красного пламени в носу щекочет.
Проваливаются.
Донна Анна. Еще не рожден! Значит, я еще не все свершила. (Благочестиво
осеняет себя крестом.) Я верю в Грядущую Жизнь. (Кричит в
пространство.) Отца - отца для Сверхчеловека!
Она исчезает в пустоте, и снова вокруг - Ничто; кажется,
что все сущее замерло в бесконечной паузе. Но вот
откуда-то еле слышно доносится крик человека. Потом на
посветлевшем фоне смутно обрисовывается контур горной
вершины. Небо вернулось на свое место; и мы вдруг
вспоминаем, где мы. Крик ближе, отчетливее; можно
различить слова: "Автомобиль! Автомобиль!" И тогда сразу
восстанавливается действительность: утро в горах Сьерры;
уже совсем светло, и бандиты со всех сторон несутся к
дороге, куда, сбегая со скалы, указывает пастух. Тэннер
и Мендоса поднимаются в недоумении и растерянно смотрят
друг на друга. Стрэйкер прежде чем встать на ноги,
садится и зевает во весь рот, считая ниже своего
достоинства проявлять какой-либо интерес к взволнованной
беготне бандитов. Мендоса быстрым взглядом
удостоверяется, что все его люди отозвались на тревожный
сигнал, потом вполголоса заговаривает с Тэннером.
Мендоса. Вам что-нибудь снилось? Тэннер. Какая-то чушь. А вам? Мендоса. Тоже; только я забыл, что именно. Но помню, что видел вас. Тэннер. А я - вас. Странно! Мендоса. Я ведь вам говорил.
На дороге раздается выстрел.
Болваны! Какого черта они балуются с ружьем?
Бандиты в панике бегут назад.
Кто стрелял? (Дювалю.) Вы? Дюваль (задыхаясь). Я не стреляль. Они стреляль вперед. Анархист. Говорил я вам, что прежде всего нужно уничтожить государственную
власть. Теперь мы все пропали. Шумный социал-демократ (сломя голову мчится через котловину). Спасайся кто
может! Мендоса (схватив его за шиворот, опрокидывает на землю и замахивается
кинжалом). Ни с места - убью! (Загораживает дорогу.)
Все останавливаются.
Что случилось? Мрачный социал-демократ. Машина... Анархист. Трое мужчин... Дюваль. Deux femmes. [Две женщины (франц.)] Мендоса. Трое мужчин и две женщины! Что же вы не привели их сюда?
Испугались? Шумный социал-демократ (вставая). Мендоса, с ними охрана. Ой, спасайся кто
может! Мрачный социал-демократ. У выхода из долины - два броневика с солдатами. Анархист. Они стреляли в воздух. Это сигнал.
Стрэйкер насвистывает свою излюбленную песенку, которая
в ушах бандитов отдается похоронным маршем.
Тэннер. Это не охрана, а экспедиция, снаряженная для поимки вашей банды. Нам
тоже советовали подождать ее, но я торопился. Шумный социал-демократов (в паническом ужасе). Господи боже мой, а мы тут
сидим и дожидаемся их! Скорей бежим в горы! Мендоса. Дались вам эти горы, болван. Вы что, испанец? Первый же встречный
пастух вас выдаст. И потом все равно они уже на расстоянии выстрела от
нас. Шумный социал-демократ. Но... Мендоса. Довольно! Предоставьте мне действовать. (Тэннеру.) Ведь вы нас не
предадите, друг? Стрэйкер. К кому это вы лезете в дружбу? Мендоса. Вчера преимущество было на моей стороне. Грабитель бедных был в
руках у грабителей богатых. Вы протянули мне руку; я пожал ее. Тэннер. Я не стану предъявлять никаких обвинений, друг. Мы приятно провели у
вас вечер - вот и все. Стрэйкер. На меня не надейтесь. Я руки не протягивал никому. Мендоса (обернувшись к нему, веско). Молодой человек, если меня будут
судить, я во всем признаюсь и расскажу, что меня заставило бросить
Англию, семью и честную жизнь. Вы хотите, чтобы почтенное имя Стрэйкер
вывалялось в грязи испанского уголовного суда? Полиция меня обыщет.
Найдут фотографию Луизы. Она будет напечатана во всех газетах. Помните:
это будет дело ваших рук. Стрэйкер (в бессильной ярости). Плевать мне на суд. Самое для меня скверное