Сьерры? Сядьте на свое место и успокойтесь. Даже кошка смеет смотреть
на короля; и даже президент бандитов смеет смотреть на вашу сестру.
Вообще эта семейная спесь - пережиток прошлого. Стрэйкер (повинуясь, но все еще ворча). Пусть его смотрит на нее. Но с чего
ему взбрело в голову, будто она когда-нибудь смотрела на него ?
(Неохотно укладывается снова на земле у костра.) Послушать его, так и
правда подумаешь, что она с ним водилась. (Поворачивается спиной и
устраивается поудобнее, собираясь спать.) Мендоса (Тэннеру; кругом все уже спят, и он делается откровеннее, видя, что
остался наедине с сочувственно настроенным слушателем, под усыпанным
звездами небом). Да, вот так это и было, сэр. Разумом она опередила
свою эпоху, но социальные предрассудки и семейные привязанности тянули
ее назад, в глубь темных веков. Ах, сэр, поистине любому порыву наших
чувств можно найти выражение у Шекспира;
Ее любил я. Сорок тысяч братьев
Всем множеством своей любви со мною
Не уравнялись бы...
Дальше я забыл. Конечно, вы можете назвать это безумием, наваждением. Я
способный человек, сильный человек еще десять лет, и я был бы
владельцем первоклассного отеля. Но я встретил ее - и вот перед вами
бандит, отщепенец. Нет, даже Шекспир не в силах передать мои чувства к
Луизе. Позвольте прочесть вам несколько строк, которые я ей посвятил.
Их литературное достоинство, может быть, и невысоко, но они лучше всего
передают мои чувства. (Вынимает из кармана пачку ресторанных счетов,
исписанных неразборчивым почерком, и, встав на колени, помешивает
палочкой в костре, чтобы он разгорелся ярче.) Тэннер (резко хлопнув его по плечу). Послушайте, президент, бросьте это в
огонь. Мендоса (изумленно). Что? Тэннер. Вы губите свою жизнь ради жалкой мании. Мендоса. Я знаю. Тэннер. Нет, вы не знаете. Не может человек сознательно совершать над собой
такое преступление. Как вам не стыдно среди этих царственных гор, под
этим божественным небом, вдыхая этот чудесный теплый воздух - говорить
языком третьеразрядного писаки из Блумсбери! Мендоса (качая головой). Когда утрачена прелесть новизны, Сьерра ничуть не
лучше Блумсбери. К тому же эти горы навевают сны о женщинах - о
женщинах с прекрасными волосами. Тэннер. Короче говоря - о Луизе. Ну, мне они не навевают снов о женщинах,
друг мой. Я застрахован от любви. Мендоса. Не хвалитесь раньше времени, сэр. В этих краях иногда снятся
странные сны. Тэннер. Что ж, посмотрим. Спокойной ночи. (Ложится и устраивается поудобнее,
готовясь заснуть.)
Мендоса, вздохнув, следует его примеру; и на несколько
мгновений в горах Сьерры воцаряется тишина. Потом
Мендоса садится и умоляюще говорит Тэннеру:
Мендоса. Ну хоть несколько строчек, пока вы еще не заснули. Мне, право,
очень хочется услышать ваше мнение. Тэннер (сонным голосом). Валяйте. Я слушаю. Мендоса. Тебя я встретил в Духов день,
Луиза, Луиза... Тэннер (приподнимаясь). Послушайте, дорогой мой президент, Луиза бесспорно
очень красивое имя, но оно же не рифмуется с Духовым днем. Мендоса. Конечно, нет. Оно и не должно рифмоваться, Луиза - это здесь
рефрен. Тэннер (укладывается вновь). Ах, рефрен. Ну, тогда простите. Читайте дальше. Мендоса. Если эти вам не нравятся, я прочту другие, - они, пожалуй, лучше.
(Декламирует звучным бархатным голосом, медленно и раздельно.)
Луиза, люблю вас.
Люблю вас, Луиза.
Луиза, Луиза, Луиза, люблю вас.
Вся музыка мира лишь в слове: "Луиза"...
Луиза, Луиза, Луиза, люблю вас.
Мендоса влюбленный,
Влюбленный Мендоса,