энергией, то нет ничего дурного в том, что они свободно
бродят и в ущельях Сьерры, под началом предводителя,
который, судя по его внешнему виду, вполне способен, в
случае надобности, приказать, чтобы их пристрелили.
Предводитель этот сидит сейчас в самом центре группы, на
обтесанной каменной глыбе; это высокий крепкий человек с
характерным крючковатым носом, черными блестящими
волосами, остроконечной бородкой, закрученными кверху
усами. Его сходство с Мефистофелем, несомненно,
искусственно подчеркнуто, но тем не менее производит
известное впечатление,быть может оттого, что сама
природа здесь оправдывает рисовку, неуместную где-нибудь
на Пикадилли, быть может, благодаря налету
сентиментальности, характерному для этого человека и
придающему ему то особое изящество, при котором только и
простительна нарочитая живописность. В его взгляде и
усмешке нет ничего диковатого; у него звучный голос и
находчивый ум; и он кажется самым сильным из всей
компании - даже если в действительности это и не так. Во
всяком случае, он лучше всех упитан, лучше всех одет и
лучше всех умеет себя держать. Его английская речь не
вызывает удивления, несмотря на испанский ландшафт, так
как за исключением одного несомненного француза и одного
человека, в котором можно угадать спившегося матадора,
все здесь американцы или выходцы из лондонского
простонародья; поэтому в стране плащей и сомбреро они
расхаживают в поношенных макинтошах, шерстяных кашне,
котелках и грязных желтых перчатках. Лишь немногие
подражают в одежде начальнику, в чьем сомбреро с
петушиным пером и пышном плаще, ниспадающем до высоких
сапог, нет решительно ничего английского. Все безоружны,
те, у кого нет перчаток, держат руки в карманах, в силу
национального убеждения, что ночью под открытым небом
легко схватить простуду. (Вечер такой теплый, что
лучшего трудно и пожелать.) Большинству из членов этой
компании на вид лет тридцать с небольшим. Старше только
пьяница-матадор и еще низенький близорукий человек с
рыжими бакенбардами и испуганным взглядом мелкого
коммерсанта, запутавшегося в делах. У него одного на
голове цилиндр, отсвечивающий в закатных лучах сальным
блеском какого-то грошового патентованного средства для
обновления шляп, которое, по-видимому, часто
применяется, но всякий раз лишь приводит объект в еще
более плачевное состояние; долгополое коричневое пальто
с бархатным воротником имеет довольно сносный вид;
костюм дополняют целлулоидный воротничок и манжеты.
Очевидно, в этом сообществе ему принадлежит роль
почтенного лица; лет ему, должно быть, за сорок, даже за
пятьдесят. Он занимает крайнее место справа от