Дон Жуан. Простите! Дьявол. Нет, нет, пожалуйста. Это я вас перебил. Статуя. Вы, кажется, хотели что-то сказать? Дон Жуан. Прошу вас, господа. Я потом. Дьявол (Дон Жуану). Вы так красноречиво описывали преимущества моих
владений, что я предоставлю вам столь же беспристрастно изобразить все
недостатки конкурирующего предприятия. Дон Жуан. В раю, как я себе представляю, дорогая сеньора, не играют и не
притворяются, но живут и работают. Там вы смотрите правде в лицо; вы
свободны от наваждения, ваша твердость и бесстрашие - вот в чем ваша
слава. Если здесь, как и на земле, разыгрывается комедия, если весь мир
- театр, то рай хотя бы находится за кулисами. Впрочем, рай трудно
описать с помощью метафор. И вот туда я теперь направляюсь, в надежде
уйти наконец от лжи и от вульгарной, скучной погони за счастьем и
предаться вечному созерцанию... Статуя. Брр! Дон Жуан. Сеньор командор, ваше отвращение мне понятно: картинная галерея не
место для слепца. Но как вы наслаждаетесь созерцанием романтических
миражей вроде красоты и радости, точно гак же я наслаждался бы
созерцанием того, что для меня самое интересное, - Жизни - силы,
которая постоянно стремится совершенствовать свою способность к
самосозерцанию. Чему, как вы думаете, я обязан своим развитым мозгом?
Потребности двигаться, перемещать свое тело? Ничуть! Крыса, у которой
мозг развит вдвое меньше моего, двигается так же, как и я. Главное
здесь не потребность что-то делать, но потребность знать, что делаешь,
чтобы не уничтожить самого себя в слепом стремлении жить. Статуя. Друг мой, не поскользнись я в тот день, вы бы наверняка уничтожили
самого себя в слепом стремлении фехтовать. Дон Жуан. Дерзкий балагур! Прежде чем забрезжит утро, ваше веселье сменится
чудовищной скукой. Статуя. Ха-ха-ха! А помните, как вы испугались, когда я вам сказал что-то в
этом роде со своего пьедестала в Севилье? Без моих тромбонов это звучит
довольно жидко. Дон Жуан. Говорят, и с ними это довольно жидко звучит, командор. Донна Анна. Ах, отец, вы своими легкомысленными шутками только мешаете ему
говорить. Скажите, Жуан, но разве в раю нет ничего, кроме созерцания? Дон Жуан. В том раю, куда я хотел бы попасть, иных радостей нет. Но зато там
есть цель: помогать Жизни в ее извечном стремлении ввысь. Подумайте
только о том, как она тратит и распыляет свои силы, как сама себе
создает препятствия и в своей слепоте и неведении губит самое себя.
Чтобы помешать этому самосокрушению, нужна сила мозга. "Что за
мастерское творение - человек!" - сказал поэт. Да, но в то же время что
за путаник! Вот вам величайшее чудо, созданное жизнью, самое живое из
всех живых существ, самый сознательный из всех организмов - и все же
как жалок его мозг! Глупость, которая под влиянием действительности,
познанной в труде и лишениях, становится отвратительной и жестокой!
Воображение, которое скорей иссякнет, чем решится взглянуть этой
действительности в лицо, и, нагромождая иллюзии, чтобы от нее
заслониться, именует себя талантом, гением! А при этом они еще
приписывают друг другу собственные пороки: Глупость обвиняет
Воображение в безрассудстве, а Воображение обвиняет Глупость в
невежестве, тогда как на самом деле, увы, все знание - удел Глупости, а
рассудительность - удел Воображения. Дьявол. Да, а в результате получается невесть что. Ведь еще при заключении
сделки с Фаустом я сказал: единственное, что разум сумел дать человеку,
это сделать его еще большим скотом, чем любая скотина. Одно прекрасное
тело стоит мозгов сотни философов, страдающих газами и несварением
желудка. Дон Жуан. Вы забываете, что идея о великолепии безмозглого тела тоже не
нова. Уже существовали и погибли создания, во много раз превосходившие
человека всем, кроме размеров мозга. Мегатерий и ихтиозавр мерили землю
семимильными шагами и своими тучеподобными крыльями заслоняли дневной
свет. Что осталось от них? Музейные окаменелости, и то такие мелкие и
редкие, что одна какая-нибудь косточка или зуб ценится дороже жизни