Иден
На следующее утро я крепко спала, когда стук в дверь заставил меня открыть глаза, мгновенно ослепив как вампира, попавшего на дневной свет. Теплые лучи солнца проникали через окно, рассыпаясь по плюшевому ковру, моей кровати, стоявшей перед ней кушетке ― повсюду. Застонав, я перевернулась и потянулась к телефону на тумбочке, чтобы проверить время.
«Восемь утра. Вы серьезно?»
Кто бы ни находился по ту сторону двери, он явно желал смерти. Все ― я имею в виду абсолютно все ― знали, что я не люблю утро, и нарушать мой сон было опасно для здоровья. Если бы это был будний день, я бы смирилась с этим, но сегодня было утро субботы. А ведь отсыпаться в субботу ― это международная традиция? Не так ли? В любом случае, были выходные, а я была измотана. Измотана и истощена. Потягивание подтвердило, насколько я действительно устала, ― мышцы в самых разных местах протестовали против резких движений. Я наслаждалась болью в суставах и улыбалась воспоминаниям о вечере с Ксандером, уютно устроившись на подушке, когда в голове всплывали образы его, нависшего надо мной. Эти мысли крутились по кругу, а кровать убаюкивала меня, погружая в пучину сна, и мои глаза снова стали закрываться, но тут же открылись, когда раздался повторный стук. Очевидно, сон был под запретом.
Застонав от разочарования, я натянула одеяло на голову и крикнула: «Войдите!»
Две секунды спустя звук шагов эхом отозвался в стенах моей комнаты.
― Лепесток, отец хочет видеть тебя в библиотеке.
― Зачем? — захныкала я, обращаясь к Алессио, и мой голос прозвучал хрипло.
― Я не знаю точно. Он поймал меня по пути вниз и попросил зайти за тобой.
― Скажи ему, что я еще сплю, Лесс.
― Позволь мне перефразировать сказанное. Это была не столько просьба, сколько «Передай своей сестре, чтобы она немедленно зашла ко мне, будь добр». Похоже, он не в настроении для всякой чепухи этим утром. На твоем месте я бы уже поднял свою задницу и бежал туда.
О, ради всего святого.
Последовал третий по счету стон, во время которого я с усилием сбросила с себя одеяло и поднялась на ноги. Алессио поджал губы, чтобы скрыть веселую ухмылку по поводу моего недовольства, а я отмахнулась от него, проскальзывая в свой халат из жемчужного шелка и топая по коридору в библиотеку. Не успела я ступить обеими ногами в комнату, как папин голос остановил меня на полпути.
― Кто остался в твоем текущем списке, Иден? ― спросил он из-за стола.
Его ноутбук был открыт, небольшие стопки бумаг разбросаны вокруг его кружки с кофе, а именная авторучка, которую я подарила ему на День Отца, лежала у него в руке, пока он что-то записывал в блокноте. Моргнув один раз, второй, третий, я застыла на месте и внезапно онемела. Почти весь воздух покинул мои легкие, и я была уверена, что в любой момент упаду замертво от недостатка кровообращения в сердце. Сам вопрос не был необычным ― фактически, это являлось регулярным еженедельным мероприятием, ну, знаете, стандартная процедура, но это было до того, как я пощадила получившего метку и позволила себе влюбиться в него… Потому что именно это я и сделала. Неважно, как это можно сформулировать, но я действительно влюбилась в Ксандера.
Невозмутимые карие глаза метнулись туда, где я неподвижно стояла на пороге, нетерпеливо ожидая ответа.
Вот дерьмо.
Мой брат прав. Отец определенно был не в лучшем расположении духа. И в следующие десять секунд это окончательно подтвердилось.
Небрежно уронив ручку на блокнот, папа сдвинул очки с носа и изогнул седеющую бровь.
― Ну так что?
Пройдя дальше по комнате, я попыталась, правда безуспешно, не сжимать пальцы в нервном напряжении, вспоминая, что он спросил перед моим небольшим сердечным приступом.
Мой список. Он хотел знать, на каком этапе находится мой список.
В тупике после встречи с Ксандером. Но, очевидно, что я не собиралась признаваться в этом.
― Ксандер Ройс, Кристиан Магри и Киран Лоуэлл.
― Это не похоже на тебя ― работать так медленно, Лепесток. Что с тобой происходит?
― Ничего особенного. Я просто обеспокоена из-за Джио, вот и все.
Он развернул свое кресло ко мне, когда я опустилась на диван, и посмотрел на меня пытливым взглядом.
― Я понимаю, поверь мне, понимаю, но мне нужно, чтобы ты как можно скорее справилась с этим списком.
― Да, сэр, ― тихо ответила я, подогнув под себя ноги.
Обычно я не задавала вопросов, когда отец просил меня о чем-то, но, учитывая внезапную паранойю, заполнившую каждый уголок моего существа, я невольно пролепетала:
― Есть какая-то особая причина, почему?
― На самом деле, да, есть. Реми Кингстон.
Отец протянул папку.
― Он в приоритете, как только ты справишься с тремя последними заданиями, которые у тебя сейчас в работе.
― Кто он?― спросила я, принимая протянутую папку с информацией.
― Торговец наркотиками, в основном психотропными. Он использовал то, что я одолжил ему, чтобы купить крупную партию.
― И какая у него душещипательная история?
― Что-то похожее на историю мистера Ройса, на самом деле.
Я замерла при звуке этого имени и подняла глаза от папки. Желчь поднялась вверх по горлу, а желудок свело так сильно, что я подумала, что меня сейчас вырвет.
― Больная мать?― наконец-то смогла поинтересоваться я через некоторое время.
― Согласно тому, что он рассказал, да. Однако это не так. Мать мистера Кингстона давно умерла. Почти десять лет назад, если быть точным. Он вложил все до последнего цента в сделки, включающие контрабанду в другие страны и обратно.
Мои глаза расширились.
― Он использовал наш канал для контрабанды?
― Нет, он действовал через Марчелло, поэтому я и узнал о его небольшой махинации.
― Ого.
Я притворилась, что не верю в подобное, хотя на самом деле, я ни капли не удивилась, что заемщик осмелился на такую дерзость.
― М-м-м. Мы не можем позволить, чтобы кто-то вроде него разгуливал по улицам. Плохо, что Марчелло приходится подчищать за мистером Кингстоном.
― Согласна. Я займусь им на следующей неделе, обещаю.
― Как можно скорее, Лепесток, прошу тебя, ― сурово произнес отец, возвращаясь к ноутбуку.
Захлопнув папку в своих руках, я придвинулась к краю дивана и спросила с надеждой:
― Ты бы предпочел, чтобы я сначала разобралась с ним, а потом взялась за список?
― Категорически нет. Эти джентльмены из твоего списка, возможно, не дотягивают до уровня мастерства мистера Кингстона, но, тем не менее, все равно являются ворами. Прикончи их, а затем займись Реми. Мы с тобой встретимся снова, когда они все исчезнут с лица земли.
«Ошибаешься, папочка», ― подумала я про себя, уставившись на спинку его кресла и поднимаясь на ноги.
Я не могла поверить, что он действительно считает Ксандера вором. Он всегда был таким понимающим, особенно в подобных ситуациях, потому что сам пережил нечто подобное. Мама моего брата, Валентина, умерла от рака, когда нам с Джио было по два года, и, хотя я была слишком мала, чтобы помнить ее и все, что происходило в то время, я точно знала, что ее смерть сказывается на отце до сих пор. Да, он совершил несколько ошибок, одной из которых была та, в результате которой появилась я, но он любил Валентину всем сердцем, и из-за этого щадил многих людей, когда их истории оказывались чем-то схожи с его. Так почему же Ксандер отличался от них? Было ли что-то еще, чего я не знала о нем?
― Иден.
Его рокочущий голос остановил меня как раз перед тем, как я дошла до двери. Оглянувшись через плечо, я увидела, что он смотрит на меня с выражением раздражения на лице.
― У нас все в порядке? ― спросил отец, и его тон был сух и строг.
Я кивнула и отвернулась от него, а по дороге в спальню на меня обрушился целый шквал эмоций.
Что, черт возьми, мне делать?
Я уже дважды солгала папе о том, как далеко продвинулась в своем списке. Теперь мне снова придется врать ему о предполагаемой смерти Ксандера.
Что за гребаный кавардак.
Тихонько закрыв за собой дверь, я прошаркала к своей кровати и упала на нее лицом, бросив рядом папку с досье мистера Кингстона. Я подумывала о том, чтобы снова заснуть, в попытке временно избежать обрушившегося на мою жизнь потока дерьма, но, во-первых, я уже окончательно проснулась благодаря папиному утреннему инструктажу, а во-вторых, мой телефон зажужжал на тумбочке, побуждая меня проверить его. Текст, высветившийся на экране, был таким, что я никак не могла от него оторваться…
Икс: Доброе утро, ангелочек. Проснулся с мыслями о тебе.
Да, я определенно в полном пи*деце.
***
Поздним вечером того же дня я вышла из дома в состоянии оцепенения и направилась в больницу, чтобы навестить Джио. Я не видела его с начала недели, и Алессио не преминул напомнить мне, что наш брат регулярно спрашивает обо мне. В глубине души я понимала, что он не имел в виду ничего такого, но всегда выходило именно так ― я чувствовала вину за пропущенные дни между визитами. Я подозревала, что это как-то связано с тем, что папа пока не давал ему никакой работы. Хотя он восстановился в течение месяца после разборки у ЛеРу и, казалось, вернулся к своей обычной невозмутимой сущности, наш отец не соглашался, чтобы Джио возвращался к текущим делам, в особенности с учетом того, как Алессио обычно расправлялся со своими метками.
Жестоко.
Садистски.
Пытая их до смерти.
И потому, на данный момент это было на сто процентов исключено, пока папа не решит обратное. В связи с этим, мой брат превратился в подобие домашнего питомца. Ему это не нравилось, я знаю, но не он командовал парадом. От скуки Алессио проводил большую часть времени разгребая пустячные дела, которые папа позволял ему вести на территории комплекса, а остальное время он находился рядом с нашим братом. Если уж на то пошло, я думаю, это единственный аспект, против которого он вовсе не возражал. Но также думаю, что он чувствовал себя обязанным быть там ― словно считал, что человеком на больничной койке, с трудом ходящим, питающимся, и все в этом роде, должен был быть он.
Алессио был не одинок в этом мнении.
Я тоже часто чувствовала то же самое ― что на его месте должна быть я. Почему? Потому что Джио не заслужил этого, и, если бы у меня была возможность повернуть время вспять и поменяться с ним местами, я бы сделала это без раздумий.
Гладкая серебристая ручка казалась прохладной под моей ладонью, когда я толкнула ее вниз и вошла в палату. Как и в восьмидесяти процентах случаев, я обнаружила Джио лежащим в кровати и смотрящим телевизор. В палате было темно, потому что он протестовал против открытых штор. Если они были открыты, то ему приходилось наблюдать, как мимо него проносятся дни: какие-то из них ― солнечные и беззаботные, а какие-то ― мрачные и тоскливые. Если же шторы были закрыты, то, по крайней мере, он мог создавать свое собственное ощущение времени. Во всяком случае, так он мне это объяснил. Я не была согласна с его механизмом преодоления стресса, но это была единственная вещь, которую он сейчас мог контролировать, и я не собиралась быть человеком, который отнимет это.
― Привет, Джи, ― тихо сказала я, подходя к его кровати.
Джио повернул голову в мою сторону, и улыбка, появившаяся в уголках его рта, согрела мое сердце.
― Вот ты где.
Я подлетела к нему и обняла, отметив, что его хватка стала крепче, чем несколько дней назад.
Это был лишь малейший признак улучшения, но он вызвал обильные слезы счастья на моих глазах.
― Я соскучилась по тебе.
Голос дрогнул от внезапно нахлынувших эмоций.
― Я тоже по тебе соскучился.
Он сжал меня еще крепче, заставив облегченный и задорный смех забурлить в моей груди.
― Как ты себя чувствуешь? ― спросила я.
― Так же дерьмово, только день другой.
― Ну, объятия уже крепче, так что это уже неплохо, верно?
Он пожал плечами и нажал кнопку на пульте управления, чтобы поднять спинку своей кровати.
― Наверное. Это ведь минимальное проявление силы.
― Но это все же лучше, чем ничего. Врачи не говорили, что путь будет легким, но ты не успеешь оглянуться, как вернешься к нормальной жизни.
― Да, каких-то полгода моя жизнь будет пролетать незаметно, а может, и дольше, ― торжественно объявил он.
Боль от его слов отозвалась в моем сердце. Было мучительно видеть моего брата таким хрупким, подавленным и знать, что ни я, ни кто-либо другой ничего не может с этим поделать. Время ― это все, что могло исцелить его, как физически, так и эмоционально, и это чертовски паршиво.
― Джи. Я знаю, что это тяжело, но, по крайней мере, ты не в реанимации…
― Все в порядке, Лепесток.
Он взял меня за руку.
― Я постепенно смиряюсь с этим. Это не то, что я могу изменить, так или иначе. В любом случае, хватит обо мне. Рассказывай, чем ты занималась?
― Ничем, на самом деле. Но я должна тебе кое в чем признаться, ― произнесла я нервно.
― В че-е-ем?
Он намеренно растянул последнее слово.
― Я вроде как… возможно… ездила кататься без тебя.
Джио уставился на меня и несколько раз моргнул, но выражение его лица было безучастным, поэтому все, что я могла сделать, это лишь преувеличенно улыбнуться.
Запрокинув голову назад, он разразился смехом.
― Ты думаешь, я буду злиться из-за этого?
Я кивнула в неожиданном замешательстве. Что за препараты они ему давали?
― Я не злюсь, Лепесток. У тебя есть байк ― так выезжай к черту из этого дерьма.
«А я еще кое на чем прокатилась», ― не могла не вспомнить я, и мои бедра рефлекторно сжались от этой мысли.
― Кстати, о поездках верхом, ― начал он, словно прочитав мои мысли, и его брови задорно взметнулись вверх. ― Как там Лука?
Одно лишь упоминание его имени разозлило меня. Я застонала и откинула голову назад, крепко зажмурив глаза.
― Не мог бы ты…?
― Не мог бы что?
― Не мог бы ты не обращаться к этой теме? Он ― последнее, о чем я хочу говорить, ― призналась я.
За две целых пять десятых секунды все следы его веселья исчезли, а на их месте возникло сильное беспокойство.
― Что-то произошло?
К счастью, резкий стук в дверь мгновенно прервал наш разговор, избавив меня от необходимости выкладывать подробности. Глаза Джио метнулись в сторону звука, и я вовремя повернула голову, чтобы увидеть молодую медсестру, проскользнувшую в палату. Она была миниатюрной, с сияющим лицом, добрыми серыми глазами и теплой улыбкой. Ее светлые волосы были собраны в неряшливый пучок на макушке, а привычная синяя больничная униформа дополняла профессиональный образ. На ее шее висел стетоскоп, а к груди был прижат планшет. Когда она вошла в палату, то первым делом стерла имя на доске, заменив его на Кэлли.
― Что ты здесь делаешь? ― жизнерадостно спросил брат, сразу же пробудив мой интерес.
Кэлли мягко засмеялась, направляясь к компьютеру рядом с его кроватью.
― Я тоже рада тебя видеть, Джио. Я подменяю Синди. Как ты себя чувствуешь?
― Уже лучше, ― ответил он с ухмылкой.
Даже с того места, где сидела, я могла заметить румянец, окрасивший ее щеки, пока она вводила код доступа к серверу. Поджав губы, я переводила взгляд с одного на другого. Джио смотрел на нее, как влюбленный школьник, а Кэлли изо всех сил старалась не замечать его пристального взгляда. Меня это абсолютно не касалось, но мой желудок судорожно вздрагивал от едва сдерживаемого волнения.
Она села на стул, повернулась к нам, и ее серые глаза наконец остановились на мне.
― О боже, я такая грубая. Привет, я Кэлли.
Она наклонилась вперед и протянула руку, которую я приняла. Мы коротко пожали друг другу руки, и я помахала ей, улыбнувшись.
― Не переживай. Я Иден, сестра Джио.
― А-а-а, так значит ты и есть Иден. Я очень много слышала о тебе.
Я взглянула на брата краем глаза.
― Надеюсь, только хорошее.
Кэлли с уверенностью кивнула.
― Весьма хорошее, уверяю.
― Досадно, что ты могла подумать, будто я наговариваю на тебя, сестренка, ― сказал Джио самым игривым голосом, который я слышала с тех пор, как он попал в больницу.
Я показала ему язык, на что он шутливо отмахнулся от меня.
― Что-нибудь определенное болит сегодня? ― спросила Кэлли.
Вернув свое внимание к ней, он покачал головой.
― Не особо. Ноги побаливают, но не сильно.
― Ты вставал с постели?
― Нет.
― Поэтому они и побаливают.
Она бросила на него всезнающий взгляд.
― После того, как ты поужинаешь, мы попробуем походить вдоль стен. Как тебе такая идея?
― Она включает тебя, поэтому звучит просто фантастически.
Молчание.
Неловкое молчание, которое свидетельствовало о том, что мне пора уходить. Наклонившись, я поцеловала брата в щеку.
― Мне пора.
― Нет, Лепесток, останься, ― сказал он, схватив меня за руку, когда я поднялась на ноги.
Я сжала ее и ухмыльнулась.
― Я вернусь завтра, обещаю.
― Лепесток… ― продолжал брат, но я покачала головой и сказала ему, отступая к двери: ― Веди себя хорошо.
― Было приятно познакомиться с тобой, Кэлли.
Она развернула свой высокий стул в мою сторону и лучезарно улыбнулась.
― Мне тоже.
― Ты позаботишься о моем брате?
Ее улыбка увеличилась десятикратно.
― О, непременно. Не беспокойся.
На этих словах я вышла из палаты Джио и направилась по коридору к лифту с вновь обретенной надеждой на его выздоровление. Эта надежда теперь была завернута в маленькую, прекрасную упаковку… и ее звали Кэлли.