Лекси
Было уже за полночь, когда я услышала, как завелась машина. Мои глаза резко распахнулись, и я внимательно прислушалась. Входная дверь закрылась за ним, и я вскочила с кровати, подбежав к окну, с полным недоверием наблюдая, как он собрался уйти.
Мое сердце сжалось так сильно, что дыхание вышло из меня со свистом.
Когда я увидела, что он загружает сумку на пассажирское сиденье, мои глаза расширились, и я сделала прерывистый вдох, прежде чем прошептать на выдохе:
— О Боже, какой же ты мудак.
Он уходил. Бежал в ночи, как чертов трус.
Моя грудь начала мучительно болеть.
Ублюдок!
Мной овладел гнев, какого я никогда раньше не испытывала. В этот момент я была ребенком, рожденным от ярости и хаоса. И когда я выбежала за дверь, моя свирепость из единственной искры превратилась в бушующий ад, и она горела так сильно, что опалила мои вены.
Если он думает, что может бросить меня, нас, во второй раз, то ему следует подумать еще раз.
— Нет, — сказала я, как только переступила порог. Этот зов превратился в крик, когда он повернулся и замер, выражение нетерпения отразилось на его лице. — Нет! — и как только я прошла мимо парадного крыльца, я не остановилась, а набросилась на него в одной только своей облегающей ночнушке кремового цвета. Мое сердце бешено заколотилось, когда я подняла руки, положила их ему на плечи и толкнула так сильно, как только могла. — Нет!
Мой толчок едва сдвинул его с места.
Как же это бесит.
— Возвращайся в дом, — бесстрастно произнес он, и мой гнев вспыхнул с новой силой.
Я заговорила, хотя мой голос дрожал.
— Ты не имеешь права этого делать. — Когда он отвернулся, я подняла дрожащую руку и поднесла ее к его щеке, заставляя его посмотреть на меня. — Ты не можешь сделать это с нами снова.
Он облизал губы, моргая и безэмоционально глядя на меня сверху вниз.
— Возвращайся в дом, Лекси.
— Нет. — Я стояла на своем, но моя бравада улетучилась. — Не без тебя.
Твитч сделал глубокий вдох.
— Мне нужно ненадолго уехать отсюда, ладно?
— Нет. — Мои вены загорелись чистой раскаленной лавой. Я покачала головой и мучительно выдавила: — Не ладно.
Меня бесило, что я заплакала от злости, потому что он думал, что мне искренне грустно, тогда как на самом деле я изо всех сил старалась не убить его, черт возьми.
Мои глаза затуманились от непролитых слез.
— Это то, что ты делаешь? Просто собираешь вещи и уходишь, когда становится тяжело? — мое дыхание стало тяжелым, когда я дала волю своему гневу. — Я так рада, что ты чувствуешь, что у тебя есть выбор, придурок, — задыхаясь, сказала я, а затем заплакала. — У меня нет такой роскоши, как сбежать, когда я чувствую, что меня утягивает на дно, что, кстати, бывает часто. Потому что я — мать. — Я указала в сторону дома. Мои слезы оставили горящий след на моих щеках. — И в этом доме есть маленький мальчик, который зависит от меня.
Когда он опустил лицо, грусть перевесила гнев. Мое горе было настоящим, и я прошла уже и пережила первые три стадии, четвертая нахлынула быстро. И я начала торговаться.
— Пожалуйста, не делай этого. — Мои плечи затряслись, и я открыто разрыдалась. Он открыл рот, чтобы заговорить, но я подняла руку, обрывая его. — Мне все равно, что ты делаешь со мной, но не делай этого с ним. — Было трудно дышать, и мой голос ослаб. — Я едва пережила это, Тони. — Мои губы задрожали, я мучительно прошептала: — Это убьет его.
Пока мы долго смотрели друг на друга, Твитч расстегнул свою толстовку и шагнул вперед, окутывая меня своим теплом и своим запахом, натягивая капюшон мне на голову, выглядя при этом совершенно спокойным, и тогда я возненавидела его.
Как он может быть таким спокойным, когда я чувствую, что мой мир разваливается на части?
Поэтому, когда он шагнул вперед и обхватил ладонями мои щеки, я сопротивлялась ему.
— Нет. — Я подняла руки и хлопнула его по груди. Он снова наклонился, и болезненный стон вырвался у меня, когда моя рука коснулась его подбородка. — Не прикасайся ко мне! — сильная рука обхватила меня за талию и крепко сжала, а я подняла руки и била его снова и снова, не переставая рыдать. — Не прикасайся ко мне, ты кусок дерьма!
— Детка, прекрати, — проворковал он, избегая, насколько мог, моего нападения.
Сжав руки в кулаки, я ударила его по плечам, но мои удары стихали, по мере того как мое сердце слабело, а душа отчаянно пыталась понять, почему это происходит снова.
Ответ был тяжелой пилюлей для проглатывания.
Это происходило, потому что я позволила этому случиться.
— Отпусти меня. — Я боролась в его объятиях, и когда он не отпустил меня, я закричала: — Отпусти!
И вот так просто Твитч превратил меня в сердитую домохозяйку, орущую на улице.
Тогда он отпустил меня, но как бы я ни умоляла об этом, мне хотелось снова броситься в его объятия, если это означало, что он останется со мной еще ненадолго.
ДА. Я была по-настоящему жалкая.
И когда я, покачав головой, повернулась к нему спиной, направляясь обратно к дому и задаваясь вопросом, как, черт возьми, я объясню это своему сыну, он схватил меня за запястье. Я выдернула его практически без усилий и устремила на него свой смертельный взгляд.
— Ты хочешь уйти? — я взмахнула рукой. — Уходи. — С суровым выражением лица я предупредила: — Но клянусь тебе, Антонио Фалько, если ты уйдешь сегодня, ты уйдешь навсегда. Ты меня услышал?
Да, я это сказала. Но я не это имела в виду.
Я развернулась на пятках, потому что не хотела, чтобы он снова видел, как я плачу. Он остановил меня словами:
— Я оставил записку. — Ноги подвели меня, и я остановилась. — Это всего на пару дней. — Мое горло болезненно сжалось. Пока я стояла к нему спиной, замерев, он тихо заговорил. — Я вернусь.
Мое дыхание со свистом покинуло меня, а плечи поникли. Я не осмеливалась встретиться с ним взглядом.
Он продолжил:
— Всего на несколько дней. Вот и все. — И когда я услышала, как он приближается, все мое тело напряглось. — Я вернусь, Ангел.
Почему я должна ему верить?
В прошлый раз, когда я ему поверила, все закончилось тем, что я его похоронила.
— Я тебя не оставляю. Не так, как ты думаешь. — Мне было противно, что я услышала искренность в его голосе. — Я же говорил тебе, детка. — То, что он сказал дальше, вызвало новый поток слез. — Я всегда найду обратный путь к тебе.
Тогда я обняла себя, тщетно пытаясь говорить сквозь слезы.
— Куда ты направляешься?
Он не колебался.
— Я провел шесть лет без тебя, Ангел. Провел эти годы одиноким и несчастным. Теперь у меня есть ты, есть мой мальчик, и я чертовски счастлив. И я не собираюсь больше рисковать. — Моей спины коснулось тепло, когда я почувствовала, что он стоит прямо у меня за спиной. — Я найду того, кто поможет мне в том, чтобы мы были вместе. — Когда его руки опустились мне на плечи, он произнес: — Я устал ждать. Не могу так жить, зная, что она где-то там планирует что-то. Жить с этим страхом в глубине моего нутра. — Он глубоко вдохнул, а затем выдох. — Это насмехается надо мной, детка.
Линг.
Это было из-за Линг.
Услышав мое молчание, он продолжил:
— Ты же знаешь меня, Лекс. Думаешь, я буду ждать, пока эта сука нападет первой? Нахрен это дерьмо. — Руки на моих плечах сжались. — Это не в моем стиле.
У меня замерзли ноги, и когда я повернулась, то сделала это медленно. Мои заплаканные глаза встретились с его, и я тихо спросила:
— Почему ты думаешь, что она что-то планирует?
Жестокая честность.
— Потому что я бы тоже так сделал. — И уверенность в его голосе заставила мое сердце дрогнуть.
Мои глаза стали такими же опустошенными, как и мой тон.
— Ты не собираешься уходить?
Он медленно покачал головой, и его глаза заговорили с моими, в них была уверенность. И в этот момент меня захлестнула убежденность, которую я не имела права чувствовать, не с нашей историей. Но я почувствовала ее.
Я затаила дыхание.
Прошлый опыт подсказывал мне бояться этого человека и того, что он может со мной сделать, но мое сердце протестовало так глубоко, что его нельзя было заставить замолчать.
Когда он взглянул на свои часы, то произнес слова, которые я боялась услышать.
— Мне нужно идти. — Увидев мое неуверенное выражение лица, он подошел ближе и нежно положил руки мне на талию. — Я вернусь, — искренне произнес он. Руки на моей талии сжались. — И когда я это сделаю, мы поженимся. — Его мягкие карие глаза изучали мое напряженное лицо, прежде чем он мягко приказал: — Поцелуй меня, прежде чем я уйду.
Я не должна была ему верить.
Тогда почему я верила?
Потому что это было лучше, чем альтернатива.
Образовавшийся лед на моем сердце треснул, трещины разошлись по всей хрупкой поверхности, и когда он заглянул мне глубоко в глаза и скомандовал:
— Поцелуй меня, — мои ноги задвигались без разрешения.
Он опустил лицо в тот самый момент, когда я встала на цыпочки, и когда наши губы соприкоснулись, так много было сказано, но так и не было произнесено. Мои руки обвились вокруг его шеи, и я не отпускала его. Пока нет.
Его нежный поцелуй говорил: «Я тебя не подведу», в то время как мои отчаянные губы умоляли: «Вернись ко мне».
Когда он попятился, осторожно отводя мои руки от себя, и я наблюдала, как он приближается к машине, я запаниковала.
— Не теряйся, ладно?
Он издал тихий смешок, прежде чем посмотреть на меня.
— Разве ты не знаешь, Ангел? — от интенсивности этого взгляда у меня мурашки побежали по коже. — Какую бы карту я ни взял, все дороги ведут обратно к тебе.
Иисус Христос.
Я была влюблена в змея искусителя.
— Будешь любить меня вечно?
Он открыл дверцу машины и остановился. А потом улыбнулся той красивой кривой улыбкой, которая преследовала меня в снах по сей день.
— До скончания времен. — Прежде чем скользнуть на водительское сиденье, он пробормотал: — Дождись меня, детка.
Но я не ответила, потому что это и не нужно было.
И, наблюдая, как машина задним ходом выезжает с моей подъездной дорожки, я пришла к отвратительному осознанию того, что буду ждать.
Я бы ждала и миллион лет.
***
Мои глаза распахнулись незадолго до рассвета.
Я протянула руку, зная, что его там не будет.
Пальцы вслепую шарили по пустой стороне кровати, я закрыла глаза и свернулась калачиком. Мое сердце ныло, пока я прижимала его толстовку к себе ранним одиноким утром. Я вдохнула его пьянящий аромат и, в конце концов, медленно, по мере восхода солнца, снова заснула.
— Где папочка?
Я не знаю, и это убивает меня.
Улыбнувшись маленькому монстру сверху вниз улыбкой, которая не достигала моих глаз, я произнесла:
— Ему пришлось уехать на работу.
Молли, нахмурившись, посмотрела на меня из-за стола, и мы обменялись серьезными взглядами.
Мой сын посмотрел между нами, прежде чем осторожно спросить:
— Когда он вернется?
Его нерешительность убила меня.
Я села рядом с ним и нежно провела рукой по его волосам.
— Не уверена, малыш.
Через пару дней, сказал он. В записке, которую он оставил, говорилось, что через неделю. Но, насколько я понимаю, на это могут уйти месяцы. Даже годы.
Кто знает?
С каждой секундой мое настроение становилось все более пессимистичным, и прежде чем я сделала что-то действительно глупое, например, разрыдалась в четвертый раз за это утро, я посмотрела вниз на моего маленького мужчину и сказала:
— Как насчет того, чтобы устроить хороший ужин сегодня вечером? Я могу позвонить Ане и Юлию.
Глаза маленького монстра загорелись.
— А дяде Хэппи, Никки и Дэйву? — когда я кивнула, он продолжил: — А тете Аманде?
У меня вырвался короткий смешок.
— Ага. И дяде Зепу и Нонно Тони тоже.
— Да, — немедленно воскликнул он, широко улыбаясь.
Бог знал, что мне нужно было отвлечься.
Твитч, очевидно, отсутствовал во время ужина, но только у моего замечательного, напористого Дейва хватило смелости задать вопрос, о котором думали все.
— Где сеньор Часто-Выхожу-Из-Себя?
Было уже темно. ЭйДжей был в постели, после того как отключился на коленях у Аны от передозировки шоколадным мороженым. Молли была в своей комнате и разговаривала с Тамой по телефону, что дало мне возможность говорить свободно.
— Я не знаю.
Весь стол погрузился в тишину, и я выдавила из себя смешок, прежде чем оглядеться вокруг.
— У кого-нибудь есть какие-нибудь идеи, куда он ушел? — я перевела взгляд на Хэппи. — Со спортивной сумкой. — Затем на Юлия. — Посреди ночи? — спросила я. Мои глаза обратились к папе Тони. — Хоть у кого-нибудь? — когда я повернулась лицом к Зепу, мой голос затих. — Потому что я тихо схожу с ума здесь с каждым проходящим часом. Я имею в виду… — мои отчаянные глаза нашли взгляд Никки. — … Я даже не знаю, вернется ли он.
Никто не ответил, и это само по себе говорило о многом.
— Не говори глупостей, — уверенно начала Никки, нарушая тишину. — Он бы не сделал этого. — Ее тон понизился. — Только не снова. — Но ее уверенность упала, когда она посмотрела на Хэппи и обнаружила, что он пристально смотрит на Юлия с невысказанным вопросом в глазах. — Ушел бы?
Дэйв усмехнулся:
— Да, еще как. — Он поднял руки в знак капитуляции, и это было направлено на меня. — Прости, детка, но…. — увидев мое бледное и осунувшееся лицо, он осекся, зная, что я была не в настроении выслушивать его нахальство.
Я протянула свой пустой бокал Аманде, и она без колебаний наполнила его. Я повернулась к ней лицом.
— Он с тобой не разговаривал?
Я была в отчаянии. Совершенно обезумевшая.
— Нет, прости, — извиняющимся тоном произнесла Аманда, положив руку мне на плечо в утешении. Затем она толкнула локтем своего мужа.
Вандер пожал плечами.
— Мне он ни хрена не сказал, дорогая.
Моя голова откинулась назад, а лицо исказилось от отчаяния.
— Господи. — Приложив руку ко лбу, я шлепнула по нему, борясь со слезами, и проговорила сквозь стиснутые зубы: — Где он?
— На Кубе.
Опустив руку, я остановила свой взгляд на Зепе.
— Что?
Он прочистил горло.
— Он на Кубе. — Когда мои губы приоткрылись, а брови вопросительно нахмурились, он добавил: — Ищет кое-кого.
— Откуда ты знаешь? — спросила я. — Без обид, но зачем ему рассказывать об этом тебе?
Зеп молчал, мучая меня своим напряженным взглядом.
Мое сердце учащенно забилось.
— С ним все в порядке?
Зеп медленно кивнул.
Я проглотила комок в горле.
— Ты говорил с ним?
Утвердительный кивок был всем, что я получила. К счастью, это было все, что мне было нужно, и когда мое тело обмякло и я наконец снова смогла дышать, Зеп произнес:
— Просто доверься ему, ладно?
Доверься ему.
Я пытаюсь. Действительно пытаюсь.
Я долго думала об этом, прежде чем сделать глубокий вдох и на выдохе произнести:
— Да. Ладно.
И когда я одним глотком осушила весь свой бокал вина, никто не удивился.
Мои глаза устало осмотрели пустую подъездную дорожку.
Прошло три ночи с тех пор, как Твитч ушел, и хотя я проверяла свой телефон каждые несколько минут, звонков не было. Никаких текстовых сообщений. Ноль уведомлений.
Мой телефон оказался таким же пустым, какой я себя чувствовала.
Но какой бы измученной я ни была, я посмотрела на кольцо на своей левой руке, и что-то внутри меня хваталось за луч надежды.
Он вернется. Я знаю, что это так.
Мое сердцебиение сбилось.
Он должен.
Вернувшись в свою спальню, я забралась в постель и сделала то, что делала каждую ночь.
Я оставила свет включенным.