следующий номер, - и я должен буду принять этого невольного сотоварища
и постараюсь ладить с ним. Говорят, общение между такими сотоварищами
по большей части носит дружеский характер и нередко переходит в
трогательную привязанность. Но от этого цепи еще не становятся желанным
украшением, а галеры - обителью вечного блаженства. Люди, больше всего
рассуждающие о радостях брака и нерушимости его обетов,- обычно те
самые, которые заявляют, что если разбить цепи и дать узникам свободу,
все общественное здание немедленно развалится. Нужно быть
последовательным. Если узник счастлив, зачем сажать его под замок? Если
нет - зачем делать вид, что он счастлив? Донна Анна. Во всяком случае, позвольте мне, старухе, сказать вам без
обиняков: браки увеличивают население мира, а разврат - нет. Дон Жуан. А что, если наступит такая пора, когда это перестанет быть
истиной? Ведь недаром говорят, что на всякое хотенье найдется уменье,
и если Человек действительно хочет чего-нибудь, он в конце концов
откроет способ добиться своего. Надо признать, вы, добродетельные дамы,
и ваши единомышленники, - вы сделали все возможное для того, чтобы
склонить Мужчину к убеждению, что величайшим благом в мире является
добропорядочная любовь, под которой следует понимать поэзию, красоту и
счастье обладания прекрасными, утонченными, нежными и любящими
женщинами. Вы научили женщин ставить превыше всего собственную
молодость, здоровье, изящество и утонченность. Так найдется ли в этом
раю тонких чувств и переживаний место для детского визга и домашних
забот? Не скажет ли в конце концов человеческая воля человеческому
разуму: придумай, как мне узнать любовь, красоту, романтику, страсть
без их оборотной стороны, без вечной обузы расходов, забот, тревог,
болезней, страха смерти, без свиты нянек, слуг, докторов и учителей? Дьявол. Но все это, Дон Жуан, вы можете найти в моем царстве. Дон Жуан. Да, ценою смерти. Так дорого человек не склонен платить, он хочет,
чтобы романтические наслаждения ада были доступны ему еще на земле, И
способ достигнуть этого найдется; если воля тверда, мозг не спасует.
Близок день, когда численность великих народов станет уменьшаться от
переписи к переписи, когда коттедж в пять-шесть комнат будет стоить
дороже фамильного замка, когда лишь преступная бесшабашность бедняков и
тупое ханжество богачей будут мешать угасанию человеческого рода,
отнюдь, впрочем, не способствуя его облагораживанию, - в то время как
благоразумные смельчаки, бережливые эгоисты и корыстолюбцы, мечтатели и
поэты, любители денег и солидного комфорта, поклонники успеха,
искусства и любви поднимут против Силы Жизни оружие противозачаточных
средств. Статуя. Все это очень громкие слова, мой юный друг; но если б вы дожили до
возраста Анны или хотя бы до моего, вы бы узнали, что тот, кто сумел
избавиться от страха перед нуждой, многодетностью и другими семейными
заботами и намерен лишь наслаждаться радостями жизни, - только
освободил в своем сознании место для страха перед старостью, уродством,
немощью и смертью. Когда жена ничем не занята, она своими вечными
требованиями забав и развлечений допекает бездетного труженика, как его
не допекли бы и двадцать штук детей, и сама при этом терзается еще
больше. И я не чужд суетности: молодым человеком я пользовался успехом
у женщин, статуей - вызываю восторги критиков. Однако признаюсь: если
бы у меня не было других занятий, как только утопать в наслаждениях, я
давно удавился бы с тоски. Когда я женился на матери Анны - или, чтоб
быть точным, когда я наконец сдался и позволил матери Анны женить меня
на себе, - я знал, что утыкаю свою подушку шипами и что для меня, до