Лекси
Суматоха началась, как только открылась входная дверь, и я слышала, как она разносится по коридору, добираясь до гостиной. Находясь в ванной в своих тапочках с Пикачу, я перестала наносить тушь, когда услышала своего маленького мужчину.
— Сквидвард — тупица, но Губке Бобу все равно. Он ему все равно нравится, — с энтузиазмом объяснил ЭйДжей.
— Почему он тупица? — спросил Твитч.
— Не знаю. Он постоянно злится и не любит людей. Ему нравится лишь его кларнет, — продолжил ЭйДжей, — босс, мистер Краббс, тоже тупица. Он любит деньги, и он краб, а его дочь — кит, и она много плачет.
Твитч казался взбешенным.
— Что за долбанутый мультик? — я услышала сильный толчок, затем скрип, и Твитч пробормотал: — Слезь с дивана, малыш. Твоей маме это не понравится.
Еще больше скрипа. Больше подпрыгивания. Затем послышался взволнованный голос ЭйДжея, когда он запрыгнул на подушки.
— Мне нравится. Это забавно. Патрик глупый. Папа, — выдохнул он, продолжая прыгать, — мы можем посмотреть Губку Боба?
Твитч какое-то время молчал, но когда он заговорил, я услышала в его тоне назревающее предостережение.
— ЭйДжей, — начал он, — я сказал, уйди с дивана.
К сожалению, похоже, наш сын был не в настроении слушать, и громкие скрежещущие скрипы продолжались, за которыми следовало пыхтение маленького монстра.
— Мама разрешает мне смотреть его по утрам перед школой. Посмотрим вместе?
— Уйди с дивана, — повторил он попытку обманчиво спокойным тоном.
Скрип продолжился, и когда ЭйДжей запел во все горло:
— О! Кто проживает на дне океана?
Весь дом содрогнулся, и Твитч закричал:
— Уйди с дивана!
Это было так громко, что последовавшая за этим тишина почти эхом отдавалась от стен.
Когда я услышала, что скрип прекратился, мое сердце забилось быстрее.
Моим первым побуждением было вылететь из ванной с оружием наперевес и надрать красавчику задницу. Но социальный работник во мне сказал подождать и посмотреть, чем это закончится.
С тяжелым сердцем я ждала.
При звуке сбившегося дыхания ЭйДжея мои внутренности сжались. Твитч издал стон, за которым последовало извиняющееся:
— О, приятель. Мне очень жаль. Иди сюда, — послышались маленькие шаги, и когда я выглянула из ванной, то обнаружила Твитча на коленях, прижимающего к себе нашего сына и покачивающего его из стороны в сторону, пока ЭйДжей тихо плакал.
И грудь болезненно сдавило.
Родительство было непростым делом. Да, было много руководств, и у каждого было свое мнение о том, как воспитывать детей, но в основном все дело было в опыте, а Твитч еще не имел такого удовольствия.
Мне нужно было осознать, что он учится на ходу, и некоторые уроки он усвоит на собственном горьком опыте.
Когда мужчина, о котором идет речь, поцеловал нашего сына в голову и вздохнул, прежде чем отстраниться, чтобы поймать слезы маленького монстра тыльной стороной пальцев, он объяснил:
— То, что сейчас произошло, не было твоей ошибкой, хорошо? — ЭйДжей кивнул, сдерживая слезы, и Твитч продолжил. — Когда я был маленьким мальчиком, со мной случались плохие вещи, и иногда громкие звуки что-то делают с моей головой. — Он указал на свой висок и попытался говорить деликатно. — Иногда громкие звуки злят папу, понятно? Но это не твоя проблема, приятель. — Он нежно коснулся рукой подбородка ЭйДжея, вытирая его слезы. — Я постараюсь быть лучше. — Твитч снова притянул нашего сына к себе, крепко обнимая. — Я буду лучше.
Я услышала слова, которых он не сказал.
Я буду лучше… для тебя.
ЭйДжей обвил руками шею отца и прохрипел:
— Извини.
Я видела, как сердце Твитча разбилось. Он страдающе закрыл глаза.
— Ты не сделал ничего плохого. Тебе не за что извиняться, хорошо? Это ты извини, — произнес Твитч, прижавшись губами к макушке головы сына. — Я напортачил, и мне очень жаль. — Через долгое мгновение Твитч отстранился и посмотрел вниз на грустного монстра. — Мы в порядке, малыш? Прощаешь меня?
ЭйДжей наблюдал. Он не всегда принимал вещи за чистую монету, и когда он смотрел в глаза своему отцу, он, должно быть, видел в них искреннее извинение, потому что он медленно, задумчиво кивнул, как будто он действительно верил, что Твитч сожалеет.
Как и я.
Поэтому, когда Твитч вздохнул с облегчением, встал, положил руку на голову ЭйДжея и пробормотал:
— Иди убери свою сумку. Мне нужно поговорить с твоей мамой, — я была готова к разговору.
Он появился в дверях ванной, бледный и расстроенный, и когда я, щелкнув языком, шагнула к нему, он встретил меня на полпути, крепко обхватив руками, а я обвила его талию своими, прижимаясь к нему.
Мой бедный малыш.
Мой бедный, измученный малыш.
Твитч уткнулся лицом в изгиб моей шеи, и от этого движения моя грудь сжалась так сильно, что я едва могла выдержать это. Подняв руку, я любовно погладила его по затылку и поцеловала место под ухом, давая утешение, в котором он нуждался в этот момент.
Я держала его целую минуту, прежде чем он отстранился, выпрямился и сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться. И я мягко улыбнулась.
— Эй.
Но он не ответил. Он просто приблизил свое лицо к моему, ища большего утешения в моих губах. И я дала ему это.
Поцелуй был медленным, глубоким и полным извинений, а когда мы отстранились, его глаза казались менее беспокойными и более сосредоточенными. Он был больше похож на себя. И когда он накрыл мой рот во второй раз, смяв мои губы в еще одном сильном поцелуе, прежде чем повернуться и выйти из ванной, я окликнула, чтобы остановить его.
Он замер в дверях, повернувшись и выжидающе глядя на меня.
Не говори этого.
Не говори этого.
Не говори так, Алекса.
— Если ты когда-нибудь еще раз так с ним заговоришь, — я постаралась сохранить мягкость в голосе, — я возьму тебя за яйца.
Ах, яйца. Ты все-таки сказала это.
Твитч долго смотрел на меня, его глаза сверкали, а когда он набросился на меня, я потрясенно пискнула, мое сердце бешено забилось.
Одна сильная рука крепко обняла меня, другая скользнула вниз по моей спине, сжимая мою задницу в его крепкой хватке. Он низко зарычал и нежно укусил меня за мочку уха, прежде чем издать грубое:
— Мне нравится, когда ты превращаешься в маму-медведицу. — Он отстранился, прикусив нижнюю губу, его взгляд был прикрыт, и когда его рука поднялась и с сильным шлепком приземлилась на мою ягодицу, я вскрикнула. Его глаза сверкнули во второй раз, когда он пророкотал: — Чертовски сексуально.
И моя вагина упала в обморок.
Он оставил меня в ванной, одинокую и возбужденную, а когда вернулся через некоторое время, обнаружив меня точно в том же месте, где и оставил, в уголках его глаз появились морщинки.
— Молли присмотрит за монстром. Я приглашаю тебя на обед. Итак… — он посмотрел на массивные серебряные часы. — … будь готова через час. — Он сделал шаг назад. — О, и детка?
Мой взгляд остановился на нем, но когда я открыла рот, чтобы заговорить, все, что вышло, было легким писком.
Морщинки у его глаз углубились, и он приказал:
— Оденься красиво.
***
Я вышла из дома, чувствуя себя глупо, но это ощущение исчезло, когда я увидела чудовище, урчащее у меня на подъездной дорожке.
Мой рот открылся, и когда взглядом нашла его, мой голос был тихим.
— Что это, черт возьми?
Он был похож на гребанную аппетитную закуску, когда провел рукой по волосам, прислонившись к черной модной машине в своих черных джинсах, которые так красиво обтягивали его длинные ноги. В серой рубашке с закатанными до предплечий рукавами он демонстрировал свои большие татуированные руки так, что у меня внутри все сжалось, а сердце подскочило к горлу. Он сменил свои потертые оригинальные кроссовки Adidas на новенькую пару повседневных черных кроссовок на шнуровке, и у меня во рту пересохло, как в Сахаре.
Господи Иисусе, он был красив. Слишком красив, как по мне. И когда он снял солнцезащитные очки, его тяжелый взгляд принялся блуждать по моему телу, и я снова почувствовала себя немой, особенно когда он протянул свои солнцезащитные очки в моем направлении и грубо пробормотал:
— Что это за хрень?
Мой желудок упал от смущения, и я опустила подбородок, когда произнесла:
— В тот раз, когда мы ходили по магазинам, — мой голос был тихим, — тебе так понравилось…
О, нет.
Обтягивающее белое мини-платье с глубоким вырезом определенно больше подходило двадцатилетней, а не тридцатилетней женщине.
Зажмурив глаза, я хлопнула себя ладонью по лбу и, развернувшись, направилась обратно к дому на каблуках цвета карамели.
— Извини. Дай мне переодеться. — сказала я ему, а затем прошептала себе под нос: — Такая дура, — и мои щеки вспыхнули.
Послышались тяжелые шаги, и когда он обхватил мое запястье, останавливая мое движение, я даже не могла смотреть ему в лицо.
Я была идиоткой.
— Посмотри на меня.
Я покачала головой. Его пальцы коснулись моего подбородка и прижали мое лицо к себе, но я закрыла глаза, поскольку унижение продолжало проходить сквозь меня.
— Ангел, — сказал он так мягко, как только мог такой человек, как Твитч. — Посмотри на меня.
Еще одно отрицательное покачивание от меня.
— Чувствую себя глупо.
— Ты выглядишь прекрасно. — На этих словах я открыла глаза и увидела его сжатые губы и нахмуренные брови. Он провел большим пальцем по моему запястью и сказал: — Проблема в том, что я буду не единственным мужчиной, который это заметит.
Мои глаза сузились.
О чем он говорит?
— Ты довольно спокойно об этом говоришь, — осторожно сказала я.
— Я… — он грубо откашлялся, словно пытаясь избавиться от раздражения, которое чувствовал. — Я работаю над своими проблемами с гневом.
О.
Мое сердце начало трепетать.
Милый.
Мое лицо смягчилось вместе с моим голосом.
— Я могу переодеться.
Эти вечно прикрытые глаза пробежались по мне, и он протяжно выдохнул.
— Ты купила это платье для меня, так что ты останешься в нем, и я собираюсь заткнуться нахрен, потому что ты выглядишь горячо, а я голоден. — Он дернул меня за запястье, потянув обратно к машине. — Познакомься с моим малышом.
Мои губы скривились.
Боже мой.
Ты ревнуешь к машине?
Может быть.
Гладкая черная спортивная машина была такой блестящей, такой новой, что у меня нахмурились брови.
— Она выглядит дорого.
— Так и есть, — вот и все, что я получила в ответ.
Я подошла к ней и провела легким движением пальцев по кузову, а когда добралась до задней части машины, то прочитала вслух:
— «Мазерати». — Я мало что знала об автомобилях, но знала, что эта марка была одной из тех, от которых парни сходили с ума. Я улыбнулась, но моя улыбка не достигала глаз. — Насколько дорогая?
Он потянулся, чтобы почесать лоб.
— Я голоден.
Ага.
Очень дорогая.
Я закатила глаза, но позволила ему открыть для меня дверь со стороны пассажира, и когда проскользнула внутрь, должна была признаться, прохладный кожаный салон был великолепен. И когда Твитч сел с водительской стороны, я посмотрела на него, улыбаясь.
— Признаю. Она хороша.
— Ага, — тихо согласился он, выезжая с подъездной дорожки задним ходом. — За двести тысяч, бл*дь, должна быть.
У меня глаза вылезли из орбит.
— Что? — и когда он засмеялся, я пробормотала: — Т-ты чертовски сумасшедший.
— У меня есть деньги, детка. — Он переключил передачу и пожал плечами, а затем многозначительно взглянул на меня. Его тон был почти обвиняющим. — Ты перестала обналичивать чеки.
Чеки.
Чеки, которые он отправлял каждый месяц в течение последних шести лет.
Мое сердце подскочило к горлу, но я сглотнула комок.
— У меня достаточно денег, Твитч. Хватит на несколько жизней. Мне больше ничего не нужно.
Протянув руку, он взял мою руку в свою, положив ее на рычаг переключения передач, и его рука легла на мою. Когда мы переключали передачи, мы делали это вместе. Он не сводил глаз с дороги.
— Не может быть слишком много денег.
— Может. Кроме того, — честно сказала я ему, — я бы все отдала, лишь бы ты был со мной.
Он не отводил взгляда с дороги, но я видела, как выражение его лица стало серьезным, и когда он заговорил, это было тихо.
— Я знаю.
Мы прибыли в город достаточно быстро и, на нашу удачу, заняли место прямо перед итальянским рестораном. Твитч обошел и открыл мне пассажирскую дверь, протягивая руку, а когда я взяла ее, выходя, он одним нажатием кнопки запер машину и положил руку мне на поясницу, направляя меня в заведение.
Было приятно быть вместе, только мы вдвоем. Иногда я задавалась вопросом, сможем ли мы когда-нибудь провести время наедине между школьными прогулками, работой и родительством. Я определенно чувствовала себя эгоисткой, желая Твитча только для себя, но ничего не могла с собой поделать. Я жаждала его, желала его внимания на уровне, который был на грани нездорового.
Нас быстро усадили, и молодая женщина, которая принесла нам меню, практически проглотила свой язык, когда представлялась нашим официантом. Она широко раскрыла глаза, глядя на татуированного бога напротив меня, и запнулась на своих словах.
— Здравствуйте, я… Меня зовут… Меня зовут Адела, и я буду вашей… Я буду вас обслуживать. — Ее щеки вспыхнули. — Я имею в виду, сегодня я буду вашим официантом. — Ее губы приоткрылись, когда она посмотрела на моего красивого компаньона и пропищала: — Хотите услышать меню дня?
Твитч сузил на нее глаза.
— Нет.
— Хорошо, — выдохнула она, прежде чем повернуться и исчезнуть.
— Что ж. — Я посмотрела на меню, тихо говоря. — Ты определенно привлек ее внимание.
— Мне не нужно ее внимание, — также тихо ответил он, и когда я взглянула на него, его глаза пробежались по меню. Через мгновение он поднял на меня прикрытый взгляд. — Твоего достаточно.
Ах, дерьмо.
Мое проклятое сердце.
— Может быть, я хотела послушать меню дня, — проворчала я, глядя в его улыбающиеся глаза.
— Хочешь, я позову ее?
— Нет, — вздохнула я. — Она выглядела так, будто была на грани инсульта, — закончила я, посмеиваясь.
Он внимательно наблюдал за мной, улыбка тронула его губы, прежде чем выражение его лица стало нечитаемым, и когда он заговорил, слова обвились вокруг моего горла, заставляя задыхаться.
— Хочешь обвенчаться?
Я моргнула, и меню выпало из моих рук.
— Что? — меня охватило смятение, когда его вопрос лег на мои плечи, как теплый шарф. Я тяжело сглотнула, приоткрыла рот, нахмурила брови и спросила: — Сегодня?
Его губы сжались.
— Почему нет?
Эм, что?
Мое сердце бешено колотилось, и мне было трудно дышать.
— Я никогда не знаю, серьезно ты говоришь или нет, и это один из тех случаев, когда мне нужно знать… — слова прозвучали с придыханием, — … серьезно ты или нет.
— Когда дело касается тебя, детка, я всегда серьезен. — Он некоторое время изучал мое лицо, прежде чем заявить: — Мне несложно угодить. Я не хочу многого в жизни. Я не прошу многого, Ангел.
— Чего… — вопрос вырвался на выдохе. — Чего ты просишь?
Без лишних разговоров. Мне нужно, чтобы он прояснил это для меня.
Он подумал об этом, его лицо стало серьезным.
— Я хочу, чтобы мое кольцо было на твоем пальце. Хочу, чтобы ты взяла мою фамилию. Хочу просыпаться с моими руками вокруг тебя и моим членом, погруженным глубоко в твою хорошенькую киску каждое гребаное утро.
Дерьмо.
Я тоже этого хотела.
Он продолжил, глубоко вдохнув и медленно выдохнув, а его мягкие карие глаза удерживали мой взгляд.
— Я хочу, чтобы ты хотела меня, и хочу, чтобы ты показывала мне это при каждом удобном случае. Я хочу верности. Хочу полной и абсолютной преданности. Без балды. Я хочу поделиться с тобой всем. Всем, детка. Никаких секретов.
Мой рот приоткрылся, когда я резко выдохнула.
Потому что это не звучало тревожно.
Нет.
Нисколько.
Он наблюдал за моей реакцией.
— Я хочу, чтобы ты отдалась мне самозабвенно, и хочу, чтобы ты сделала это, потому что ты знаешь, что независимо от того, как далеко я зайду, как неудобно тебе будет, ты доверяешь мне узнать твои пределы, что ты доверяешь мне свою безопасность. Я хочу, чтобы ты почувствовала, как сильно я хочу тебя, и я работаю над своей жадностью, но я эгоист по натуре. Я хочу все это.
Я подождала мгновение, прежде чем ответить, и из меня вырвался сарказм, когда я, расширив глаза, сказала:
— Многого не просишь?
При этом он издал грубый смешок, а когда улыбнулся этой кривой улыбкой, которую я так любила, я растаяла. Его улыбка смягчилась, когда он произнес:
— Сама сказала, детка. Вместе или никак.
Мое сердце расширилось на целых три размера.
Твитч сошел с ума.
Такой безумно красивый. И все, чего хотел он, — меня. Но это было слишком, слишком быстро.
— Я… — слова были мягким шепотом. — Я не знаю, дорогой. Прошло всего два с половиной месяца, мы едва…
Он вытащил черную бархатную коробочку и поставил ее на стол между нами.
— Боже мой. — Казалось, что меня кто-то душит. — Ты купил кольцо, дерзкий ублюдок. — Я выдавила из себя безрадостный смешок, и мое колено подпрыгнуло под столом. — Не-а. — Я покачала головой. — Ну-у уж… — мой взгляд был прикован к маленькой коробочке, насмехающейся надо мной в центре стола, — нет. — Но, говоря это, я потянулась к коробочке с кольцом, глядя на нее немигающим взглядом.
И когда я открыла ее, мои брови разочарованно нахмурились.
— Она пуста.
Твитч скривился.
— Да? — он повернул коробку к себе и пробормотал: — Странно. — Перегнувшись через стол, он взял мою левую руку и осторожно поднес ко рту, целуя мои костяшки пальцев и говоря у моей кожи. — Ах, посмотри на это. — Он поднял другую руку. — Я нашел его.
Мое сердце дрогнуло, когда между его пальцами появилось золотое кольцо. Он не сводил с меня глаз, осторожно надевая его мне на палец, и когда я отдернула дрожащую руку, подняв ее перед собой, чтобы посмотреть на тонкое скромное кольцо с единственным бриллиантом в центре, дышать было тяжело.
Я прерывисто выдохнула и услышала, как он сказал:
— Подумал, что ты не захочешь чего-то кричащего.
Я и не хотела.
— Оно прекрасно, — тихо, почти грустно произнесла я, и когда открыла было рот, чтобы заговорить, он оборвал меня взмахом руки.
— Все нормально. Я знаю, что ты колеблешься, и я это понимаю, так что сегодня мы не принимаем никаких решений. Я просто должен дать понять, что это конечная цель, и я совершенно уверен.
О, слава Богу.
Не уверена, что смогла бы принять решение прямо сейчас, потому что, если бы я это сделала, мы, вероятно, поженились бы уже к ночи.
Кивнув, я еще раз посмотрела на кольцо, прежде чем взяться за него, чтобы снять. Но он остановил меня:
— Почему бы тебе не оставить его на какое-то время? — мои глаза встретились с его, и его бровь приподнялась, когда он добавил: — Посмотришь, понравится ли тебе.
Это звучало достаточно разумно.
— Да, хорошо, — произнесла я, оставляя великолепное кольцо, но быстро добавила: — Просто чтобы убедиться, что оно мне подходит по размеру.
В уголках его глаз появились морщинки.
— Конечно, детка.
Приторно-сладкий ответ сказал мне, что я никого не смогу обмануть, и он чертовски хорошо знал, что я хочу носить кольцо, потому что я хочу быть его так же сильно, как он хочет объявить меня своей. Я просто была слишком труслива, чтобы признать это.
Во время ужина я не могла налюбоваться на кольцо, и каждый раз, когда мой взгляд останавливался на нем, я бессознательно улыбалась. Это было все, что я когда-либо желала для нас, все, что я рисовала в своем воображении, в своих мечтах.
Почему я так боялась воплотить эту мечту в реальность?
Мы вышли из ресторана рука об руку, и когда Твитч вставил ключи в зажигание, машина позади нас начала сигналить. Я повернулась назад, глядя на серый «Лексус», а он снова посигналил нам.
Твитч посмотрел в зеркало заднего вида, стиснув челюсть.
— Какого хрена этот клоун делает? — еще один гудок, и Твитч закрыл глаза, скрипя зубами. Он опустил окно и выбросил вперед руку, махнув машине. — Объезжай, придурок.
Еще гудок, все дольше и дольше, и когда Твитч выскочил из машины с видом человека, готового к убийству, я прошептала:
— Вот черт.
Я услышала его гневную тираду:
— Ты хочешь проблем, приятель? Ну, у тебя они сейчас будут. Вылезай из машины.
Мое сердце бешено колотилось, пока я смотрела на это, широко раскрыв глаза и окаменев.
Дверца машины открылась, и из нее выскользнул высокий темноволосый мужчина средних лет, который, похоже, совсем не боялся Твитча. На самом деле, он старался шагнуть слишком близко к Твитчу.
И когда плечи Твитча опустились, он медленно покачал головой и произнес:
— Надо было догадаться.
Мужчина перед Твитчем улыбнулся, и мой мужчина ответил ему взаимностью. Когда они бросились друг на друга, обнимаясь и хлопая друг друга по спине со смешками, я немного растерялась. Они отстранились, оглядывая друг друга, тихо и весело разговаривая, и это замешательство усилилось, когда Твитч вернулся к машине и счастливо ухмыльнулся.
— Я хочу познакомить тебя кое с кем.
— Хорошо, — протянула я, расстегивая ремень и выходя из машины так изящно, как только можно в мини-платье.
В тот момент, когда я вышла, Твитч оказался рядом со мной, притянув ближе, и мужчина широко улыбнулся, окинув меня взглядом.
— Как, черт возьми, ты умудрился заполучить эту красотку, уродливый ублюдок?
О, Боже.
Он был так очарователен.
Ошеломленный смех покинул меня, и когда мужчина протянул руку, я вложила свою руку в его и моргнула, когда он поцеловал мои пальцы.
Твитчу это не понравилось.
— Эй, Пав. Тебе нравится твоя рука, чувак? — когда этот Пав повернулся лицом к Твитчу, мой красавчик заявил: — Если ты не хочешь потерять ее, я бы на твоем месте отпустил руку моей женщины.
Пав ухмыльнулся, мягко отпустив мою руку и подняв руки в знак капитуляции, прежде чем сказать:
— Перестань называть меня Пав. Это заставляет меня чувствовать себя гребанным десертом. — Мужчина повернулся ко мне. — А я не такой уж и сладкий. — Его глаза были теплыми. — Я Лука.
Твитч притянул меня обратно к себе. Он имел наглость говорить за меня.
— Лука Павлович, это моя жена Лекси.
Ублюдок.
Я медленно отстранилась, чтобы посмотреть на моего красивого и задумчивого негодяя. Его глаза сияли. Глядя на Твитча, я сказала Луке:
— Я не его жена.
— Какое у тебя красивое кольцо. — Лука посмотрел на мою левую руку. — Он дал его тебе?
Эм.
— Ну, да.
Брови Луки поднялись.
— И ты носишь его по своей воле?
— Да, но…
Лука усмехнулся, перебивая меня как ни в чем не бывало:
— Тогда ты его жена.
Что?
— Минуточку. — Я повернулась к Твитчу и сердито толкнула его в плечо. — Ты все подстроил?
Глаза Твитча сверкнули, глядя на меня, прежде чем он поднял лицо к Луке.
— Разве она не нечто?
Взгляд Луки метался между нами.
— Я никогда не видел, чтобы женщина подняла на тебя руку и дожила до того, чтобы рассказать об этом, так что… — он кивнул, выглядя совершенно озадаченным. — Да. Она — нечто.
— Ага, — пробормотала я. — Она — нечто. — Мои глаза сузились на Твитча. — Она — нечто разозлившееся.
Оба мужчины рассмеялись, но я не увидела юмора в этой ситуации.
Через мгновение Лука вздохнул, внимательно наблюдая за Твитчем.
— Я слышал, что ты вернулся. Хотя и не поверил. — Его лицо стало серьезным. — Не многие мужчины возвращаются из могилы такими же красивыми, как ты. — Твитч и Лука обменялись понимающими взглядами, и Лука очнулся от ступора. — Так что, когда я увидел тебя, то подумал, что мне все это почудилось. — Он пожал плечами, улыбаясь. — Пришлось посмотреть повнимательнее. И вот и ты, мой брат.
Лицо Твитча смягчилось, когда он взглянул на меня.
— Были причины сделать то, что я сделал.
Глаза Луки сузились, глядя на Твитча, а затем на меня.
— Да. Я вижу. — Он выпрямился. — Значит. — Он хлопнул в ладоши, жадно потирая их. — Ты вернулся.
Твитч медленно покачал головой.
— Я вернулся, Пав, но я не вернулся.
Лука нахмурил брови.
— Ты вышел из дела?
— Я вышел, — твердо заявил он, и узел в моем животе ослабился. — У меня есть жена. Есть сын. Я не хочу возвращаться. У меня есть более важные дела, о которых нужно думать, кроме как присматривать за моей спиной 24/7.
Мужчина не выглядел впечатленным.
— Ты же знаешь, это не так просто, Твитч.
— Это просто… — Твитч оценил мужчину, прежде чем убавить свой опасный тон, — … если я скажу, что так и есть.
Разговор продолжался, но я не поняла половины сказанного.
— Люди будут говорить.
— Пусть говорят.
— Слухи разлетятся.
— Мне все равно, — резко ответил Твитч.
— Технически трон все еще твой.
— Я говорю по-английски, Пав? — Твитч был явно возмущен. — Послушай меня, брат мой. — Его рука сжалась вокруг меня, и казалось, что он ищет силы, чтобы оставаться спокойным. — Я вышел.
— Трахни меня. — Лука вздохнул, прежде чем обвинительно заявить: — Ты вышел. Юлий вышел. Хэппи ушел. — Он посмотрел на Твитча. — Забавно, что, когда вам всем нужно было помочь с вашим дерьмом, я был там, бл*дь, где было нужно, и теперь это дерьмо идет на юг в мое королевство, но никого из вас, ублюдков, нет рядом, когда вы мне нужны.
Твитч замер.
— Что ты имеешь в виду под «дерьмо идет на юг»?
Лука вздохнул, закрыв глаза.
— Тело Аслана Садыка было найдено сегодня утром с пулей в спине. Его люди хотят получить ответы, и я пытаюсь дать им это. Они скорбят, и это делает их нестабильными. — У Луки сжалась челюсть. — Ходят слухи. — Он огляделся, прежде чем продолжить: — Об отношениях, которые у него могли быть кое с кем, с кем у него не должно было быть отношений.
— Линг.
Мое тело напряглось рядом с Твитчем, Лука скривил губы.
— Кажется, ты знаешь много подпольного дерьма для того, кто вышел. — Когда взгляд Твитча потемнел, Лука добавил: — Просто говорю. — Он посмотрел на свои туфли, прежде чем заявить: — Я почти уверен, что это сделала она, но никто ничего не видел, и когда я позвонил, чтобы допросить Королеву Драконов, ее брат предоставил ей алиби. — Лука поднял глаза на Твитча. — Сказал, что они были вместе всю ночь. — Он облизал губы и посмотрел на меня, прежде чем уточнить: — В постели.
Мой желудок взбунтовался.
Линг трахалась со своим братом?
Боже мой. Отвратительно.
Должно быть, мое лицо выразило мои чувства по этому поводу, потому что Лука покачал головой, просветляя:
— Насколько нам известно, это ложь. Ван скажет и сделает все, чтобы его сестра была в безопасности. И он зашел так далеко, чтобы сделать это.
И все же… фу.
Твитч сделал долгую паузу, прежде чем сказал:
— Я не знаю, что тебе сказать, чувак.
Лука внимательно наблюдал за ним.
— Почему бы тебе не начать с того, что, черт возьми, ты и твои ребята делали, в доме Аса Садыка несколько недель назад.
Мой тяжелый взгляд остановился на Твитче, и когда его глаза встретились с моими, он даже не моргнул. Он изображал картину невинности. К счастью, я хорошо его знала.
Его плечо дернулось.
— Дружественный визит. Просто хотел подтолкнуть моего старого друга Аса в правильном направлении, подальше от пасти гребаной гадюки. И, может быть, я думал, что если напугать его таким образом, это поможет.
Я слышала слова, но знала, что никто не навещает друзей посреди ночи с оружием.
— Ах, Твитч, — простонал Лука. — Тупой ты ублюдок.
Я ничего не смогла с собой поделать.
— Эй. — Когда глаза раздраженного мужчины встретились с моими, я внезапно смутилась. Я прижалась к Твитчу скорее из страха, чем из демонстрации поддержки, и слабо сказала: — Не разговаривай с ним так.
К моему полному удивлению, шокированное выражение лица Луки превратилось в широкую улыбку, и когда он посмотрел на Твитча, мужчина рядом со мной прижался губами к моему виску. Я почувствовала его улыбку на своей коже.
— Видишь? — мягко произнесенное слово согрело мою кожу. — Нечто.
Потребовалось мгновение, но улыбка Луки померкла.
— Если ты мне понадобишься, я позвоню.
Мне не понравился тон, который он использовал. Это прозвучало как приказ, и это беспокоило меня. Бессознательно моя рука легла на широкую грудь Твитча, и мое лицо стало серьезным.
— Я выхожу, Лука, — вот и весь ответ, который получил мужчина.
И пока он шел спиной к своей машине, я увидела опасность в Луке Павловиче, когда его лицо потемнело, и он сказал моему мужчине:
— Ты выйдешь, когда я скажу, что ты вышел. — Он ухмыльнулся, но это было искажено. — Разве ты не слышал, брат? — Эта ухмылка исчезла, и он сурово пробормотал: — Теперь я чертов король.
Машина отъехала, оставив нас на улице, а я вцепилась в Твитча, чувствуя себя так, словно вот-вот потеряю человека, которого только что вернула. И я была ошеломлена, осознав, что больше не позволю этому случиться.
Не добровольно.