Линг
— Я больше не хочу здесь оставаться.
Устав от того, что со мной нянчатся, я встала и направилась к выходу из своей спальни. Но сводящий с ума мужчина, которого я называла своим братом, бросился ко мне, положив руки мне на плечи и направляя меня обратно внутрь.
— Линг, тебе нужно залечь на дно. Это не подлежит обсуждению. — Он тепло посмотрел на меня сверху вниз. — Будь хорошей девочкой. Пожалуйста?
В первые дни после смерти Аслана Садыка Ван поручил нескольким наиболее доверенным Драконам прочесать мою городскую квартиру, убирая каждый сантиметр, пока мои братья заботились о телах. Через несколько дней эта квартира была готова снова появиться на рынке недвижимости, но я отказалась продавать, ничего не объясняя и задаваясь вопросом, знает ли Ван почему.
Если бы я продала ее, все это исчезло бы, как и все мои лучшие воспоминания, связанные с прекрасным турком.
Было тяжело не иметь возможности скорбеть, потому что я была под замком, а мой брат изо всех сил старался занять меня, но ничто не могло занять разбитое сердце так хорошо, как горе.
Я двигалась медленно, садясь на край кровати и тихо говоря.
— Почему ты это сделал?
Краем глаза я все еще видела Вана. Он долго не отвечал, но когда ответил, его голос был грубым.
— Ты бы сделала это для меня.
А сделала бы я?
Я больше не была так уверена.
Горе творило странные вещи с моим восприятием.
— Иди сюда. — Я протянула ему руку, и он без колебаний подошел ко мне, сел рядом и позволил мне взять его за руку.
Чего бы я только не отдала, чтобы почувствовать что-то другое, кроме того, что я чувствовала сейчас.
Я бы сделала что угодно, ужасные, отвратительные вещи, просто чтобы почувствовать что-то другое, кроме депрессии, текущей по моим венам.
— Ты сказал им, что мы были вместе в постели, — пробормотала я, беря его руку и кладя ее на свое обнаженное бедро, сохраняя спокойный тон. — Как бы ты отнесся к тому, чтобы воплотить этот слух в реальность, брат?
Ван закрыл глаза, сжимая мою плоть достаточно сильно, чтобы остался синяк.
— Линг. Остановись.
Нет.
Нежно положив руку ему на подбородок, я повернула его лицом к себе, и его глаза закрылись так крепко, что я подумала, что он может разрыдаться.
— Посмотри на меня.
Но мой брат твердо покачал головой и прошептал:
— Не делай этого.
Но я хотела это сделать.
Я хотела забыться на некоторое время, и мне было все равно как.
Мое сердце дрогнуло, когда я наклонилась и прижалась своими губами к его.
Это казалось неправильным. Тем более что рот Вана оставался неподвижным.
— Поцелуй меня в ответ, — грустно сказала я.
Но он этого не сделал.
У меня защипало глаза.
— Поцелуй меня в ответ, — умоляла я, и мое дыхание сбилось, когда упали первые слезы. — Пожалуйста.
Ван держал глаза закрытыми, а губы расслабленными. И это был момент, когда я по-настоящему осознала, как низко я пала.
Ас был прав.
Я не была королевой. Я была гребаной шуткой.
Явно испытывая дискомфорт, тело моего брата оставалось неподвижным даже после того, как я отползла назад, подальше от него.
Мой голос ослаб, я опустила подбородок и впервые за много лет почувствовала стыд, тихо заплакав:
— Прости. — Когда мужчина рядом со мной встал и направился к двери, я запаниковала. Широко раскрыв глаза, я крикнула: — Не оставляй меня.
Его «я должен» было сказано таким тоном, что я поняла: если он этого не сделает, мы сделаем то, о чем потом пожалеем.
Поэтому я смотрела, как он уходит.
Дело в том, что я все равно двигалась в неправильном направлении, и если я не приняла плохого решения здесь, в своей спальне, то боюсь, что приму его в другом месте.
***
С каменно-холодным выражением лица я отвезла свою тележку с покупками к кассе, и когда меня позвали, я подкатила ее, выгружая товары на конвейер.
Пухленькая кассирша просматривала товары, раскладывая их по пакетам.
Через некоторое время она осмотрела маленькую черную толстовку, держа ее в руках и улыбаясь.
— Боже. Она восхитительна. — Она улыбнулась мне, прежде чем взглянуть на остальные мои вещи, и сказала: — Кое-кто сегодня будет избалован. Сколько вам лет?
— Он пока не мой, но… — я сняла солнцезащитные очки и застенчиво улыбнулась, — … ему пять. — Я посмотрела на конвейер, полный одежды и игрушек для мальчиков. — И, да. Он будет избалован.
— Это прекрасно, что Вы усыновляете ребенка. То, что Вы делаете замечательно. Вы будете отличной матерью, — со знанием дела сказала она, прежде чем кивнуть. — Я уверена
ДА.
Я буду отличной матерью.
Действительно отличной.
***
Лекси
В ту секунду, когда я открыла входную дверь, мои глаза расширились, и у меня вырвался громкий вздох. Я взволнованно закричала, подпрыгивая вверх-вниз, восторженно хлопая в ладоши, прежде чем броситься в объятия маленькой рыжей девушки.
— Аманда!
Женщина, которую я ласково называла сестрой, хихикнула, когда я прижалась к ней, заставив ее споткнуться, и уперлась рукой в стену у двери, чтобы не упасть. Мой счастливый смех разносился по свежему утреннему воздуху.
Я отстранилась, отвела руку назад и улыбнулась, как дурочка, когда слегка шлепнула ее по руке.
— Что ты здесь делаешь?
Она пожала плечами, широко улыбаясь моему волнению.
— Я говорила тебе, что вернусь, не так ли? Но… — она обернулась, чтобы посмотреть на машину, припаркованную на улице, в ее голосе звучало легкое беспокойство. — … Возможно, я сделала здесь кое-что действительно глупое, Лекси.
Мои глаза сузились на ней, прежде чем посмотреть на припаркованную машину. Когда трое мужчин одновременно вышли из машины, мое лицо расслабилось, и я тихо выдохнула:
— О.
Я непроизвольно обернулась и с беспокойством заглянула в дом, затем снова остановилась на извиняющемся лице Аманды.
— Тебе следовало позвонить, — тихо проговорила я.
Ее внезапно усталое выражение лица сказало мне, что она знала это, и мое беспокойство возросло, когда я услышала приближение Твитча. Даже не оборачиваясь, я чувствовала, что он стоит у меня за спиной, всматриваясь поверх моей головы на наших гостей. Почувствовав, как напряглось его тело, я быстро развернулась, и когда мой взгляд упал на него, его глаза были немигающими, челюсть напряжена, он смотрел на одного из мужчин.
Самого старшего из них.
Его ледяной взгляд остановился на Аманде. Она тут же прошептала:
— Не злись на меня. — Когда он не ответил, она закрыла глаза. — Пожалуйста, не сердись.
Молчание затянулось, и, поскольку трое мужчин держались на расстоянии, Аманда сообщила:
— Он болен, Тони. — Твитч посмотрел сверху вниз на свою младшую сестру, и она добавила: — Знаю, что взвалила это на тебя, но у него осталось не так уж много времени, и я просто подумала, что если ты встретишься с ним, — она устало вздохнула, — то немного успокоишься.
Тишина туго сжалась вокруг моей груди, как тиски.
Когда Твитч заговорил, он обратился ко мне, низко и рокочуще.
— Ты хочешь познакомиться с моим отцом?
Я хотела, но…
— Дело не в том, чего хочу я.
Он посмотрел на меня сверху вниз, его глаза были холодными, а слова теплыми.
— Все мое существо направлено на то, чего ты хочешь. — Когда я не ответила, он получил свой ответ и тихо вздохнул. — Она хочет встретиться с ним. — И когда он поднял руку и помахал мужчинам, мое сердце начало колотиться в такт их шагам.
Но когда они добрались до нас, я почувствовала холод по спине и поняла, что Твитч исчез.
У меня болезненно заныло в груди, но я натянула улыбку, когда самый высокий из мужчин шагнул вперед, и когда он открыл рот, его шелковистый шотландский акцент ласкал мою кожу.
— Это моя невестка?
— Вау, — глупо выдавила из себя я, и Аманда усмехнулась.
Мой ошеломленный взгляд остановился на ней, и смехотворно красивый муж Аманды взял мою руку, свисающую сбоку, поднес ее ко рту и запечатлел поцелуй на костяшках моих пальцев. Он продолжал держать меня за руку и смотрел мне в глаза, почти гипнотизируя.
— Привет, красотка. Меня зовут Эвандер, но почти каждый называет меня Вандером.
— О, вау, — вырвалось у меня, и когда мои щеки запылали, я повернулась к Аманде и произнесла: — Теперь я понимаю.
И хотя глаза ее мужа сузились, глядя на меня, он продолжал улыбаться, но, судя по тому, как тело Аманды затряслось в беззвучном смехе, она меня поняла. Я прочистила горло и широко улыбнулась.
— Приятно познакомиться. — Внезапно смутившись, я опустила взгляд на свои ноги, прежде чем уставиться на Аманду. — Если бы я знала, что вы приедете… — мои глаза встретились с глазами Вандера, — … я бы оделась более подобающим образом.
— Не будь глупой, милая. — Его взгляд остановился на моих ногах, и он ухмыльнулся. — Я люблю Пикачу.
Понятное дело. Он был всеобщим любимцем.
— Пожалуйста, входите. — Я придержала дверь открытой, и когда Аманда и Вандер вошли внутрь, я внезапно оказалась лицом к лицу с мужчиной, который был так похож на моего пока еще не мужа, что мне пришлось остановить себя от того, чтобы протянуть руку и коснуться его прекрасного лица.
Хотя форма его лица была немного иной — угловатой и выглядела гораздо более сурово — его аккуратно уложенные темные волосы, волевой подбородок, пухлая нижняя губа, то, как его глаза непреднамеренно прищуривались — все это было так похоже на Твитча. Но он не был Твитчем. И по тому, как он смотрел на меня своими зелеными глазами, неуверенно и слегка раздраженно, я могла сказать, что он не хотел быть здесь.
Внезапно смутившись, я с трудом сглотнула и медленно протянула ему руку.
— Привет. Я Лекси.
Мужчина безразлично посмотрел на мою руку, прежде чем мужчина постарше шлепнул его по затылку и грубо пробормотал:
— Когда женщина протягивает руку, ты берешь ее, Джузеппе. — Глаза зрелого мужчины озорно улыбнулись мне, прежде чем он покачал головой и пробормотал: — Дети, да?
Дети?
Джузеппе было за сорок.
Я не смогла сдержать звенящий смех, который вырвался из меня.
Джузеппе закатил глаза, нежно взяв мою протянутую руку, пожимая ее один раз, затем выдохнул явно раздраженное:
— Я Зеп.
Этот парень выглядел так, словно был душой вечеринки.
Если бы вечеринка проходила в четыре утра на промозглом кладбище.
Мужчина постарше почти оттолкнул Зепа с дороги, чтобы встать передо мной, и произошло нечто странное. Пока мы смотрели друг другу в глаза, между нами возникло невыразимое понимание. Он хотел быть здесь, хотел участвовать во всем, что у нас здесь происходило, и я чувствовала это всем своим существом.
Этот человек был хорошим. В этом нет никаких сомнений.
Не сказав ни единого слова, я шагнула вперед, и он протянул мне руки, обнимая меня отеческим жестом, от которого у меня защемило сердце.
Антонио Фалько-старший долго держал меня, прежде чем отстранился и посмотрел на меня сверху вниз сияющими глазами. Подняв руку, он обхватил ладонью мою щеку и тепло улыбнулся.
— Красивая девушка.
У меня перехватило дыхание, я хрипло прошептала:
— Папа Тони.
Не в силах вымолвить ни слова, он похлопал меня по щеке, и я подалась навстречу его грубому прикосновению, прежде чем отступить и пропустить их обоих. Оказавшись внутри, я была удивлена, увидев, что Аманда смотрит на задний двор через окно, и когда я подошла, чтобы встать рядом с ней, я смогла увидеть, почему она улыбалась.
Вандер и Твитч были на заднем дворе, разговаривали, улыбаясь, и когда Вандер схватил Твитча сзади за шею, притягивая его, чтобы братским жестом поцеловать в щеку, Твитч позволил ему. Когда Вандер отстранился, Твитч постучал тыльной стороной костяшек пальцев по выпуклости на ширинке Вандера, заставив его подпрыгнуть, а Твитча рассмеяться.
Это было так странно. Они знали друг друга достаточно хорошо, чтобы развлекаться так, как они развлекались, но я не знала никого из этих людей. Он вообще не упоминал о них при мне.
Я задавалась вопросом почему.
Мы с Амандой тихо посмеивались над выходками мужчин, прежде чем она повернулась ко мне и посмотрела с надеждой.
— У тебя есть австралийское вино в холодильнике?
Пф-ф. Как будто его когда-то не было.
Когда я полезла в холодильник, чтобы достать бутылку, я остановилась посмотреть на двух мужчин, пристально наблюдающих за мной. Инстинкт заставил меня потянуться за второй бутылкой, а затем спросить:
— Который час?
Аманда проверила свой телефон.
— Сейчас только перевалило за полдень.
— Славно, — протянула я, беря в руки третью бутылку. Дернув подбородком в сторону кабинета, я сказала:
— Возьмешь пару стаканов, ладно?
Аманда уже выходила из него, держа ножки шести бокалов между пальцами.
— На крыльце?
Я ухмыльнулась ей.
— Ага.
Толкнув ногой раздвижную дверь, я вышла наружу и расставила бутылки с вином на красивой открытой площадке. В тот момент, когда мужчины последовали за мной и Амандой к выходу, я не могла не заметить, что разговор между Твитчем и Вандером прекратился, а мягкие карие глаза Твитча немного потемнели. Он перестал улыбаться, и я возненавидела это.
Я наполнила бокалы и раздала их, но когда Вандер отказался, у него был сильный акцент.
— Я захватил с собой бутылку скотча, но не думал, что мы начнем так рано.
На это Твитч холодно пробормотал:
— Неси. Черт знает, что мне не помешало бы выпить.
Губы Вандера поджались, и когда он исчез, разговор перешел в неловкое молчание. В ту же секунду, как он вернулся с бутылкой, Твитч постучал пальцем по своему бокалу. Вандер налил на пару пальцев. Твитч снова постучал по стеклу. Вандер налил еще немного. Но Твитч бросил на своего шурина взгляд, который говорил: «Тебе лучше залить до краев этого ублюдка», что Вандер и сделал. И я наблюдала, как Твитч одним махом осушил половину бокала.
— Милый, — начала я, но Твитч просто посмотрел на меня, почти провоцируя закончить предложение. Но поскольку я была той, кем я была, а Твитч был тем, кем он был, я знала, что сегодня ему нужно было быть безрассудным, поэтому я дала ему это.
Папа Тони повернулся к Зепу и необдуманно начал:
— Твой брат…
О, это не было хорошей идеей. Ни с Зепом и ни с Твитчем.
Зеп усмехнулся.
— Он не мой брат.
— Чертовски верно, — едко ответил Твитч.
Зеп впился взглядом в Твитча.
— В чем твоя проблема?
— У меня нет проблем. — Рассмеялся Твитч. — Но я вижу, что у тебя они есть, сука.
Зеп злобно улыбнулся.
— Ты только что назвал меня сукой? Надо признать, у тебя есть яйца.
— Мальчики, — вмешался папа Тони, успокаивая.
Твитч выдержал его взгляд.
— Да, я называю тебя сукой. — Он откинулся на спинку стула, оглядывая его с головы до ног. — Избалованная маленькая богатая сучка, получившая в свое распоряжение все на свете. Грустный маленький титулованный ублюдок ведет себя так, будто ревнует, потому что…
Глаза Зепа вспыхнули.
— Я не ревную.
— У меня, бл*дь, папино имя. — Твитч закончил тем, что поднял руки, и чем злее он становился, тем сильнее выделялся его акцент. — Тебе нужно имя? Возьми его, брат. Я, бл*дь, не хочу его. Оно никогда не приносило мне ничего хорошего.
Губы Зепа сжались, затем он тихо пояснил:
— Я не ревную.
Твитч допил остатки из своего бокала, и когда он посмотрел на Вандера своим потемневшим взглядом, Вандер наполнил его без вопросов. И когда Твитч выпил еще половину своего полного бокала, его глаза затуманились, когда он произнес:
— Хорошо. Я рад, что ты не ревнуешь. — Он провел пальцами по внешней стороне своего бокала, прежде чем издать издевательский смешок. — Что, черт возьми, могло заставить тебя ревновать? — эти мягкие карие глаза опасно прищурились. — То, что мой отчим избивал меня с тех пор, как я был гребаным ребенком? То, что я жил на улице? Жрал из гребаной мусорки? А может, годы, которые я провел в колонии для несовершеннолетних? — он издал резкий, лишенный юмора смешок, прежде чем протяжно произнести приглушенное: — В то время как ты был в безопасности дома со своими мамой и папой, я провел всю свою жизнь на волосок от смерти, будучи обманутым каждым ублюдком, который должен был защищать меня. Твоя жизнь превратила тебя в принца. Моя жизнь превратила меня в гребаное животное. — Он отхлебнул скотч, облизывая губы. — Тебе преподносили твое дерьмо на блюдечке с голубой каемочкой, дружище, в то время как я строил империю с нуля. Заработал миллионы. Заслужил уважение своих сверстников. В этих краях меня называли гребаным королем. — Его глаза сузились, глядя на брата. — Такие маленькие сучки, как ты, были слишком напуганы, чтобы произнести мое чертово имя вслух. — Твитч медленно покачал головой. — Мне ни хрена от тебя не надо. Я тебя не знаю. Я не хочу тебя знать. Но эта женщина… — он резко указал на меня, — … самое важное в моей жизни, и она хочет узнать тебя получше, так что я сейчас же закрою свой гребаный рот и позволю этому дерьму происходить, потому что это сделает ее счастливой. А когда она счастлива, счастлив и я.
На сердце у меня потеплело.
Никто не осмеливался заговорить.
Поэтому Твитч оглядел стол, прежде чем снова обратиться к своему брату и резко ухмыльнуться.
— Или мое существование доставляет тебе дискомфорт?
Зеп повернулся к своему отцу.
— Думаю, мне пора уйти.
Папа Тони выглядел определенно убитым горем, и когда его глаза пробежались по жесткому лицу Твитча, он начал мягко, умиротворяюще:
— Тони…
Раздался громкий удар, заставивший мое тело вздрогнуть, и когда сжатый кулак Твитча опустился на стол с такой силой, что тот затрясся, мы все увидели, как бокалы для вина подпрыгнули, а затем упали, за чем последовал пронзительный звук бьющегося стекла, когда один из них скатился с края стола на землю. И когда Твитч заговорил, я никогда не слышала такой неприкрытой ярости.
Выражение его лица было маниакальным, глаза прикрыты, он говорил сквозь стиснутые зубы, и все мое тело покрылось мурашками.
— Меня зовут Твитч. — Он понизил голос. — Назван на улице моей настоящей семьей, папа. — Он произнес «папа» так, словно это было уничижительное слово.
Твитч повернулся лицом к Зепу.
— Ты не хочешь брата? — его губы поджались, когда он кивнул. — Здесь нет проблем, чувак, но…
Внезапно он встал и зашагал обратно в дом. Мы все оглянулись друг на друга, неуверенные в том, что происходит, но когда Твитч вернулся на свое место, он держал в руках что-то, от чего у меня екнуло сердце.
Он держал фотографию между пальцами и протянул ее Зепу.
— Но этот маленький мальчик… — он сделал паузу, чтобы повернуть фотографию к своему лицу, и посмотрел на нашего сына сверху вниз, — … этот красивый маленький мальчик… — он повернул фотографию обратно к своему брату, — … в его жилах течет твоя кровь, и у него не много родственников. Я знаю, что он полюбил бы дядю, настоящего дядю, и ты бы, бл*дь, тоже его полюбил, потому что он чертовски милый. Так что прими решение, парень. Да или нет? — он бросил на него бесстрастный взгляд. — Я позволю тебе выместить на мне свою злость на отца, потому что ты для меня ни хрена не значишь, но я не позволю тебе опробовать это дерьмо на моем ребенке. — Его глаза опасно сузились, а голос был чуть громче шепота. — Я, бл*дь, не позволю. — Холодный взгляд устремился на его отца. — И ты….
Твитч остановился, быстро тряхнув головой и резко выдохнув. Он встал так быстро, что стул, на котором он сидел, отлетел назад с грохотом, от чего у меня заколотилось сердце, и когда он шагнул ко мне, я выжидающе выпрямилась.
Выглядя совершенно расстроенным, он взял мою голову в свои руки и приблизил свое лицо к моему, его глаза умоляли.
— Я думал, что смогу это сделать, но я не могу. — Поцелуй, который он запечатлел на моих губах, был болезненным.
Я наблюдала, как он вошел в дом, и услышала, как за ним захлопнулась входная дверь. Его машина завелась, а потом он уехал.