Мирослав.
Чёрт, что ж так гадко на душе? Кажется, где-то это уже было. И даже совсем недавно. Глаза открывать не хотелось. Мирослав с силой потёр лицо и всё же поднял тяжёлые веки. «Тоже мне, Вий нашёлся, зло во плоти» — невесело усмехнулся Медведев. Мой Босх, как же было тихо и спокойно ещё каких-то пару дней назад.
Когда он с сестрой и Серёгой вчера ехал домой после целого дня рабочей суеты и ужина в ресторане, Мир заранее напрягся, ожидая, что вся компания уже там. Видеть никого не хотелось. Устал, как будто вагоны разгружал. Голова раскалывалась. Было единственное желание — заползти в свою нору и там вырубиться. Но дом встретил пустотой и тишиной. И если Мирослав даже обрадовался такому повороту, то Данелия сразу напряглась. Сергей с первого же раза дозвонился до долбо-Димы, и тот сквозь музыку и чей-то смех отчитался, что у них алко-трип, и явятся они не раньше, чем перестанут попадать стаканом в рот. А вот Белкина на звонки не отвечала, хотя уже должна была добраться до дома, судя по последним сообщениям и планам. И если сначала всё было забавно, то спустя несколько часов Данку ощутимо трясло от нервов. Телефон Юлии Ильиничны стабильно рассказывал, что абонент не абонент, мессенджеры сообщали, что в сети Belka_Juls не появлялась уже несколько часов, и где носит ходячую катастрофу, выяснить не представлялось возможным.
Данелия побелевшими пальчиками сжимала телефон и, наверное, в сотый раз пыталась дозвониться до Юлии Белкиной. А Мир расставлял на столе чашки с травяным чаем и то и дело накрывал ладошки сестрёнки своей лапищей или сжимал её подрагивающие плечи. Тогда он не мог понять, что выводило его из себя больше — то, что эта сумасшедшая Белка заставляет нервничать его любимую сестру, или то, что ему самому с какого-то бешеного ёжика было не наплевать на это исчезновение. А ему было, чёрт побери, не наплевать! И хотя сестре он, как заевшая пластинка, повторял, что Юля взрослая девочка, что она просто загулялась, что совсем скоро приедет, но внутри бушевал такой дикий коктейль эмоций, который Мир уже просто забыл. Страх, злость, досада, тревога, негодование, раздражение — владелец сети крутых гостиниц давно не испытывал их даже по отдельности. А уж все вместе они просто разрывали на куски его выдержку, которую он старался демонстрировать. И всё ярче в этой мешанине выделялся именно страх. Страх — как ни удивительно — потерять что-то (или скорее кого-то) очень важное.
Когда вернулась весёлая и очень пьяная компания, стало окончательно понятно, что ситуация превращается в какой-то страшный цирк, хоть и с конями. Алкоголь в крови и мозгах прибывших сначала не позволял им понять, что происходит, а потом они подключились к наведению суеты и паники со всем энтузиазмом людей, которые хорошо и ярко провели вечер. Причем что от уверений Светланы в пустяковости придуманной проблемы, что от предположений Евгения о приключившихся с пропавшей одноклассницей ужасов (а там фигурировали даже инопланетяне) Данелия одинаково покрывалась белыми и красными пятнами и рыдала всё громче. А Мирослав всё сильнее сжимал кулаки и челюсти, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не вытолкать гостей гулять дальше, желательно в их родном городе. Или ещё где подальше.
Самым спокойным в этом паноптикуме оставался Сергей, который в какой-то момент просто отошёл к окну и начал совершенно невозмутимо обзванивать больницы, морги и горячие линии поисковых организаций и бюро регистрации несчастных случаев. Долбо-Дима, кстати, оказался тоже вполне адекватным — как-то резко протрезвел и не только помогал Сергею находить и прозванивать номера телефонов больниц и различных общественных организаций, где могли бы хотя бы посоветовать, что ещё можно предпринять, но и осаживал недовольную Светлану и фонтанирующего идеями Евгения. Егор тоже порадовал — уснул на стуле и хотя бы не мешал. А гнев и страх Мирослава требовали не просто выхода, а результатов. По знакомому с детства, хоть и немного изменившемуся телефону доблестной тогда ещё милиции, а теперь полиции сонный дежурный безучастно сообщил, что данные в различные диспетчерские службы попадают с задержкой, а заявление о пропаже человека можно подать утром в ближайшем отделении. И этот равнодушный ответ дежурного вывел Медведева из себя. До утра может случиться всё, что угодно. Мир понимал, что, скорее всего, жизни и безопасности Юлии ничего не угрожает, что она вполне может явиться под утро, пьяная или наоборот — протрезвевшая и выспавшаяся в какой-нибудь гостинице или квартире случайного знакомого, встреченного в баре. И эта мысль была сама по себе неприятна, вызывая эмоции, уж слишком похожие на ревность. Но если есть малейшая вероятность, что Белка попала в беду… Об этом думать было просто невыносимо. С громким звоном стакан из его руки переместился в раковину. Если кто-то не хочет работать, об этом должен узнать руководитель. И по счастливой случайности номер такого «руководителя», а также его разрешение обращаться в любое время дня и ночи у Мирослава Медведева имелись.
Звонок начальнику Главного Управления МВД генералу-лейтенанту полиции Вереницкому Игнату Романовичу заставил притихнуть всех паникующих, рыдающих и даже похрапывающих на стуле. Пока Мир тепло и по-дружески приветствовал старого товарища и выслушивал его сонное ворчание и подколки, на кухне замерли все. Даже недавно запущенная Светланой посудомоечная машина перестала гудеть водой. Несколько дежурных приятельских фраз, затем быстрое обсуждение причин ночного звонка, сообщение в мессенджере со всеми данными Белкиной, которые у них есть. Чем Мирославу нравился Игнат — это чёткостью во всём и отсутствием лишнего любопытства, когда дело требовало скорости. А ещё — никакого недовольства тем, что его отвлекают по пустякам. Успокоив всех по громкой связи, что наверняка с их знакомой всё хорошо, но на всякий случай искать её начнут прямо сейчас, он попрощался, а уже через 10 минут у ворот дома Мирослава Медведева засияли синие всполохи полицейских мигалок. Двое полицейских остались у ворот, другие двое прошли в дом и стали расспрашивать всех о подробностях предыдущих дней, наличия у Юлии Ильиничны Белкиной знакомых в городе и прочее-прочее. Мирослава заверили, что информация по ней уже передана всем патрульным машинам, запрос сотовому оператору на обнаружение телефона отправлен, хотя ответа придётся ждать как минимум до утра.
И вот тут-то пропажа и изволила появиться. Весь бурлящий сплав эмоций, скручивающихся в течение вечера и ночи, грозил выплеснуться наружу. И Мирослав сам не мог предсказать, что бы он натворил в первую очередь — в таком состоянии одинаково сильно хотелось и надавать пощёчин целой и невредимой, хотя явно испуганной и смущённой повышенным вниманием Белкиной, и прижать к себе и стиснуть так крепко, чтобы руки заныли от напряжения. Жива, здорова. Дома. И всё же не удержался, наорал, отчитал как школьницу, отчего потом на душе стало гадко, а в горле поселился липкий комок, не давший сказать ни слова, когда позже, поговорив с полицейскими и перезвонив Игнату, вернулся на кухню и застал Юлю совершенно одну. Плачущую, такую потерянную, хрупкую и нежную. Облегчение накатило настолько неожиданно и окончательно, что стало физически больно держать себя на расстоянии. Хотелось одновременно извиниться за грубость, прижаться губами к заплаканным глазам, выяснить подробности и рассказать о собственном страхе… Но ничего из этого Мирослав не сделал. Нельзя. Не подпустит. Заморозится. А видеть в этих глазах холод и сталь Мир физически был не в состоянии. Достаточно того испуганного взгляда, когда она шарахнулась от него на улице. Неужели решила, что он и вправду мог бы её ударить? Скорее, это её предположение ударило его.
И теперь он лежал в кровати, пытаясь выгнать из головы муть, а из лёгких странный ком, мешающий сделать полноценный вдох. Снова никого не хотелось видеть. Никого, кроме сестры, чтобы убедиться, что она успокоилась и выспалась. И Юли. Её хотелось увидеть нестерпимо. И это снова злило и пугало. Не мальчишка уже, беситься от непонятных и непривычных эмоций. И вообще. Завтра вся компания уедет. Один день. Один вечер, на который у них всех большие планы, и часть этих планов зависит от него, Мирослава — он заранее договорился о шикарном сюрпризе для гостей. А завтра дом опять погрузится в тишину, и жизнь вернётся в своё привычное русло постоянной работы. Ни к чему эти эмоциональные встряски. Сейчас надо просто встать, устроить себе пробежку, разогнать кровь по мышцам, прочистить голову и сбежать из дома, захваченного вторженцами из какого-то другого мира. Миру нужен мир, а пока что его окружает исключительно хаос и катаклизмы. Почему ещё никто не назвал ни один ураган Юлией?