— Александр Морозов, профессиональный психолог. Федин друг, они вместе учились в психолого-педагогическом университете. Вот, решили встретиться, вспомнить старые времена, раз на вечеринке пообщаться не получилось.
Ли смущенно улыбнулась и посмотрела на Марго, которая стояла, словно каменное изваяние и невидящим взглядом смотрела куда-то в пустоту.
— Богдан.
Я коротко кивнул и пожал руку привставшему с дивана «психологу». С первых секунд он вызвал стойкое отторжение. И дело было не в его высокомерном и самодовольном виде. Я снова вспомнил, как он привез меня домой и дотащил до квартиры как какого-то синюшного алкаша. А сейчас сидит и надменно улыбается, делает вид, что мы только что узнали друг друга.
Не понимаю, почему он меня так раздражает? Мы сели за круглый столик, и я машинально наложил крабовый салат для притихшей Марго. Федька острил шутками и чувствовал себя королем положения — наливал коньяк, закусывал, снова наливал. Я не вникал в разговор «старых» друзей, все, что хотел — слиться с креслом, раствориться в воздухе, чтобы меня не трогали.
Но Ли всячески пыталась взбодрить, без конца подсаживалась рядом и предлагала выпить. На этот раз я отказался от алкоголя. Но дело было даже не в Марго. Глухая, нарастающая злоба накапливалась во мне с такой скоростью, что я боялся взорваться. Почему я злюсь? Я не вижу причины. А может…
Ника сидела напротив меня — напыщенный чурбан рядом с ней что-то тихо говорил, склонившись так низко, как не должны делать незнакомые друг другу люди. Он улыбался, смотрел ей прямо в глаза и подливал вино в бокал. Ника улыбалась в ответ, сначала она казалась напряженной, но сейчас явно расслабилась и кажется, получала удовольствие от общения. Ах да! Как я мог забыть про поцелуй на вечеринке прямо у всех на глазах?
Интересно, когда они спелись, эти голубки? Сидит, и даже не смотрит в мою сторону, словно забыла про встречу в баре. Какая она ветреная, оказывается. Сначала целуется с одним, а потом с другим. Разве так делают порядочные девочки? Словно почувствовав, что я думаю о ней, Ника бросила в мою сторону испуганный взгляд. Глупая, настоящая трусиха. Всегда такой была. Почему все меняются, а она — нет?
— Я хочу курицу. Вон ту.
Я вздрогнул от неожиданного тычка в бок — Марго прожгла меня подозрительным взглядом, на щеках вспыхнул румянец.
Я молча подцепил вилкой кусок куриной отбивной и положил на опустевшую тарелку. Быстро же она съела салат, наверное, глотала не жуя. О, черт! Проворные пальцы жены по-хозяйски прошлись по спортивным штанам от колена к бедру и спустились к ширинке. Не останавливаясь, она сжала пальцы, стиснув в руке вместе с тканью обмякший член.
Хорошо, что стол был застелен длинной скатертью. Я недовольно заерзал, показывая, что сейчас не лучшее время для подобных игр. Марго всегда любила подразнить меня где-нибудь в гостях или общественном месте, но сегодня вряд ли что-то выйдет. Мой «дружок» не подавал никакой реакции, и я не мог на это как-то повлиять, даже если бы захотел. В следующую секунду я представил рядом Нику и ее пальцы у себя между ног. Она так близко, до нее можно дотронуться, если захотеть. Сидит, и довольно слушает байки психолога. Я, и правда, сумасшедший. С какой стати вообще думаю о ней?!
— А не плохая идея, между прочим. Что скажешь, Богдан?
Я вздрогнул, услышав голос Марго и почувствовал, как она, наконец, отвела руку от штанов. Кажется, сейчас на меня смотрели все, собравшиеся за столом.
— Что я должен сказать?
— О, Боже, Богдан. Ты что, только проснулся? Мы обсуждаем поездку Ники в Сочи. — Марго недовольно надула губы, — через пару дней Ника едет с сыном своей начальницы в отпуск. Мы тоже можем поехать, развеяться. Что скажешь?
— У меня работа. Твой отец три шкуры спустит за день пропуска.
Я снова ощутил желание напиться вдрызг, но решил, что лучше потерпеть до бара. Вот там и оторвусь, как следует.
— За папу не беспокойся, я все устрою. Не откажет же он своей дочери в маленькой прихоти. Можно подсуетиться и купить путевки сегодня вечером.
Я хмуро посмотрел на жену, чувствуя, что снова закипаю. Ясно дала понять, что все будет оплачено отцом, а мое мнение в принципе неважно, так как она уже все решила. Сегодняшний вечер нравится мне все меньше. Ничего не ответив, я встал из-за стола и пошел на балкон. Там у Феди импровизированное место для курения.
Сочи. И Ника с больным пацаненком. Кажется, она уже несколько лет работает сиделкой у какой-то бизнес леди. Готова приехать к мальчишке даже среди ночи. Что ж, это в ее характере — ухаживать за кем-то и без конца переживать за чужую судьбу. Почему я раньше не замечал в ней такой жертвенности? Последние несколько лет мы практически не встречались, виделись только по праздникам, и то, благодаря Ли, которая собирала нас вместе с маниакальной настойчивостью сводника. Вот только что-то изменилось за этот месяц. Все стало другим, и Ника стала другая.
Она до сих пор не замужем, и, похоже, не собирается. Конечно, если этот хмырь не возьмет ее в оборот. Интересно, почему я вообще ее поцеловал? Что на меня нашло и что теперь с этим делать?
С того самого вечера, я вспоминаю вкус ее губ и выражение лица — даже в темноте в глазах Ники читался дикий ужас. После того как она с трудом прервала поцелуй, я не нахожу себе места, вновь и вновь возвращаясь к этому моменту.
Ужас и обреченное выражение, застывшее на бледном лице стало для меня самым ценным подарком за все время. Я так долго не видел чистых, искренних чувств, что теперь думаю об этом снова и снова. Интересно, получается, я и сам не заметил, как давняя подруга детства стала для меня кем-то особенным. Я не ожидал, даже подумать не мог, что Ника что-то чувствует ко мне. Теперь она не кажется мне простушкой и тихоней. Теперь она мне совсем не друг. Теперь даже это слово с ней не вяжется. Но кто тогда? И почему именно сейчас я понял, что…
Когда я вернулся на кухню, психолог нежно обнимал Нику за плечи. Когда мы встретились с ним взглядом, я увидел неприкрытую насмешку и едва не вскипел. Черт, да что со мной вообще творится?!
— Марго. Поехали домой.
— Но, милый…мы только приехали. Разве…
— Я сказал, поехали домой!
Не дожидаясь ответа, я развернулся и пошел к выходу. Плевать, что они все подумают. Находиться здесь — невыносимо, задыхаюсь, словно меня закрыли в деревянном ящике. Но самое ужасное — то, что я не могу контролировать эмоции. Ярость рвется наружу, и я не понимаю, что с ней делать.