Твитч
— Что ты здесь делаешь? — тихо спросила она.
Подумываю о том, чтобы сделать какое-нибудь глупое дерьмо, чтобы обезопасить тебя.
— Ничего.
Но эта женщина знала меня. Она знала меня достаточно хорошо, чтобы понять, что когда я залезаю в свою голову, это опасно.
И ее произнесенные шепотом слова сказали мне, насколько хорошо она знала, кем я был.
— Прекрати это. — Когда она сделала несколько шагов и опустилась на колени рядом со мной, я поднял на нее свой усталый взгляд, и эти большие голубые глаза, которые я любил, засияли беспокойством. Она присела на корточки и протянула руку, чтобы дотронуться до меня, но на полпути замерла, сжав протянутую руку в кулак. Некоторое время она молчала, но когда заговорила, слова были твердыми. — О чем бы ты ни думал… просто остановись.
Как я мог?
Это поглотило мой разум. Поглотило мои мысли. Поглотило меня целиком.
Здесь мы имели дело не с кем попало. Я был учителем Линг, и я выполнил свою работу на отлично. Это не закончится, пока один из нас не окажется в гробу, и теперь ей не для чего было жить.
Я боролся с человеком, которому больше нечего было терять.
Это делало ее опасным противником.
— Я и раньше отговаривал Линг от многих поступков. — Я снова посмотрел на двор. — Может быть, я смогу отговорить ее и от этого тоже.
К сожалению, на самом деле я в это не верил. Лекси тоже.
И пока она смотрела на меня взволнованно и напряженно, я почувствовал необходимость быть с ней искренним, хотя, вероятно, мне не следовало этого делать. Но я имел в виду именно это, когда сказал, что не хочу, чтобы между нами были секреты.
— У нее нет слабостей, детка.
— Конечно, есть. У всех нас есть.
— Она больше змея, чем человек, Лекс. — Моя поза была напряженной, я раздраженно добавил: — Полная яда, который я туда добавил. Линг — монстр моего собственного творения. Она едва ли похожа на человека, и это я взрастил в ней животную сторону. Я кормил ее и наблюдал, как она растет, и делал это дерьмо с удовольствием, потому что в то время я мог использовать эту ее часть. И что происходит в результате… — Я перевел дыхание. — … это моя вина.
Моя женщина выложила все без утайки.
— Знаю, ты беспокоишься. Я тоже волнуюсь. Но тебе не нужно, потому что я защищу тебя. — Слова были тихим шепотом.
Из меня вырвался легкий смешок, но когда я повернулся к своей жене и поймал выражение ее лица, моя улыбка погасла.
Она была серьезна.
Абсолютно серьезна.
С каменным выражением лица я грубо произнес:
— Думаешь, я провел шесть гребаных лет вдали от тебя, чтобы ты пошла и рискнула своей жизнью ради меня? — я медленно покачал головой. Ей стоило прислушаться к моим жестким словам. — Этого не будет.
Ее лицо поникло, а хорошенькие розовые губки слегка приоткрылись, когда она с трудом сглотнула.
— Я люблю тебя.
— Не делай этого. — Я раздраженно прищелкнул языком, мой позвоночник напрягся.
— Чего?
— Не надо… — было больно говорить это. Мой голос затих: — Не говори «прощай». Не сейчас. — Долгая пауза. — Пока нет.
Да, Линг оставляла за собой шлейф из тел, но когда моя женщина медленно двинулась, уткнувшись лбом в мое плечо и крепко обнимая меня за руку, как будто я уже был мертв, я решил, что не буду одним из них.
Молли
Было глупо говорить «не беспокойся» кому-то, у кого явно был стресс, поэтому я мягко добавила:
— Я не позволю, чтобы с ним что-нибудь случилось.
Лекси устало улыбнулась, не сводя глаз с маленького монстра, поедающего тосты за обеденным столом и поддерживающего беседу с группой наемных убийц.
— Я знаю, что ты этого не позволишь.
Ее уверенность во мне вознесла меня на более высокий уровень.
Поэтому, когда пришло время отправляться, я с непоколебимой уверенностью взяла своего маленького приятеля за руку и проводила его до машины. Мы помахали с подъездной дорожки, и я помчалась вниз по улице, оглядываясь на него в зеркало заднего вида.
— Эй, приятель, — начала я. — Знаю, что сейчас дома немного людно, но скоро все вернется в норму, хорошо?
ЭйДжей рассматривал меня с мудростью, не свойственной его годам.
— Когда плохая леди уйдет?
Ох уж этот умный ребенок. Господи.
Интенсивность, которую он излучал, была совершенно неестественной для мальчика его возраста.
— Когда плохая леди уйдет, — подтвердила я.
Как раз перед тем, как подъехать к школе, зазвучал его тихий голос.
— Молли?
— Это мое имя. Не используй его слишком часто. — Я подмигнула зеркалу, затем улыбнулась, пытаясь ослабить исходящее от него напряжение.
Его мягкие карие глаза расширились, и он указал в сторону дороги с выражением чистого ужаса на лице.
— Берегись.
Я не видела, как черный «Мерседес» проехал знак «стоп», но когда нажала на тормоз и крутанула руль, чтобы избежать неминуемого столкновения, в голове у меня запульсировало, и я стиснула зубы, когда моя машина с визгом остановилась на пешеходной дорожке без повреждений. Облако дыма окутало машину, и от запаха жженой резины у меня заложило нос.
Мое сердце выпрыгивало из груди.
— О Боже мой, — выдохнула я, и мои руки задрожали.
— Молли? — произнес тихий испуганный голос.
Ни секунды не колеблясь, я тяжело сглотнула и вытащила свой телефон, нажав на тревожную кнопку, установленную Хэппи, затем отстегнула ремень безопасности и опустилась на колени на переднем сиденье, чтобы оглянуться на моего маленького монстра. От его безмолвных криков у меня заныло в груди.
— Ты в порядке, приятель?
Я оглядела его с ног до головы. Он не выглядел пострадавшим, просто потрясенным, и когда он кивнул, как солдат, которым я его знала, мое тело обмякло, и я облегченно вздохнула.
— О, приятель. Мне так жаль.
Снаружи машины донесся встревоженный женский голос:
— О Боже, Вы в порядке? Я все видела. Вам нужна помощь?
— Нет. — Я потянулась к ЭйДжею, и он вложил свою дрожащую руку в мою. Я крепко сжала его, благодаря Бога, что все было не так плохо, как могло быть. — У нас все в порядке.
— Вы уверены?
Внезапно беспокойство в голосе женщины исчезло, сменившись угрозой, и мое сердце замерло. Я медленно повернулась, и в ту секунду, когда я увидела ее, мои внутренности сжались.
О, черт, Молли. Что ты наделала?
Линг моргнула, глядя на меня через открытое окно, и ее бровь приподнялась.
— Неважно выглядишь.
— Отвали, — прорычала я сквозь стиснутые зубы, когда пришло осознание.
Она никогда не охотилась за Твитчем.
Она хотела ЭйДжея.
— Ты ранена, — настаивала Линг, распахивая пассажирскую дверь. Все произошло так быстро, что у меня не было времени среагировать. В одну секунду я была в сознании, а в следующее мгновение — нет. Я боролась с этим. Боже. Я боролась так упорно, но поскольку она продолжала бить меня электрошоком, я проиграла битву.
И когда темнота поглотила меня, я услышала, как она произнесла:
— Видишь? Совсем не в порядке.
Линг
Внутренне злорадствуя, я наблюдала, как тело молодой женщины сотрясается с силой в пятьдесят тысяч вольт. Я с радостью наблюдала, как ее глаза закатились к затылку, и она затряслась, как будто ее ударило током, потому что, ну, так оно и было. Я приставила электрошокер к ее животу и восхищалась тем, как она судорожно вздрагивает. Когда у нее пошла пена изо рта, я неохотно остановилась.
Я не хотела ее убивать. Просто хотела, чтобы она страдала. И страдать она будет, когда наконец очнется и обнаружит, что ее подопечного вырвали из-под безопасности ее стального крыла.
Молли будет страдать.
Они все будут страдать.
У меня были планы на этого маленького мальчика, этого прекрасного маленького мальчика, чьи родители были парой гребаных придурков. Эгоистичных, поглощенных собой придурков.
Моя усмешка была скрыта под каменным выражением лица.
О, да.
Я причиню им боль самым жестоким образом.
— Помогите! — закричала я так громко, как только могла, привлекая внимание прохожих.
Мои глаза расширились, я бросилась к нескольким людям, окружившим место происшествия.
— Кто-нибудь, помогите! — я положил руки на мужчину, крепко сжала его рубашку и пробормотала: — Я знаю эту женщину. Вызовите скорую!
Мужчина уже достал свой телефон, набирая номер, и я внутренне ухмыльнулась, но бросилась обратно к машине и крикнула в окно:
— Молли? Ты слышишь меня, Молли? — я громко задышала для пущей убедительности, затем неуверенно произнесла: — С тобой все будет в порядке.
Выдавив слезы из глаз, я заставила губы дрожать, когда крикнула, ни к кому конкретно не обращаясь:
— Кто-нибудь, помогите моей подруге!
Вокруг машины собралась небольшая толпа, и, открыв заднюю дверь, я протянула руку маленькому мальчику, которого полюбила еще до того, как он появился на свет.
— Иди ко мне, ЭйДжей.
Но он просто продолжил сидеть, наблюдая за мной широко раскрытыми глазами. Он был в ужасе, и мне это не понравилось. Совсем нет.
— Я знаю твоих родителей, милый, — сказала я ему. — Пойдем со мной. Я отвезу тебя домой.
Когда его взгляд остановился на затылке его опекунши, он повернулся ко мне и произнес:
— С Молли все в порядке?
Кому какое дело?
— Да, милый. С ней все будет в порядке. Она просто упала в обморок, вот и все.
Он колебался, глядя вниз на мою руку.
Иди ко мне.
— Иди сюда. — Мой голос был низким, повелительным, и когда я увидела, как он откинулся на спинку сиденья, подальше от меня, я внутренне сделала себе выговор. — Разве ты не хочешь вернуться домой к своей мамочке, Алексе? Или твоему папе?
Иди ко мне, мой малыш.
Маленький мальчик медленно, осторожно кивнул, и я мягко улыбнулась.
— Пойдем со мной, милый. — Он вложил свою руку в мою, и у меня внутри все сжалось. Я не знала, что задерживаю дыхание, пока не сделала прерывистый выдох.
Он пришел.
Он пришел ко мне добровольно.
Моя душа болела.
Насколько плохим человеком я могла бы быть, если бы эта милая душа не пришла ко мне свободно?
Этот ребенок станет моим искуплением. Он станет моим шансом на лучшую жизнь.
Мягким, как шепот, тоном я сказала:
— Давай отвезем тебя домой.
Когда он позволил мне вытащить его из машины, я подняла его на руки, и когда я посадила его к себе на бедро, мои губы начали дрожать. Я обняла его и прижала к себе.
Это чувство… о Боже.
В этот момент мое сердцебиение замедлилось.
Ощущение, когда ты впервые держишь своего ребенка на руках, было просто потрясающим.
— О, черт, — прошептала я, прижимаясь губами к его голове. Впервые в своей жизни я почувствовала, что мое сердце может просто разорваться от переполнения. Мои глаза закрылись от явной силы эмоций, которые я испытала прямо тогда. Было трудно дышать из-за комка в горле.
Крепко прижимая к себе сына, я прошла мимо толпы, и когда меня заметили, какой-то мужчина крикнул:
— Эй! Куда Вы его забираете?
Я не потрудилась ответить.
Родная мать не защищала бы его так, как я защищу его, даже от его собственных родителей.
Я прошла небольшое расстояние до своего черного «Мерседеса» и посадила своего маленького мужчину на заднее сиденье, пристегнула его и нежно провела рукой по его лицу. Скользнув на водительское сиденье и включив зажигание, я ехала и ехала, и не уверена, сколько прошло времени, прежде чем грустный маленький мальчик на заднем сиденье неуверенно произнес:
— Я хочу к своей маме.
— Милый. — Мой лоб нахмурился, когда я посмотрела в зеркало заднего вида. — Не грусти. — Я не сводила с него улыбающихся глаз, раскрывая свой маленький секрет. — Теперь я твоя мамочка.
Твитч
У меня в кармане зажужжал телефон, и я вытащил его, ставя кружку с кофе на стол. Я посмотрел на экран и ответил.
— Что случилось?
— Молли подала сигнал бедствия, — сказал Хэппи.
Он был на громкой связи в машине. Он был за рулем, и когда я услышал, как вокруг него сигналят машины, я понял, что он ехал быстро.
Не теряя ни секунды, я выскочил из дома.
— Где?
— Улица перед школой.
Я уже был в своей машине, и когда я включил зажигание, то увидел, как Лекси выбежала из дома босиком, ее глаза вопросительно расширились. У меня не было времени остановиться. Я выехал с подъездной дорожки так быстро, что шины забуксовали.
Моя грудь колотилась, пока я ехал к школе.
И впервые в своей жизни я помолился Богу, в которого не верил, чтобы это было всего лишь предостережением.
Я прибыл на место, где царил хаос. Машина Молли дымилась под капотом, все двери были открыты, и я никого не мог разглядеть внутри. Машина стояла неподвижно на тротуаре, длинный след заноса вел к тому месту, где она остановилась. Хэппи разговаривал с парамедиком, и когда он согнулся пополам, обхватив голову руками, я остановился на полпути.
Мое сердце перестало биться.
Тяжесть в моей груди придавила меня к земле. Я не мог пошевелиться.
Хэппи выпрямился. Он заметил меня и начал подходить, но я отступил назад, подальше от него. Он продолжал приближаться, и в тот момент, когда достиг меня, он положил руки мне на плечи.
Я отмахнулся от него.
— Где он?
— Молли в плохой форме. Она едва дышит. Они везут ее в…
Прямо сейчас мне было плевать на Молли.
— Где он?
— …в больницу.
Внезапно разозлившись, я выдохнул:
— Где он?
Хэппи провел языком по нижней губе и упер руки в бедра.
— Свидетель сказал, что она столкнула их с дороги. Вышла из машины и проделала довольно хорошую работу, убедив толпу в том, что она была другом. — Он многозначительно посмотрел на меня. — Что позволило ей подобраться ближе.
Мои глаза вспыхнули. Надавив ему на грудь, я крепко сжал его рубашку и скривил губы, зловеще произнеся:
— Клянусь Богом, брат…
Хэппи не дрогнул, когда произнес слова, от которых у меня голова пошла кругом. Он сказал это тихо и несчастно.
— Он ушел, Твитч. — Я толкнул его и наблюдал, как он споткнулся. — Она забрала его.
Бл*дь.
У меня закружилась голова.
Дерьмо.
Мое сердце разбилось.
Нет. Нет. Нет, нет, нет.
Этого не было на самом деле.
Бесцельно блуждая, я поднес руки к макушке и посмотрел в никуда.
Я хотел обвинить Линг, но правда заставила мою грудь сжаться.
Это была моя вина.
Лекси
Звук подъезжающей машины заставил меня выйти ему навстречу, мое горло сжалось. Когда Твитч вышел из машины, его глаза были мрачными, он избегал моего взгляда, мое дыхание стало поверхностным.
Вот тогда-то я и увидела это.
Школьную сумку, свисающую с его руки.
Полицейские машины остановились перед домом, и тогда весь мой мир рухнул. Я покачала головой и посмотрела на Твитча, совершенно ошеломленная. Когда он, наконец, встретился со мной взглядом, эмоции, которые я увидела в его мягких карих глазах, заставили меня прижать руку к горлу и заявить:
— Нет.
Один мужчина вышел вперед, и я услышала, как он что-то сказал, но ничего из этого по-настоящему не уловила.
— Мисс Баллентайн, меня зовут Габриэль Бланко. Я из австралийской федеральной полиции. — Он не торопился, говоря тихо и успокаивающе. — Мы можем войти?
Я медленно повернулась к Твитчу. Мое зрение затуманилось от непролитых слез. Мой голос был чуть громче шепота.
— Где мой сын?
Твитч шагнул вперед, держа в руках маленькую синюю школьную сумку, которая висела там, как дурное предзнаменование. Он тихо проговорил:
— Мы были неправы. — Он неохотно изменил свое заявление. — Я был неправ. — Его нерешительность говорила о многом. — Она не преследовала меня.
— О, — выдохнула я, и первые горячие слезы потекли по моим щекам. Я упала на колени и выдохнула приглушенное: — Я вижу.
Мы были неправы.
Боже милостивый, нет.
Мое сердце учащенно забилось, а дышать стало тяжело, когда серьезность этой ситуации поразила меня.
Мы были так неправы.
У Королевы Драконов был мой сын.
***
Линг
Он плакал.
О Боже, он плакал, и казалось, что он никогда не остановится. Это продолжалось так долго, что я задавалась вопросом, может ли он ссохнуться от этого. Не может быть, чтобы у такого маленького ребенка, как он, скопилось столько жидкости, потому что слезам, которые он выплакивал, не было конца.
Он плакал в машине.
Он плакал в квартире.
Он плакал, когда я купала его. Когда одевала его. Когда я обнимала его, укачивала и любила его.
Он плакал.
И это было так сильно больно.
У меня вырвался тихий вздох.
Итак, это было материнство.
Я не спускала с него глаз на расстоянии, и когда он, наконец, успокоился и уснул, я испустила неглубокий, дрожащий вздох, подкрадываясь ближе и осторожно устраиваясь поверх одеяла рядом с ним. Проведя рукой по его волосам, я немного понаблюдала, как он спит, прежде чем поддалась тяжести своих век и задремала.
Завтрашний день будет получше.
Черт.
Должен быть.