Линг
Я сидела на табурете, одетая только в его рубашку, мои глаза улыбались красивому мужчине, готовящему для меня.
— Поэтому я сказал ему… — он сделал паузу, чтобы перевернуть гезлеме (турецкая лепешка), — … что ему лучше, бл*дь, следить за своим языком, или я добавлю одну дырку его голове. — Он повернулся и ухмыльнулся мне. — И почти уверен, что видел, как взрослый мужчина наложил в штаны.
Я усмехнулась себе под нос, качая головой. Он был смешон, мой прекрасный турок. И он начинал значить для меня больше, чем кто-либо в мире. Так что мне нужно было сказать ему.
Он был обнажен по пояс, и мои глаза блуждали по мускулистым линиям его тела. Когда он отвернулся, я прочистила горло, а затем заговорила:
— Я нашла его.
Аслан замер. Он долго стоял ко мне спиной, прежде чем повернулся лицом, выражение его лица было непроницаемым.
— Да. — Я провела рукой по своим длинным волосам и вздохнула. — Ты был прав. — Мои глаза встретились с его. — Он вернулся.
Ас изучал мое лицо, прежде чем протянуть:
— И что мы чувствуем по этому поводу?
Мы.
Тьфу. Он убивал меня.
— Мы, — начала я, — чувствуем себя преданными и обиженными. — И отвергнутыми. Мой взгляд опустился на стойку, и я провела идеально наманикюренным ногтем по прохладному мрамору. — Мы не знаем, что думать или что говорить. — Я вздохнула, затем посмотрела ему в глаза. — Но мы не чувствуем себя хорошо из-за этого.
— Хорошо, — легко сказал он за мгновение до того, как выключил плиту и снял сковороду с огня. Повернувшись ко мне спиной, он тихо произнес: — И что это меняет, детка?
Страх в его голосе перекликался со страхом в моем.
— Не знаю, — честно пробормотала я.
Он повернулся ко мне, его темные глаза были темнее, чем я когда-либо видела. Голос был низким.
— Ты хочешь, чтобы он вернулся?
Опять же, честность, простая и понятная.
— Больше не знаю. — Я опустила глаза. — Думала, что да. — Мое сердце бешено колотилось. — Но я так уже не думаю, потому что… — я тяжело сглотнула, избегая его обжигающего взгляда, и тихо сказала: — … у меня есть ты.
Аслан заполнил зияющую дыру внутри меня. Я больше не хотела и не желала Твитча. Мне нужен был мужчина, стоящий прямо передо мной, мужчина рядом со мной, несмотря на то, что шансы всегда были против нас.
Несмотря на то, что никто не хотел бы, чтобы мы были вместе.
Несмотря на то, что мужчина, которого я любила, был женат и никогда не уйдет от своей жены.
Мы были членами королевских семей, но никогда не правили бы вместе. Мы были трагедией в процессе становления, и это только заставило меня хотеть его еще больше.
Я наблюдала, как его тело расслабилось, теряя часть очевидного напряжения на его лице. Его губы приоткрылись, и он глубоко вздохнул, проведя рукой по затылку.
Наши отчаянные взгляды встретились через стойку, и все неправильное в мире растаяло.
Мой голос был мягким, как шепот.
— Я люблю тебя.
Ас закрыл глаза и держал их закрытыми, отвечая тем же.
— Я тоже люблю тебя, Линг.
Напряжение вокруг моего сердца ослабло, и я наблюдала, как мужчина, который покорил меня поврежденными розами и нежными поцелуями, вздохнул с облегчением.
Пусть у Твитча будет его маленькая семья.
У меня было кое-что получше.
***
Твитч
Я почувствовал, что она наблюдает за мной в открытом дверном проеме. Натягивая толстовку, я услышал тихие слова, которые она произнесла.
— Куда ты направляешься?
Ее голос был мягким, но она не могла скрыть беспокойство, которое сквозило в нем.
Застегнув молнию, я повернулся и пожалел, что сделал это. Она носила свое беспокойство как вторую кожу.
— Просто забегу домой.
Лекси подняла руки и обняла себя, и это маленькое движение вызвало у меня желание остаться и быть рядом с ней, спать рядом со своей женщиной и чувствовать себя как дома со своей семьей. К сожалению, я не мог этого сделать. Это дерьмо нужно было пресечь в зародыше, а мои братья и я были единственными, кто мог сделать то, что нужно было сделать.
Она дернула подбородком, указывая в мою сторону.
— Ты всегда берешь с собой пистолет домой?
Мой Ангел ничего не упускает.
— При таких обстоятельствах, да.
Я беспокоился о ее реакции.
Мне не следовало этого делать.
Выпрямившись, она кивнула, а затем тихо вздохнула.
— Хорошо. — Она опустила руки по швам и сказала: — Хорошо, уложи своего сына, прежде чем уйдешь.
Иисус, бл*дь, Христос.
Эта женщина.
Такая сильная.
Когда я двигался, делал это медленно, целенаправленно, и когда подошел к ней, посмотрел в ее большие голубые глаза, прежде чем тихо заговорить.
— Поцелуй меня, прежде чем я уйду.
Она пристально посмотрела мне в глаза.
— Нет.
Я нахмурился, а она широко улыбнулась, и мой член дернулся.
Когда она попятилась из комнаты, я пошел по коридору пожелать спокойной ночи своему сыну. После того как сделал это, я заметил, что она ждет меня у входной двери. Я неторопливо приближался, и когда подошел, она обняла меня. Это стало моей второй натурой — обнимать эту женщину.
Эта женщина, которая дала мне так много.
Свое сердце, сына, дом. Она дала мне все, о чем я и не подозревал, что хотел, и продолжала давать ежедневно.
Я был счастливым человеком, и однажды этот ангел станет моей женой, наденет мое кольцо, и после того, как мы произнесем наши клятвы, я буду держать ее босой, беременной и чертовски счастливой.
Глядя на нее такой, какой она была, я решил, что мне нужна дочь с редкой нежностью и алмазоподобной силой Лекси. Девочка, которая будет любить своего папочку, каким бы куском дерьма он ни был.
Ее нежная осторожность пронзила меня, как горячий нож масло. Она тихо заговорила в изгиб моей шеи.
— Будь аккуратен. — Когда она нежно поцеловала старую огнестрельную рану, округлый шрам, который я получил, защищая ее в тот роковой день шесть лет назад, я потерял самообладание.
Я низко зарычал, а затем отстранился, чтобы устремить на нее свой темный взгляд.
— Продолжай так смотреть мне вслед, и я женюсь на твоей заднице.
Ее ответ вызвал у меня дрожь.
Глядя на меня широко раскрытыми глазами и красивая, как персик, она слегка наклонила голову и спросила:
— Обещаешь?
Звук подъезжающей машины привлек наше внимание, и я наклонился, чтобы поцеловать ее в лоб.
— Позже.
Не говоря больше ни слова, я вышел из дома и подошел к черному внедорожнику, открыл дверь и скользнул на пассажирское сиденье. Как только я закрыл дверь, машина тронулась с места, и я повернулся к Юлию.
— Ну, как дела? — спросил я.
Хэппи заговорил с заднего сиденья:
— Я не знаю, как мы проникнем внутрь, не говоря уже о том, чтобы подобраться достаточно близко, чтобы прихлопнуть ее. Люди охраняют ее, как будто она — второе пришествие Христа.
Юлий хмыкнул.
— У нее есть квартира в городе, неофициально. Линг считает себя умной, но чем самоувереннее становится, тем она неряшливее. Она ходит в эту квартиру, чтобы залечь на дно. Почти каждую ночь она там и… — когда я повернулся к нему, он на мгновение взглянул на меня, прежде чем снова отвернуться к дороге, — … ты не поверишь, кого я вижу, регулярно входящим и выходящим из этого места.
— Кого?
— Аслана Садыка.
Когда Юлий сказал это, волосы у меня на затылке встали дыбом.
— Сраный ублюдок. — Я ударил кулаком по приборной панели, достаточно сильно, чтобы пластик заскрипел. Я посмотрел на Юлия. — Угадай, кто видел меня в гребаном торговом центре пару недель назад? — я повернулся, чтобы оглянуться на Хэппи. — Аслан, гребаный турок.
Хэппи сильно нахмурился.
— Что? Думаешь, у него с Линг есть какие-то дела? — он покачал головой. — Не может быть. Драконы и Потерянные Мальчики ненавидят друг друга, чувак, с незапамятных времен, и эта ненависть глубока. Она уже опозорена. Не думаю, что она настолько глупа.
— Она глупа, — мрачно сказал Юлий. Когда он посмотрел на меня, его губы были поджаты в тонкую линию. — Почему ты ничего не сказал?
Я бросил на него взгляд, который говорил: «Ты, бл*дь, издеваешься надо мной?», затем долго смотрел на него, моргая.
— Ты не отвечал на мои звонки, потому что я, — медленно протянул я, — задел твои чувства.
Юлий прищурился, глядя на меня, прежде чем снова отвернуться к дороге. Некоторое время спустя он заговорил.
— Хорошо, значит, Аслан передает информацию Линг. — Он посмотрел в зеркало заднего вида, чтобы увидеть Хэппи. — Это единственное, что имеет смысл. Вопрос в том почему?
Это было очевидно.
Хэппи неохотно произнес:
— Потому что они трахаются.
— Потому что они трахаются, — повторил Юлий, вздыхая себе под нос.
Линг была самоубийцей, если думала, что Драконы посмотрят сквозь пальцы на этот проступок.
Нет. Они принесут ее голову на блюде.
Может быть, это был самый разумный способ обойти нашу проблему — позволить ей уничтожить себя.
— Хорошо. — Я выглянул в окно движущейся машины. — Поехали перекинемся парой слов с турком.
Дом был настоящей крепостью. Он был огромным, внушительным, и у них была охрана, не уступающая Алькатрасу. Но у нас было то, чего у них не было.
Хэппи.
Сидя на заднем сиденье, он быстро печатал на ноутбуке.
— Дайте мне секунду. — Он продолжал печатать. — У них есть две последовательные системы, работающие одновременно. — Его пальцы быстро забегали по клавиатуре. — Хорошо, сейчас я доберусь туда. — Звуки щелкающих кнопок сводили меня с ума. — Еще одна команда и… — он нажал «ввод», — … они отключены. — Он перевел взгляд с меня на Юлия. — Поехали. Не знаю, как скоро они поймут и пошлют кого-нибудь исправить то, что я испортил.
Натянув капюшон, я вышел из машины и открыл приложение Хэппи, установленное на моем телефоне. Я направил его на трехдверный гараж и нажал на кнопку. Одна из дверей начала подниматься, и я снова повернулся к Хэппи с серьезным лицом.
— Трахни меня.
Хэппи просто приподнял бровь и ухмыльнулся.
Этот человек знал свое дело.
Правильная технология в чужих руках была опасной вещью.
Мы вошли внутрь, и я снова нажал на кнопку, закрывая за нами дверь. В задней части широко открытого пространства была дверь, и когда я добрался до нее, то осторожно положил руку на ручку и попытался повернуть, но она не поддавалась. Она была заперта. Юлий поднял руку и легонько постучал рядом с клавиатурой, прикрепленной к двери. Я отступил назад, когда Хэппи подошел, открыл пластиковый корпус и повозился с проводами. Мгновение спустя красный огонек сменился зеленым, и когда Хэппи нажал на ручку, она повернулась.
Мы были внутри.
В тот момент, когда дверь открылась, женский голос позвал:
— Думала, ты сказал, что опоздаешь? — мы двинулись по коридору с оружием наготове, а она продолжила: — Ну, я только что начала третий сезон «Игры престолов». Пойдем посмотрим со мной. — Она усмехнулась. — Клянусь Богом, Ас, это все такое дерьмо… — когда она появилась в поле зрения, ее голова дернулась от шока, ее широко раскрытые глаза метались между нами тремя, и она прошептала: — Оу.
Молодая женщина в инвалидном кресле была чрезмерно худой, ее большие карие глаза расширились от страха, длинные черные волосы были собраны в низкий конский хвост. На ней был толстый свитер, а на колени натянуто одеяло. Ее полные губы приоткрылись в отчаянии, когда она тихо проговорила:
— Вы собираетесь убить меня?
Я чувствовал себя полным придурком. Она явно была нездорова. Но это была не моя проблема.
— Еще не знаю. — Я подошел к ней ближе, мой тон был нежным. — Это зависит от твоего мужа.
Удивительно, но она выдержала мой взгляд с силой королевы, которой и была.
— Что ж, — вздохнула она. — Он не вернется домой до позднего вечера. — Она использовала свои руки, чтобы развернуть инвалидное кресло, и начала медленно двигаться. — Так что, думаю, заходите.
Мы внимательно следили за ней, и когда она переместилась в уютную гостиную, то устроилась перед обогревателем, наслаждаясь его теплом, потирая ноги и морщась. Она оглянулась и махнула рукой в сторону дивана.
— Садитесь.
Прежде чем сесть, я подошел к ней и протянул руку.
— Телефон.
Глядя на меня, она вытащила свой сотовый из-под одеяла, и я увидел, что экран сообщений был открыт, и единственное слово, написанное там, было «помоги». К счастью, она еще не отправила его. Мои глаза сузились, глядя на нее, и она пожала плечами, выглядя слегка смущенной.
— Не можешь винить меня за попытку.
Нет, не мог.
Пока Хэппи и Юлий сидели на диване с оружием наготове, я вытащил табурет из-за барной стойки и сел рядом с хрупкой на вид женщиной. Она пристально посмотрела на меня, и я произнес:
— Ты, наверное, не помнишь меня…
Но она оборвала меня будничным тоном:
— Я помню тебя.
Ладно. Хорошо.
Это было хорошо.
Тогда она знает, на что я способен.
После этого мы некоторое время не разговаривали, но когда часовая отметка прошла, мне стало скучно ждать. Увидев, что глаза женщины медленно и устало моргают, я прочистил горло. В ту секунду, когда ее усталые глаза остановились на мне, я произнес:
— Что с тобой не так?
Слова не были жестокими, просто любопытство.
Она грустно улыбнулась.
— Рассеянный склероз.
Я сочувственно вздохнул, слегка покачав головой.
— Извини.
— Все в порядке. — Она усмехнулась, но так натянуто, что получилась гримаса. — Может быть, ты избавишь меня от страданий сегодня вечером.
Нет, я не сделаю этого.
— Да, может быть.
Еще час, и я был готов спросить у спящей женщины, нет ли у нее колоды карт, или шашек, или еще чего-нибудь, чтобы скоротать время.
В этот момент открылась дверь гаража, и послышались тяжелые шаги.
— Ася? — прежде чем он вошел, она пошевелилась, моргая сквозь сон. Он крикнул: — Чертовы серверы снова отключены. — В его голосе звучало разочарование. — Клянусь Богом, татлым (с турец. — голубка, милая), мне надоела эта чушь с мониторингом. Как будто я плачу им за то, чтобы они трахали меня по кругу…
Когда он вошел в гостиную, его взгляд остановился на мне, сидевшем рядом с его женой, и когда он увидел ее слабое состояние, он сделал выпад.
— Ты ублюдок. — Он бросился вперед, а Хэппи и Юлий встали, направив на него свое оружие. Тяжело дыша, у Аслана хватило здравого смысла поднять руки и сделать шаг назад. Он посмотрел на меня, его ноздри раздувались от гнева. Он проговорил сквозь стиснутые зубы: — Она больна.
Я использовал дуло своего пистолета, чтобы почесать висок.
— Вижу. — Я оглянулся на Асю, которая теперь смотрела на своего мужа широко раскрытыми, извиняющимися глазами, и снова повернулся к нему. — Я был идеальным джентльменом, не так ли, Ася?
Вена на виске Аслана вздулась, его лицо скривилось, и он ткнул в меня пальцем, прошипев:
— Ты, не произноси ее имени!
Он явно любил эту женщину.
Какого черта он делал с Линг?
Я рискнул взглянуть на женщину.
Единственное, что имело смысл, так это то, что он не занимался сексом дома.
Мои губы сжались.
Неправильный выбор привел к плохим обстоятельствам, и теперь он застрял. Я надеялся, что Линг того стоила.
— Я в порядке, — сказала женщина рядом со мной. — Он ничего не сделал, ашкым (с турец. — любовь моя). — Она моргнула, глядя на меня, тяжело сглотнув. — Пока нет.
Облегчение нахлынуло на Аслана, и он попытался успокоиться. Настороженно переводя взгляд с нас троих, он оценивал свое положение. Его неминуемую гибель.
— Почему ты здесь?
— Ты знаешь почему, Садык. — Понизив голос, я произнес: — Я здесь из-за женщины.
Аслан выглядел смущенным.
— Женщины, которая еще пару недель назад думала, что я мертв.
Чертов турок начал понимать, в чем дело.
— Смертоносной гадюки, — объяснил я. — Дракона, который пришел в мой дом посреди ночи, сделал угрожающий жест моей женщине и поставил мишень на ее хорошенькую головку.
— Не знаю, о чем ты говоришь, — произнес он, но его прищуренные глаза говорили о многом.
Он был готов поговорить, но не в присутствии своей жены.
Ну и хрен с ним.
Я никогда не играл по правилам.
Неужели он забыл, кто я такой?
Трон принадлежал кому-то другому, но мы все знали, что если я захочу его вернуть, все, что мне нужно будет сделать, это заявить, что он мой.
— Конечно, знаешь, — пробормотал Юлий. — Ты проводил почти каждую ночь в ее городской квартире до раннего утра. — Он посмотрел на Асю. — Что? Ты не знала, что твой муж трахает Королеву Драконов? — Когда и без того бледное лицо Аси стало фарфоровым, и она вопросительно посмотрела на своего мужа, Юлий бросил ей свой телефон. — У меня есть несколько хороших фотографий для тебя, принцесса. — Он снова повернулся к Аслану. — О, прости. Это была чушь про «ей не нужно знать»?
Ася пролистала фотографии, и ее дыхание участилось. Когда телефон с грохотом выпал из ее рук на деревянный пол, она поднесла дрожащие руки ко рту, тихо покачав головой, и подняла заплаканные глаза на своего мужа, теперь зная уровень его предательства.
Аслан с трудом сглотнул.
— Это не то, на что похоже, — сказал он ей, но для всех в комнате это прозвучало слабо.
— Я скажу тебе это один раз, Садык, — сказал я, прежде чем предложить свой совет. — С этой женщиной что-то не так. Линг — это чума в этом мире. Она разрушит твою жизнь всеми возможными способами, и когда ты не дашь ей то, что она хочет… — я посмотрел на Асю, но обратился к ее мужу, — … она начнет поганить все, что ты любишь. — Я повернулся к нему и увидел, как вытянулось его лицо. — Это не ее вина, она просто не знает ничего лучшего. — Я предупредил его: — Ты не сможешь ее исцелить. То, что сломалось внутри нее, не может быть восстановлено.
Аслан посмотрел на свою жену с такой грустью, какой я никогда не видел у обычно уверенного в себе мужчины.
— Это не было запланировано, — сказал он ей, его грубый голос дрогнул. — Мне так жаль, султаным (с турец. — моя принцесса).
Я видел, что до них начало доходить, но мне нужно было, чтобы они знали, какова моя позиция по поводу отношений гребаного турка с Королевой Драконов.
Повернувшись к женщине рядом со мной, я протянул руку, и она неохотно вложила свои дрожащие пальцы в мою раскрытую ладонь. Я обратился к ней напрямую: нахер ее мужа.
— Должен кое в чем признаться. Я пришел сюда не для того, чтобы причинить тебе боль, но… — когда она моргнула, ее ресницы увлажнились, — … вижу, что это то, что я здесь сделал, так что мне жаль. — Я похлопал ее по холодной руке и облизнул губы. — Твой муж должен сделать выбор, и я надеюсь, что он сделает правильный выбор, потому что… — я заглянул в ее глаза, нуждаясь, чтобы она увидела, насколько я серьезен, — … если я вернусь сюда снова, — мрачно произнес я, — то буду последним, что ты когда-либо увидишь, принцесса.
Она сделала судорожный вдох, прежде чем понимающе кивнула.
Я положил ее руку ей на колено, накрыв ее своей, и сосредоточился на сломленном человеке в другом конце комнаты.
— Что тебе нужно понять, Аслан, так это то, что Линг может быть сумасшедшей, но… — я отпустил руку его жены и встал, подходя к нему, и когда заговорил снова, мой тон был мрачным, — но я научил ее всему, что она знает. — Я подошел ближе и тихо пробормотал: — Ты хочешь безумия, брат? — мой прищуренный взгляд опустился на него, когда я скривил губы. — Трахни мою семью, и я покажу тебе, что сумасшествие Линг не имеет ничего общего с моим.
Я оглядел его с ног до головы, затем прошептал:
— Ты давал клятвы этой женщине, ты кусок дерьма. Это для тебя ничего не значит? — Я видел, как исказилось его лицо. — Она больна. — Упала первая из его слез. — Ей нужен ее муж, а ты оставляешь ее одну, трахаясь с психопаткой? — он закрыл глаза, и я пробормотал: — Что с тобой не так? Возьми себя в руки и будь тем гребаным мужчиной, который нужен твоей жене, пока у тебя еще есть время.
Когда он задрожал от переполнявших его эмоций, которые он пытался сдержать в себе, с пистолетом в руке я обернулся и спросил:
— Эй, Ася? Хочешь, чтобы я разделался с этим ублюдком ради тебя?
— Нет! — закричала она, ее тело сотрясалось от рыданий. — Нет, пожалуйста. Пожалуйста, не надо. — Она потянулась к мужчине, который ее не заслуживал, и тихо заплакала: — Пожалуйста. Я люблю его.
Тогда Аслан открыто заплакал, и я не увидел в его глазах ничего, кроме стыда.
Хорошо. Я здесь закончил.
Я поднял руку и ткнул его в грудь.
— Тебя спас ангел.
И с этими словами мы ушли, оставив между нами кровавый след из разбитых сердец.
***
Аслан
Мы просидели в тишине, казалось, несколько часов, прежде чем она заговорила.
— Ее?
Уровень предательства в ее голосе сильно задел меня. Но Ася заслуживала правды, поэтому я дал бы ее ей, даже несмотря на то, что мой голос дрожал.
— Да.
Одним этим словом моя жена была уничтожена. Я наблюдал с другого конца комнаты, как она плакала в полной тишине, и в этот момент я почувствовал себя совершенно недостойным того, чтобы видеть, как принцесса плачет.
Сегодня вечером мой мир развалился на части, и мне некого было винить, кроме себя.
Мне хотелось избить что-нибудь. Я хотел побыть один. Мне нужно было уехать, но я не мог оставить ее.
Она шмыгнула носом, затем сделала глубокий вдох, пытаясь унять дрожь в голосе, и то, что она сказала, сразило меня наповал.
— Я не хотела, чтобы ты страдал из-за моей болезни, Ас. — Она развернула свое кресло лицом ко мне. — Знаю, мы говорили навсегда, но… — ее губы задрожали, — … вечность пришла к нам раньше, чем мы надеялись, и… — еще несколько слез скатилось, — … я так сожалею об этом. Мне жаль, что наша вечность была лишь временной. — Ее тихое рыдание погубило меня. — Никогда не хотела, чтобы это случилось, хайатым (с турец. — моя жизнь).
До меня не доходило, пока она не сказала это, что я, возможно, чувствовал себя преданным из-за того, что она заболела.
Да, я был плохим человеком. Но я никогда не был плохим мужем. До сих пор.
И осознание этого сломило меня.
Ни секунды не колеблясь, я подошел к своей турецкой принцессе и опустился перед ней на колени. Одно это действие говорило о многом. Быть покорным было не в моем характере, но я бы сдавался ей снова и снова, потому что она была достойна.
Хриплым голосом я произнес:
— Я разочаровал тебя, карим (с турец. — жена моя).
Она посмотрела на меня с глубокой печалью.
— Так же, как я разочаровала тебя.
Я был демоном.
Кто я такой, чтобы заставлять такую чистую душу испытывать разочарование, когда она ничего не сделала, кроме как сияла сквозь тьму, которая поглотила меня?
Я действительно был дьяволом. Злодеем.
Когда она потянулась ко мне, я встретил ее на полпути, взяв ее нежную руку в свою. Эти красивые глаза лани, которые я всегда обожал, встретились с моими, когда она прошептала:
— Сени севиорум.
«Я люблю тебя».
Эти слова лишили меня жизни, и, опустив голову к ней на колени, я крепко сжал ее руку, как будто боялся, что она оставит меня, и заплакал как ребенок.
Я любил свою жену. Любил ее гораздо больше, чем самого себя. Я любил ее больше всего на свете, даже больше, чем женщину с ледяным сердцем и вишнево-красными губами. И Твитч был прав.
Линг того не стоила, что бы я к ней ни чувствовал.
Моя семья была на первом месте.
Я был глупцом, начав все это. Мне нужно было покончить с этим.
Завтра я прекращу свою интрижку.