Лекси
Было так приятно снова работать. Конечно, это была неоплачиваемая работа, но я все равно была увлечена ею, и если могла помочь хотя бы одному человеку, то все было не напрасно. По правде говоря, мне не нужны были деньги. У меня было больше, чем я знала, что с ними делать. Не отслеживаемые чеки по-прежнему приходили ежемесячно. Но мое время было тем, что я могла отдать людям, которые в нем нуждались.
Я была волонтером в некоммерческой организации, которая проводила домашние проверки людей, страдающих депрессией, психическими заболеваниями, суицидальными мыслями и рядом других психических расстройств.
Подойдя к двери, я постучала, и когда женщина открыла дверь, я улыбнулась.
— Здравствуйте. Я — Лекси Баллентайн. Мы говорили по телефону.
Женщина кивнула, но не двинулась с места, чтобы открыть дверь шире.
— Могу я войти? — когда она внимательно посмотрела на меня, я вежливо сказала: — Или я могу остаться здесь. Это тоже нормально. — Я посмотрела на свои записи. — Вы Джанна, не так ли?
Она кивнула, предпочитая молчать, и это тоже было нормально. Я могла вести беседу самостоятельно, мне не нужна была помощь.
Я мягко улыбнулась.
— Красивое имя. Вы итальянка?
На это она тихо заговорила.
— Мой отец итальянец. — Затем она спросила: — Вы американка?
Я завлекла ее.
Все, что было нужно, — это контакт, и она дала мне это, благослови ее Господь.
— Да. Я переехала сюда жить, когда мне было двадцать. Вы когда-нибудь раньше бывали в Италии?
Она покачала головой, и я не могла не заметить, какой изможденной она выглядела.
— Ничего, если я задам Вам несколько вопросов, Джанна?
Она не выглядела счастливой, но сказала:
— Хорошо.
Я постаралась говорить спокойным тоном. Мне не хотелось расстраивать ее больше, чем она явно была.
— Когда Вы в последний раз ели, дорогая?
Худощавая женщина облизнула губы.
— Вчера, я думаю.
«Я думаю».
— Я спрашиваю только потому, что у меня в багажнике есть кое-какие продукты. — Я бросила на нее сочувственный взгляд. — Знаю, как это может быть сложно ходить по магазинам, когда страдаешь от тревоги. — И я действительно знаю. Я провела первый год драгоценной жизни ЭйДжея, страдая от тревоги, и приступы у меня случались чаще, чем хотелось бы. — Вам что-нибудь нужно? У меня есть самое необходимое. Хлеб, молоко, хлопья, яйца.
Боже, она выглядела готовой разрыдаться, и когда заговорила, это был едва слышный шепот:
— Да, пожалуйста.
— Сейчас вернусь.
Открыв багажник своей машины, я достала несколько сумок. Когда я принесла их к дому, то была приятно удивлена, когда Джанна полностью открыла дверь. Я приняла ее невысказанное приглашение и направилась внутрь. В тот момент, когда вошла, я поняла, почему она не хотела, чтобы я была в ее доме.
Там был полный бардак.
Не обращая внимания на беспорядок, я прошла на кухню и сказала:
— Сюда, да?
Запах был отвратительный.
Когда Джанна последовала за мной на кухню, она смотрела, как я выгружаю продукты, обхватив себя руками, отчего казалась еще меньше, чем была на самом деле.
— Я как раз собиралась прибраться.
Конечно, она собиралась. Но для человека с тревожностью, это было легче сказать, чем сделать.
Не спрашивая, я подошла к куче посуды у раковины и включила горячую воду. Кастрюли на плите выглядели заплесневелыми.
Джанна выглядела оскорбленной.
— Вы не должны этого делать.
— Почему бы Вам не присесть и не съесть что-нибудь, пока мы поболтаем. — Я натянула перчатки и позволила горячей воде замочить тарелки на минуту, прежде чем взяла губку и начала мыть.
Зная, что я сделаю то, что собираюсь, Джанна нерешительно приготовила себе миску хлопьев, а затем села за стол, пока я мыла посуду.
— Благодарю Вас.
Вот и все. Это было все, что мне было нужно. Это делало все это стоящим того.
Я повернулась к ней и улыбнулась.
— Всегда пожалуйста.
Мы немного поговорили, прежде чем я рассказала ей о бесплатном сеансе терапии, на который она имела право. Джанна вежливо отказалась, но я все равно оставила ей листовки. Мы продолжали разговаривать, пока я убирала все пустые коробки в доме, и когда я начала собирать одежду с пола, Джанна присоединилась.
Я загрузила для нее белье и осталась до тех пор, пока не закончилась стирка, зная, что его, скорее всего, не вынут из машины, если я не вытащу его сама.
Это была не лень. Это было просто состояние, от которого она страдала.
Пару часов спустя я оставила ее в чистоте и сказала, что вернусь через несколько дней, чтобы проверить, все ли в порядке. Джанна отмахнулась от меня, но у меня было чувство, что в следующий раз, когда я приду, она впустит меня.
Да.
Моя работа была тяжелой, но, безусловно, полезной.
Печальная мысль посетила меня, когда я отъезжала.
Я помогала людям, но все еще не могла понять, как помочь своему сыну.
Как это угнетает.
***
Твитч
Прошло уже несколько дней с тех пор, как я видел своего сына, и у меня началась ломка. Я был раздражителен, иррационально зол и на грани срыва. Если не считать проникновения в дом и украденных нескольких минут с ним, все, что я мог сделать, это наблюдать издалека, как маленькая мисс-гот водила его гулять, в школу и из школы, в парк на спектакль, за продуктами, где ЭйДжей стаскивал в тележку все, до чего дотягивался, а маленькая женщина притворялась, что не замечает этого.
Я не знал, кто она такая, эта няня, но не мог игнорировать пушку, которую она носила под курткой.
Кем бы она ни была, она была там, чтобы охранять моего сына, поэтому я решил, что с ней все в порядке. Она выглядела не очень, и, по правде говоря, я мог бы убрать ее в мгновение ока, но Лекси доверяла ей нашего мальчика, и это было все, что мне нужно было увидеть.
Женщина развернула мороженое для ЭйДжея и, прежде чем отдать его ему, присела перед ним на корточки и начала говорить. Я не мог слышать, что она говорила, но она привлекла внимание ЭйДжея, и ее лицо смягчилось так, как я никогда не видел, наблюдая за ней. ЭйДжей бросился в ее объятия, и она крепко обняла его, поглаживая его растрепанные темные волосы и целуя его в лоб, как это сделала бы мать.
ЭйДжей взял у нее мороженое, и женщина с любовью улыбнулась ему сверху вниз.
Да.
Думаю, с ней все было в порядке.
Когда группа крупных мужчин приблизилась, я подошел ближе, нахмурившись. Но маленькая женщина улыбнулась им, смеясь, прежде чем по очереди обнять каждого из них. Я не узнал никого из них, но узнал куртки, которые они носили.
«Н.Д.С.» — Наркотики, Деньги, Секс.
Это была банда Маори, и, похоже, няня ЭйДжея хорошо их знала. Это заставило меня задуматься, кем именно была эта женщина и откуда она взялась.
Все крупные мужчины по очереди пожимали руку ЭйДжея, когда женщина с гордостью представила его им, а я молча кипел от злости.
Кто, черт возьми, она такая, чтобы знакомить моего сына с членами новозеландской банды, как будто это ничего не значит?
Если бы я официально был жив, то поговорил бы с Лекси.
Но это было неприемлемо.
Мне нужно было поговорить с Хэппи.
***
Молли
Такому человеку, как я, было трудно иметь привязанности.
Моя жизнь была мрачной, и по большей части я чувствовала, что не заслуживаю той нежности, которую получала от маленького монстра, пробравшегося в мое сердце.
Я потягивала кофе, наблюдая за мальчиком, которого полюбила, поверх края моей ярко-желтой кружки с покемонами. Его раздраженное выражение лица было очевидным. Конечно, Лекси тоже это заметила, но ЭйДжей уже некоторое время был угрюмым, и она не знала почему.
Я заметила, что она изучает его лицо с хорошо скрытым беспокойством. Она отчаянно пыталась найти причину раздражительности ЭйДжея.
Но я знала причину. Во всяком случае, частично.
Зои «Дрянь» Брэмор.
Маленькая засранка, которая дразнила ЭйДжея, подначивая его тем, что должно было быть под запретом. Она дразнила его тем, что у него нет отца.
Это объяснило бы, почему ЭйДжей начал встречаться со своим отцом по ночам. Это также объяснило бы внезапную тревогу, которую он испытывал по утрам перед школой.
Что-то подсказывало мне, что отделать пятилетнего ребенка — дурной тон, но что я об этом знала?
В конце концов, я была бандиткой.
Признаюсь в своем невежестве.
Стул заскрипел, когда я откинулась на него, подняв ногу, чтобы положить лодыжку на колено. Я подождала немного, наслаждаясь уютной тишиной, прежде чем посмотреть на Лекси и заявить:
— Итак, я собираюсь забрать ЭйДжея из школы сегодня.
Лекси оторвала взгляд от газеты, и ее хорошенький лоб слегка нахмурился.
— Что? — она отложила газету. — Это твой выходной. Тебе не нужно этого делать. Что молодежь делает для развлечения в наши дни? Побалуй себя. Иди и сделай маникюр.
Я взглянула на свои обломанные черные ногти, прежде чем снова посмотреть на нее.
Когда она увидела мое лицо, то закатила глаза.
— Хорошо, не маникюр. — Она ободряюще улыбнулась. — Сделай что-нибудь безрассудное и веселое. Наслаждайся жизнью, Молли.
Мой мальчик был чертовски близок к гипервентиляции. ЭйДжей уставился в свой тост, чувствуя на себе мой взгляд.
— Не-а. — Я отхлебнула кофе. — У меня есть планы на моего крошку Бу. — Лекси хотела возразить, но прежде чем она успела, я спросила ЭйДжея: — Приятель, хочешь прокатиться со мной на «Биг Реде»?
Глаза расширились, пальцы ослабли, и кусок тоста, который он держал в руке, с глухим шлепком упал на стол.
— Правда?
Я не часто улыбалась, но когда улыбалась, то это было только для этого ребенка. Этого прекрасного, чистого мальчика, который носил свое сердце нараспашку. Он был слишком хорош для этого мира, и каким-то образом, по воле судьбы, я была счастливой сукой, которая проводила с ним почти каждый день.
Направляя его. Присматривая за ним. Защищая его.
Это была не та работа, к которой я относилась легкомысленно.
Может быть, мне было всего двадцать два года, но я повидала всякое дерьмо. Это дерьмо немного состарило меня. Это также многому научило меня в жизни, в том числе тому, кому не следует доверять. Я была хороша в том, что делала, и хотя были дни, когда я жалела, что вообще родилась, я бы снова и снова проживала каждый неудачный день, если бы это означало, что я окажусь именно там, где сейчас нахожусь.
Мои полные губы казались неудобно растянутыми.
— Черт возьми, да. — Я сделала паузу на секунду. — До тех пор пока твоя мама не против.
Она была напряженно сосредоточена на мне. Ее голос однако оставался тихим.
— Что происходит?
Лекси не была глупой женщиной. Вы бы никогда не догадались об этом, глядя на нее, но то дерьмо, которое я видела? Она тоже это видела. Мы просто носили его по-другому.
Я открыто носила свои боевые раны.
Она носила их как глубокие шрамы.
Когда она скрестила руки на груди, я протянула руку и украла кусочек тоста ЭйДжея, ухмыляясь тому, как он задохнулся от возмущения. Я медленно прожевала, и мне потребовалось некоторое время, чтобы ответить:
— Ничего.
Лекси посмотрела на ЭйДжея, беспокойство отразилось на ее лице. Она была хорошей мамой. Эту женщину невозможно было не любить. Хотела бы я, чтобы кто-то вроде нее был на моей стороне, когда я была ребенком, делающим вещи, которые ребенок не должен делать. Может быть, если бы я не видела этого сама, я бы никогда не поверила, что такой человек, как она, может существовать.
Она бы боролась за меня.
Она бы боролась за меня так, как будто я была ее собственным ребенком.
В душе она мама-медведица.
— Пожалуйста, мам? — он пошел с козырей, очаровательно надув губы. Когда он поднял руки, крепко сжав их под подбородком в молитве, я поняла, что она сдалась.
Ее плечи опустились, и я улыбнулась в край кружки.
Улыбка Лекси погасла.
— Ты уверена, Молли?
Я отмахнулась от нее, вставая, чтобы отнести свою уже пустую кружку в раковину.
— Я положу кресло-бустер в багажник, прежде чем уеду сегодня. Не волнуйся. Я буду ехать ниже восьмидесяти.
Ее лицо слегка смягчилось.
— Я знаю, что так и будет.
Она не сказала это резко. Это не было угрозой или предупреждением.
Алекса Баллентайн полностью верила в меня.
Тогда мне захотелось обнять ее. То есть я бы никогда этого не сделала. Я не из тех, кто обнимается. Но я хотела этого.
Она никогда не поймет, что дала мне в тот день, когда взяла меня в свой дом, доверив мне своего ребенка. Лекси и ее странная банда друзей исцеляли что-то внутри меня, что было давно сломано и забыто.
Вместо того чтобы показать шквал непонятных эмоций, охвативших меня, я повернулась к ней спиной и сделала вид, что мою свою кружку. Не глядя на нее, я произнесла:
— Верну маленького монстра к половине пятого.
Лекси обратилась к своему сыну:
— Иди обуйся и возьми свою школьную сумку, приятель.
Когда я услышала, как она подошла ко мне сзади, и когда она появилась в поле зрения, прислонившись бедром к раковине лицом ко мне, я подняла глаза, чтобы встретиться с ней взглядом. Она почти прошептала:
— Он обожает тебя, ты же знаешь.
Она могла сказать все что угодно. Не знаю, почему она решила сказать мне это, а не спрашивать о подозрительном изменении планов на вечер, но я была благодарна за это. Благодарна за нее.
— Это чувство взаимно, Лекс.
Ее рука опустилась на мое плечо, и она слегка сжала его, прежде чем уйти. Она дошла до коридора, когда снова заговорила:
— Я знаю.
Что-то теплое и густое шевельнулось у меня в груди, и я не была уверена почему, но мне захотелось заплакать.
Я сполоснула свою кружку и поставила ее сушиться.
Зои Брэмор предстояло узнать, что, хотя у ЭйДжея и не было отца, у него была семья, которая любила его. И не все семьи связаны кровным родством.
Моя машина заскрипела, когда я припарковалась прямо перед школой ЭйДжея. Это было едва слышно из-за громкого урчания двигателя «Биг Реда», но я услышала это и нахмурилась.
Я сделала мысленную пометку проверить тормозные колодки, когда мы вернемся домой.
Подкрепление еще не прибыло, но он сказал, что будет там, и я знала, что он будет.
Я понимала, почему он оказывает мне эту услугу.
Это было из-за ЭйДжея.
Этот ребенок, этот милый, наивный ребенок, понятия не имел, какие у него связи в преступном мире или какое наследие он получил. Сын Антонио «Твитча» Фалько, вполне возможно самого опасного человека в мире в свое время. Крестник Юлия «Закона» Картера, человека, который был судьей, присяжным и палачом преступного мира. Мальчик называл Фарида «Хэппи» Ахмади, сына персидского бандита Омида Ахмади, своим дядей.
Вместе эти люди были святой троицей подполья.
Если ты добивался их расположения, ты становился неприкасаемым. На всю жизнь.
Без Юлия я бы никогда не встретила Лекси. Никогда бы не встретила ЭйДжея, и моя жизнь была бы от этого беднее.
Я была в долгу перед Юлием. В большом долгу перед ним.
Он знал это. И я знала это.
Понятия не имела, как отплатить ему, и я чертовски ненавидела быть в долгу.
Ты разберешься.
Что ж, мне, черт возьми, придется это сделать.
Подъехал черный «Хаммер», и хотя я не могла видеть, кто был внутри, я отогнала «Биг Ред», мою «Холден Торана» SL5000 — 74-го года выпуска с наддувом. Она была красавицей и всем, что у меня осталось от матери. Огромная фигура вышла из машины. Он был пугающим — я бы отдала ему должное.
Хеми заговорил, и его новозеландский акцент всегда заставлял меня смеяться.
— Привет, Молли, любимая.
На самом деле это звучало так: «Балет, Молли невозмутимая».
— Хеми. — Моя губа дернулась. — Спасибо, что пришел.
Он был чуть выше шести футов и весил около четырехсот сорока фунтов (выше 182 сантиметров и около 200 килограмм). Он внушал страх. С его бритой головой, открывающей татуированный скальп, он был совершенно пугающим. Именно поэтому я выбрала его для этой задачи.
— Дети. — Он покачал головой, выглядя слегка взволнованным. — Не стоит копаться в этой хулиганской херне.
Пузырь смеха попытался прорваться к моему горлу, но я проглотила его. Забавно, что человек, который регулярно выбивал дерьмо из людей, не любил хулиганов.
Понимал ли Хеми, что он хулиган?
Я бы сказала «нет», потому что Хеми был не самым острым инструментом в сарае, если вы понимаете, о чем я.
Когда я услышала, как дверь «Хаммера» открылась, а затем снова закрылась, я выглянула из-за Хеми, чтобы посмотреть, кого он привел с собой. Мне пришлось пристально посмотреть на второго парня, но когда он подошел достаточно близко, мой рот приоткрылся от удивления.
О нет, Хеми, ты некомпетентный ублюдок.
— Тама. — Его имя вышло хриплым и сдавленным.
— Молли, — это было все, что он произнес, грубо и коротко.
Мое сердце начало бешено колотиться.
Ему не нужно было больше ничего говорить. Я имею в виду, действительно, что еще он мог сказать?
Его незаинтересованность говорила сама за себя.
Если Хеми был пугающим, то Тама был прямо-таки ужасающим.
— О, дерьмо, — пробормотал Хеми, но на самом деле получилось: «О, сумо». Он почесал в затылке. — Думаю, что, возможно, Тама был не лучшим человеком, которого я мог взять с собой сегодня, Молл.
Мои глаза переместились на новое дополнение на лице Тамы. Его нос, подбородок и шея были татуированы в традиционном стиле Маори.
Интересно, что он сделал, чтобы заслужить это?
Когда-то давным-давно я бы имела честь спросить. Как бы то ни было, я потеряла это право. Потеряла его некоторое время назад.
Я моргнула, глядя на Хеми, сарказм сочился из моего заявления.
— Думаешь?
Не уловив этого сарказма, он кивнул один раз, прежде чем перейти к бессмысленной полуразоблачительной речи.
— Ну да, из-за истории твоих парней и всего такого, понимаешь? Например, когда ты…
Я прервала его, говоря слишком быстро и почти выкрикивая свой ответ:
— Знаю, Хеми. Я была там.
Тама был красивым мужчиной. Он носил свои длинные черные волосы традиционно, собранными высоко в узел на макушке. Однажды, целую жизнь назад, он сказал мне, что этот стиль называется «Тики».
Моя этническая принадлежность была частично Маори, частично аборигенской. В детстве я думала, что у меня будет лучшее из обоих миров, но грубое пробуждение заключалось в том, что ни одна группа не хотела видеть меня своей. Когда я спросила, почему, мне сказали, что с возрастом моя лояльность будет искажена. Чего они не знали, так это того, что, не принимая меня, они — по определению — были против меня. И я никогда этого не забуду.
Если кто-то и заставлял меня хотеть забыть о своем уязвленном эго, так это Тама.
Тама, который принял меня в свой дом, в свою постель и в свое сердце. Он поручился за меня, сражался за меня, а я предала его.
У каждого был человек, который научил их никогда не доверять своему сердцу. У Тамы это была я. Слышала, что он никогда не был прежним после того, как я ушла.
Черт возьми, ты просто идиотка.
Я была. Даже не стоит этого отрицать.
У меня вырвался долгий вздох, и я провела рукой по лицу, прежде чем признать мужчину передо мной.
— Тама, ты не обязан оставаться…
Он прервал меня лающим смехом. Когда он остановился, то наклонился к моему лицу и сказал тихо и злобно:
— Я здесь не ради тебя.
Конечно, не ради меня.
Но почему это заявление причинило мне такую боль?
— Я знаю это, — сказала я, стараясь не показывать своего хмурого взгляда. Быстро взглянув на часы, я сказала им обоим: — У нас есть восемь минут до звонка.
Между нами повисло неловкое молчание. Хеми, конечно, совершенно не обращал на это внимания, играя в игру на своем телефоне. Прошло несколько минут, прежде чем Тама утратил свое холодное безразличие.
— От головореза до няни. — Тама ухмыльнулся, и он хотел, чтобы это было так подло, как показалось. — Как падают могучие, а?
Секундная пауза.
— Если бы ты знал этого маленького мальчика… — мое сердце сжалось.
Мудак.
Мне не нужно объясняться с ним.
Мои глаза опустились к земле, и я задержала их там. У меня не хватало смелости взглянуть на Таму, чьи глаза сверлили во мне дыры. Эти лазерные лучи готовились ослепить меня неистовой яростью. Я была недостаточно сильна, чтобы бороться с ним или с тем влиянием, которое он оказывал на меня, поэтому, как последняя трусиха, я притворилась, что игнорирую его.
После самых долгих восьми минут в моей жизни прозвучал звонок, и мы заняли свои позиции. Тама выпрямился, скрестив руки на груди, и Хеми повторил его движение. Я встала между двумя гигантами, сняла солнцезащитные очки со лба и прислонилась плечом к массивной фигуре Хеми.
Мы представляли собой тревожное зрелище. Было почти стыдно тратить такой вид на кучку пятилетних детей.
От моего внимания не ускользнуло, что ЭйДжей первым покинул свой класс, опустив голову, с серьезным лицом устремившись к воротам, которые мы занимали.
О, милый. Что она с тобой сделала?
Я не побегу к нему. Не стану утешать его, пока мы не скроемся из вида для всех остальных. Я здесь не для того, чтобы играть. Это было серьезное дерьмо.
Он поднял глаза на секунду, затем перевел взгляд на нас. Он стоял так довольно долго, достаточно долго, чтобы его одноклассники собрались и замерли на месте, открыто уставившись на нас. У некоторых ребят отвисла челюсть. Я заметила, что Зои Брэмор была одной из таких детей.
Глаза ЭйДжея комично расширились, и его реакция на этих пугающе выглядящих парней, окружающих меня, была бесценной.
Он улыбнулся.
Маленький засранец.
Боже, я любила его. Он был бесстрашен там, где это имело значение. Воин в душе.
Набирая темп, он побежал к нам, его школьная сумка резко хлопала его по спине при каждом шаге. Когда он подошел к нам, я протянула ему руку, но была грубо прервана, когда Тама схватил моего подопечного, высоко поднял его и прижал к себе, уставившись на него.
В этом не было ничего личного. Тама просто ненавидел всех. И все же, несмотря на то, что я знала это, моя внутренняя мама заставила меня защищать. Я знала, что Тама никогда не причинил бы вреда ребенку, но когда дело дошло до этого ребенка, я бы никогда никому не дала такого шанса.
ЭйДжей перестал улыбаться и уставился на Таму. Во мне вспыхнуло яростное желание защитить, еще более дикое, чем раньше, и как раз в тот момент, когда я пошла предупредить Таму, чтобы он опустил его или потерял конечность, ЭйДжей протянул маленькие ручки и коснулся своими крошечными кончиками пальцев татуированного носа Тамы. Он заговорил, и у меня защемило сердце.
— У моего папы тоже есть татуировки. Их много. Но только не на лице. Когда я стану старше, у меня тоже будут такие, как у него. — Он без страха погладил лицо Тамы, внимательно рассматривая рисунок. — Это было больно?
Я наблюдала, как лед тает в глазах Тамы. Суровость на его лице, однако, осталась неизменной.
— Да.
Хеми стоял неподвижно. Не глядя на ЭйДжея, он громко сказал:
— Эй, ЭйДжей, знаешь, что я ненавижу?
ЭйДжей повернул туловище, чтобы оглянуться на Хеми. Он покачал головой.
— Нет.
— Хулиганов. — Рот Хеми скривился. — Ненавижу хулиганов, братан.
М-да, ладно.
Мне потребовались все мои силы, чтобы не рассмеяться.
Я планировала быть сдержанной, но Хеми даже не знал, как пишется это слово, не говоря уже о том, чтобы изобразить его.
Глаза Зои расширились, когда она попыталась пройти мимо. Я положила руку на ее маленькое плечо, останавливая на полпути. Наклонившись к ее милому личику, я нежно провела рукой по ее завивающимся косичкам. Я заговорила, но это было не для Зои.
— Это она, ЭйДжей? Твоя подруга Зои?
Она посмотрела на Таму и Хеми, прежде чем вернуть взгляд ко мне.
Зои Брэмор выглядела готовой осудить свое собственное имя.
— Это Зои. — Я не оглядывалась на моего мальчика, но слышала, как он скривил губы. — Но мы не друзья.
— Ты можешь мне помочь, Зои? — маленькая девочка медленно кивнула, широко раскрыв глаза. Я наклонилась и посмотрела слева направо, прежде чем подойти ближе, как будто услуга, о которой я собиралась попросить, была каким-то большим секретом. — Кузены ЭйДжея слышали, что кто-то здесь его расстраивает.
Я посмотрела на Таму. А он в свою очередь хмуро смотрел на маленькую дрянь.
— Как ты можешь видеть, — продолжила я, — когда ЭйДжей расстроен, его двоюродные братья тоже расстраиваются. — Я понизила голос. — Ты можешь сделать мне одолжение?
Она кивнула, не задавая вопросов.
Хорошая девочка.
— Я хочу, чтобы ты присматривала за ЭйДжеем и говорила мне, если увидишь, что кто-то к нему пристает. — Я выпрямилась и посмотрела на Хеми, прежде чем снова посмотреть на Зои. — Хеми, вон там… Он ненавидит хулиганов. Не так ли, Хеми?
Хеми многозначительно повернул голову и кивнул. Он не отрывал взгляда от маленького ребенка, и я увидела, как вся краска отхлынула от лица Зои.
Мой выстрел только что достиг своей цели.
В яблочко.
И моя работа здесь была закончена.
Я широко улыбнулась, но улыбка не коснулась моих глаз. Должно быть, это было не слишком утешительно, потому что Зои сделала небольшой шаг назад.
— Я знала, что могу на тебя рассчитывать. Спасибо, Зои. Хорошего тебе дня. — Когда она уходила, я помахала ей рукой, бормоча себе под нос: — Страйк, маленькая сучка.
В половине четвертого все дети были разобраны родителями, и почти все разошлись. Все, кроме нас. Как только мы остались одни, позиция Хеми ослабла, и он встал перед Тамой, который не отпускал ЭйДжея.
Пухлая рука Хеми протянулась, и ЭйДжей встретил его на полпути. Они пожали друг другу руки, и Хеми представился.
— Меня зовут Хеми, маленький брат. — Он дернул подбородком в сторону угрюмого мужчины, державшего его. — А это Тама.
Лицо ЭйДжея стало задумчивым. И то, что он сказал дальше, убило меня.
— Молли знала человека по имени Тама.
В моей голове раздается медленный, протяжный призыв.
Нет, ЭйДжей. Не-е-ет.
— Сказала, что он был страшным. Очень страшный человек. — ЭйДжей посмотрел на Хеми. — Она любила его. — Он посмотрел на меня. — Не так ли, Молли? — затем он повернулся к Таме с мрачным выражением лица. — Но он умер. И это огорчило Молли.
Желчь подступила к моему горлу, а в груди появилось сильное жжение.
ЭйДжей, не понимая, что он только что сделал, потянулся ко мне. Онемев до глубины души, я без вопросов заключила его в свои объятия. Он прижался щекой к моему плечу и слишком крепко обнял меня за шею.
— Мне не нравится, когда Молли грустит.
Хеми перевел взгляд с меня на Таму, потом снова на меня и, к счастью, совершенно не в его характере, не сказал, что у него на уме, прежде чем вернуться к «Хаммеру».
Тама, с другой стороны, крепко сжал челюсти. Он не сводил с меня глаз. Надеюсь, что он увидел извинения, которые я держала в себе.
Уверена, что он увидел, потому что после долгой паузы Тама заговорил. Его голос был обманчиво спокоен.
— Ты любишь мисс Молли, а?
ЭйДжей кивнул в мое плечо.
Тама перевел взгляд на меня и заговорил без эмоций:
— Малыш плохо разбирается в людях.
Тихим голосом я согласилась:
— Знаю.
Потому что он был прав. Я не заслуживала того, что дал мне ЭйДжей. Не заслуживала того, что Лекси доверила мне.
Я была ужасным человеком, и однажды получу свое.