусики, когда я скользнул рукой по ее киске.
— Забавно, — сказал я, покусывая мочку ее уха, — твой рот говорит одно, но твоя киска рассказывает совершенно другую историю.
— Ты не можешь хотеть… — ее голос затих, когда я сдвинул бедра так, чтобы мой член прижался к ее заднице, давая понять, что я очень этого хочу, — о, — выдохнула она.
Я улыбнулся ей в волосы, спустил штаны, схватив презерватив, который я сунул в карман, пока одевался именно по этой причине. Если бы мы остались в живых, ее задница как можно чаще принимала бы мой член. Я перестал гладить ее киску, надев презерватив, затем повернул ее лицом ко мне, прижимая спиной к холодильнику.
Ее нога приподнялась, обвилась вокруг моих бедер, и я скользнул в нее. Ее глаза расширились, наблюдая за мной, когда я начал покачивать бедрами в ее мягком и сладком темпе — чего я никогда раньше не делал, но наслаждался, наблюдая, как удивление и удовольствие проступают на ее лице. Ее губы приоткрылись, веки тяжелели. Ее руки скользнули вверх по моим рукам и обхватили мою шею, притягивая меня к себе и прижимаясь губами к моим. Нежно. Ласково. Моя рука легла на ее щеку, баюкая ее, пока я продолжал лениво разжигать наше желание.
У меня было ослепительное осознание, когда я скользнул в нее, глотая ее всхлипы у своего рта. Она легла на мой диван накануне вечером после того, как я трахнул ее, и сказала мне, что этого стоило ждать. Ну, в некотором смысле, я тоже так думал.
Потому что мягкость и сладость имели свои собственные достоинства.
Может быть, это было просто потому, что это была Алекс, но заниматься с ней любовью было совсем по-другому. Это казалось чем-то большим. Как будто между нами что-то проходило, кроме тел, удовлетворяющих друг друга.
Губы Алекс оторвались от моих, и ее глаза распахнулись, остановившись на моих, когда ее всхлипы превратились в стоны, и я понял, что она приближается.
— Кончай, Алекс, — тихо сказал я, чувствуя, как она сжимается вокруг меня, — вот и все, кончай, детка.