Я могла быть девушкой. Молодой. Слабой. Но так или иначе, я была единственной, у кого хватило смелости пробить его броню. Сколько времени потребуется, чтобы кто-то другой сделает шаг вперед?
Стал бы кто-нибудь вообще беспокоиться об этом?
Я должна была, по крайней мере, найти группу, которая обнародовала бы компрометирующие доказательства в случае моего исчезновения или смерти. Просто чтобы информация была там, если кто-то начнет искать. Так что их работа была бы проще. Боже, я была такой глупой. И высокомерной. Думала, что никто не тронет меня. Что я была осторожна. Я была осторожна. Но просто не существовало такой вещи, как достаточная осторожность, когда имеешь дело с кем-то, кто управлял преступной империей.
Здорово.
Это было просто здорово.
Я должна была придумать запасной вариант. Я не занималась легальными делами. Я вмешивалась в жизнь людей и в их бизнес. Из-за этого люди злились и делали глупости. Например, похищали девушек.
И теперь я потеряю шанс сделать что-то, что могло бы что-то значить. Это сделало бы мое существование стоящим.
Черт возьми.
— Почему ты не ищешь, чем бы себя защитить? — спросил его глубокий, раскатистый голос, удивив меня, заставив меня с силой врезаться спиной в стену, к которой я прислонилась.
Я даже не слышала, как он спускался по лестнице. Или снова открыл двери. Или залез в чертов вагон поезда. Он был призраком.
— Это могло бы быть вариантом, если бы мои конечности работали, — сказала я угрюмо, и мои слова немного заплетались.
Его плечо слегка приподнялось и опустилось. — Наркотики скоро выветрятся.
— Ты не мог просто изнасиловать и убить меня сейчас, когда я этого не чувствую? — спросила я и моя челюсть сжалась от гнева. Мой гнев, который перешел в ярость. Это то, что всегда смущало и беспокоило мою маму, когда я росла, как я слетала с катушек, превратившись из нормальной в разъяренного монстра за две целых семь десятых секунды.
— Я не собираюсь насиловать тебя, — сказал он, не сводя с меня глаз, желая, чтобы я ему поверила.
И по какой-то причине я это сделала. По крайней мере, в этом вопросе.
— Так что тогда просто убьешь меня. Хотела бы я сказать, что удивлена. Ты собираешься сначала заставить меня страдать?
При этих словах его брови сошлись на переносице. — Что, черт возьми, с тобой не так? — спросил он с искренним любопытством.
Я подняла левую руку, и удивилась, когда она, следуя инструкциям, помахала в воздухе. — Сколько у тебя времени?
С этими словами я вздохнула, когда он присел передо мной на корточки, уперев локти в колени. — Ты преступница? Дилер? Вор? Кто?
— Не дилер и не вор. А что?
— Потому что нормальные гребаные люди не говорят о своей смерти так, как будто мы обсуждаем, в какой цвет ты собираешься покрасить свои гребаные ногти на ногах.
— Я никогда не говорила, что я нормальная, — уклонилась я. Это была чистая правда.
— Ты ввязалась во что-то криминальное, если меня вызвали, чтобы выкрасть тебя.
— Почему? Ты что, большая шишка или что-то в этом роде?
Честно говоря, мне было любопытно. Казалось, он вел себя так, словно был кем-то важным. Он подкупил меня тем, что казалось его профессионализмом.
Я никогда не видела его раньше. Но, с другой стороны, я смотрела только на Лекса и его коллег.
— Да, куколка, я чертовски большая шишка, — он сделал паузу, давая своим словам осесть, — во что ты ввязалась?
— Честно говоря, я не знаю, — ответила я. Это было правдой. Я действительно этого не знала, — я не совсем тот человек, у которого есть враги, — по крайней мере, не враги, которые знали, что они мои враги.
— Чем ты занимаешься?
— Что?
— Зарабатываешь на жизнь, малыш. Чем ты занимаешься? — спросил он нетерпеливо. Как будто я действовала ему на нервы.
Да, я чувствовала себя очень хреново. Мудак.
Кроме того, я была раздражена комментарием «малыш». Может быть, я выглядела молодо. И, может быть, я была моложе его, но мне никогда не разрешали быть ребенком.
— Я хакер, — сказала я, пожимая плечами, радуясь, что подвижность вернулась к моим плечам. Если бы еще и мои ноги начали реагировать, я бы чувствовала себя намного лучше.
— Хакер? — спросил он, его брови поползли вверх. — Ты хакер?
— Что? Потому что я не какой-нибудь прыщавый извращенец тридцати лет, прячущийся в подвале у своих родителей, я не могу быть хакером?
— Не встречал много хакеров с сиськами, вот и все, — сказал он, слегка ухмыляясь, когда мои глаза начали метать в него кинжалы.
— Слушай, придурок, — начала я, мои слова были гневными, — я понимаю, что у тебя здесь есть работа. Чтобы похитить меня и убить или что-то в этом роде. Но, пожалуйста, просто воздержись от того, чтобы мучить меня своими глупыми мужскими шовинистическими бреднями. Наличие сисек не отменяет наличия гребаных мозгов, идиот.
При этих словах он усмехнулся, звук был низким и глубоким, и, возможно, это заставило мои внутренности странно пошатнуться. Хорошо. Это определенно заставило мои внутренности немного пошатнуться.
— Хорошо, я беру свои слова обратно.
— Что забираешь обратно?
— Ты не преступник.
— Почему нет? — спросила я, безосновательно раздраженная тем, что он пришел к такому выводу. В каком-то смысле я была преступником. Я ежедневно нарушала тонны законов. Конечно, в основном законы о конфиденциальности и кибербезопасности. Но все же. Это были законы. И я их нарушала. Это сделало меня преступником.
— Потому что любой стоящий преступник знал бы что, не стоит называть кого-то, кто держит их в заложниках, придурком и идиотом, когда его жизнь ничего не стоит.
— Может быть, я думала, что ты слишком глуп, чтобы клюнуть на это.
— Не глуп, куколка. Вот почему я знаю, что ты больше, чем какой-то двусмысленный хакер, бесящий каких-то ничтожеств.
— О, пожалуйста, скажи мне, откуда ты это знаешь, — сухо протянула я.
— Я знаю это, потому что знаю, кто меня нанял. И он не никто.
— Кто тебя нанял? — спросила я, чувствуя, как у меня сжимается живот.