Ксандер
Пронзительный крик Иден заставил меня резко очнуться около трех часов ночи. Вскочив с кровати, я бросился к ней в темноте и включил настольную лампу, потрясенный развернувшейся передо мной картиной. Она не просто кричала во всю мощь своих легких, но плакала, и при этом еще и брыкалась.
Что за черт?
В полусонном состоянии я не сразу сообразил, что делать, и окликнул ее по имени, но это не помогло разбудить ее и отвлечь от причины беспокойства. Я попытался снова, на этот раз немного громче, но результат был тем же.
Ее крик заполонил все пространство, и, честно говоря, звучал адски пугающе. Я никогда не видел и не сталкивался ни с чем подобным.
Что мне предпринять? Людей, страдающих от ночных кошмаров, вроде бы запрещается трогать? Или это относится только к лунатикам? Настоящий ли это ужас или обычный ночной кошмар, принявший жуткий оборот?
Не зная, как еще помочь, я накрыл ее тело своим, не давая ей причинить вред ни мне, ни себе, и как можно громче прокричал ее имя.
Получилось.
Голубые глаза распахнулись, в них плескался ужас, по щекам текли обильные потоки слез. Иден задыхалась, пытаясь перевести дух от того, что атаковало ее в глубинах сознания.
— Ксандер?
Ее вопрос прозвучал с недоверием.
— Я здесь, все в порядке, это был просто…
Дрожащими руками она обхватила меня за шею, не давая мне договорить, и прижала меня к своему телу. Вздрагивая подо мной, она тихо всхлипывала мне в ухо, и капли слез от пережитого ужаса стекали по моему плечу.
Что, черт возьми, только что произошло?
Убирая с ее лица мокрые от пота пряди волос, я тихонько покачивал ее, пока она не начала успокаиваться.
— Все хорошо, я с тобой.
— Боже, я же думала, что ты…
Она отстранилась, обхватив мое лицо руками, большим пальцем нежно проводя по щеке.
Я задумался о том, что не ожидал почувствовать это снова: нежность ее прикосновений, шелковистость ее кожи, и то, как мое тело трепетало в ее присутствии. Мне не хватало этого больше, чем я предполагал.
— Ты думала, что я… что?
— Мертв…
— Это, — сглотнул я, — это именно то, что произошло в твоем сне?
Иден кивнула. Ее глаза метались между моими.
— Все началось не так, нет, но потом вдруг все закружилось, а когда наконец остановилось, я увидела фрагменты различных воспоминаний… А потом ты… Ты оказался мертв…
Слезы вновь покатились по ее щекам, а руки еще крепче сжались вокруг моей шеи. Сердце разрывалось от отчаяния, которое она испытывала — от того, что всего несколько часов назад делало меня счастливым. По правде говоря, после того, как я поборол ярость, которая целиком охватила меня, я пожалел, что чувствовал себя таким удовлетворенным в то время, когда ей было больно. И вот теперь, мы были здесь, и ее боль цеплялась за меня, связывая нас какой-то невидимой нитью.
Перевернувшись на спину, я притянул ее к себе, обхватив руками. Она прильнула ко мне, вздохнув с облегчением, которое я прочувствовал до самой глубины своей души.
— Я никогда раньше не была так напугана, Ксандер. Никогда в жизни.
— Не нужно бояться, ангел, — сказал я, произнеся последнее слово по привычке. — Я здесь, цел и невредим. Это был просто кошмар, вот и все.
Она повернула голову и положила подбородок мне на грудь.
— Кошмар, который, меж тем, был слишком реальным.
— Худшие из них всегда кажутся такими. Сделай глубокий вдох и расслабься. Все уже позади.
— Ты…
Она заколебалась, и я вздрогнул, почувствовав ненависть к этому — к тому, что страх и вся эта ложь сделали с нами.
— Что я? — уточнил, заправляя прядь волос ей за ухо.
— Ты будешь обнимать меня, пока я снова не засну?
«Да», — подумал я, потому что, в конце концов, независимо от того, как сильно я зол, это самое меньшее, что я мог сделать для нее…
— Я могу.
— Спасибо, Ксандер, — прошептала она, прижимаясь ко мне.
Проведя пальцами по ее волосам, я почувствовал, как она погружается в дремоту, ее тело обмякает, и сон снова завладевает ей. Я молился всем сердцем, чтобы кошмары остались в стороне и позволили ей спокойно отдохнуть перед началом очередного трудного дня — дня, который мог приблизить нас к возвращению домой, или к приближению смерти к моим дверям.
— Не за что, — прошептал я в ответ, и тоже начал погружаться в сон. Грызущее чувство надвигающейся гибели — последнее, что я почувствовал перед тем, как все заволокло тьмой.
Но тьма длилась недолго.
Через пару часов я вынырнул из объятий Иден и отправился в бассейн, чтобы проплыть несколько кругов. Я почти не спал после того, как пробудил ее от того ужасного кошмара. Ужас закрадывался в каждый уголок моего сознания, и каким-то образом мне нужно было избавиться от него, пока он не сжег меня заживо. Я проплывал круг за кругом, от одного конца бассейна к другому, снова и снова, пока не почувствовал, что едва могу дышать. Но я все еще чувствовал его, раскалывающего мое подсознание, как топор дерево и ощущал угрозу смерти, которая была как никогда реальной. А когда вернулся в комнату, все стало только хуже.
Иден не спала, лежа, свернувшись клубочком на кровати, и ее тело сотрясали мучительные рыдания. Она не отвечала на мои вопросы и не смотрела на меня — все попытки взаимодействия были безрезультатны, а мои попытки утешить ее — безуспешными, и после часа, проведенного в атмосфере отчаяния, я больше не мог этого выносить.
Пройдя в ванную, я включил душ и положил два чистых полотенца на стойку, после чего вернулся в комнату и поднял Иден с кровати. Она не протестовала, когда я поставил ее на ноги и снял с нее пижаму — сначала майку, а затем маленький клочок материала, который именовался шортами. Даже в ее расстроенном состоянии между нами ощущалось напряжение. Ее тело взывало ко мне — это было так желанно, неотвратимо и волнующе. Но в тот момент ничего из того, что я делал, не имело сексуального подтекста. И не должно было иметь. Я утешал ее, используя единственное, что она не могла не осознать и не почувствовать — прикосновения.
Взяв ее лицо в руки, большими пальцами поглаживая ее щеки, залитые слезами, как она делала со мной посреди ночи, я заставил наши глаза встретиться.
— Иди в душ. Я присоединюсь через минутку, хорошо?
Иден кивнула, окончательно справившись со слезами, и обошла меня, пока я раздевался, отбрасывая свои все еще влажные плавки для бассейна в небольшую кучу одежды, разбросанную на полу ванной.
Присоединившись к ней под струей воды, я, не теряя времени, прижал ее спину к себе, кончиками пальцев скользя по бокам ее тела.
— Ш-ш-ш. Просто расслабься, — промурлыкал я ей на ухо, когда почувствовал, как она задыхается от прикосновения моих рук к ее коже.
Налив на ладонь немного шампуня, я медленно втирал его в ее волосы, совершая небольшие круговые движения от кожи головы до самых кончиков. Она стояла совершенно неподвижно, но ее благодарные стоны облегчения не остались незамеченными, побудив меня нанести кондиционер и повторить все сначала.
Затем я намылил небольшую губку и провел ею по изгибам ее тела, начиная со спины и прокладывая путь вниз, осыпая ее кожу мягкими поцелуями, опускаясь вниз к ногам. Не торопясь, я действовал медленно, стараясь тщательно намылить все, зубами машинально покусывая ее попку, разворачивая, чтобы вымыть ее и спереди.
Я уже много раз видел Иден обнаженной, но не был готов к тому зрелищу, которое ожидало меня, когда мой взгляд остановился на ней. На уровне моих глаз находилась ее интимная зона, капельки воды прилипали к ее коже, и мне пришлось отдышаться от прилива внезапного желания, охватившего меня, после чего я поднялся наверх.
— Повернись, — скомандовал я, бросая губку на пол в душе.
Она без колебаний согласилась, отвернувшись и снова оказавшись спиной ко мне. Откинув ее волосы на одну сторону, я намылил руки мылом и поднес их к ее плечам, пытаясь снять напряжение, а губами уделяя особое внимание ее шее. Она задрожала под моими ласками, и ее голова склонилась на одну сторону, предоставляя мне лучший доступ к моему любимому месту — к этому восхитительному изгибу. Нежно покусывая его, мои руки двигались сами по себе, крепко прижимая ее к моему телу, пока на нас каскадом лилась вода.
— Поговори со мной, — пробормотал я. — Скажи мне, что с тобой происходит.
— Не думаю, что смогу, — прошептала она.
— Попробуй. Сделай глубокий вдох и начни все с самого начала.
— Все это слишком, Ксандер. Слишком много чувств, слишком много эмоций, бурлящих на поверхности.
— Каких, например?
— Печаль, чувство вины, горе, страх…
— Страх чего? — спросил я, откидывая ее волосы на другую сторону.
— Что я потеряла тебя навсегда, и что мой отец никогда не простит меня.
— Это невозможно.
— Что именно? — тихо поинтересовалась она.
— Все, — ответил я.
Развернувшись в моих руках, Иден посмотрела на меня.
— Но как? Как это может быть невозможным? Разве ты не понимаешь? Все было напрасно. Все! Я согласилась на условия ЛеРу, посчитав, что, вернув отцу деньги, которые у него украли, я сделаю его счастливым. Но это последнее, что ему сейчас нужно. Он в ярости, от того, что я солгала о тебе, и от того, что уехала из города, не сказав ему ни слова.
— Он простит тебя, Иден. В конце концов, ты его дочь, и, судя по тому, что он говорил по телевидению, он любит тебя всеми фибрами своей души.
Она сокрушенно покачала головой.
— Этого недостаточно.
— Почему?
— Потому что даже если он простит меня, ты все равно будешь ненавидеть меня…
— Разве похоже на то, что я ненавижу тебя? — спросил я, взяв ее лицо в свои руки.
— Нет, но это только сейчас, потому что мне больно. А завтра ты вспомнишь что произошло, и все вернется в прежнее русло…
— Послушай меня, — сказал я, подталкивая ее спиной к стенке душевой кабины. — Я пытался ненавидеть тебя, пытался чертовски сильно, но даже в моменты самой неистовой ярости я не мог.
Ее глаза расширились.
— Почему?
— Потому что, несмотря на всю ложь и секреты, я не могу забыть то добро, которое ты сделала для меня.
— Какое добро, Ксандер?
— Для начала — ты пощадила мою жизнь. А кроме того, великодушно помогла мне собрать осколки прежней жизни. И даже увезла меня с собой из родного города, чтобы защитить.
— Как все это может затмить плохое? Тот факт, что я убивала людей, много людей?
— Это так, и я не знаю, смогу ли когда-нибудь принять то, чем ты занимаешься, но дело в том, ангел, что я вижу в тебе только хорошее, молящее о высвобождении.
Между нами воцарилась напряженная тишина, и единственным звуком был плеск воды на полу. Иден смотрела на меня с озадаченным выражением лица — в голове у нее явно усиленно крутились шестеренки. Тем временем я стоял, изо всех сил стараясь не выдать шок, который бушевал внутри меня. Она наконец-то признала это. Я не был ее первой меткой, отнюдь, и, очевидно, не был и последней. Теперь вся эта история с ЛеРу обрела смысл. Он использовал ее как пешку, как своего личного убийцу, а она шла на это, потому что хотела помочь своему отцу. Мне следовало бы бежать в страхе, но по какой-то необъяснимой причине я не мог. Не мог сдвинуться с места, не мог уйти от нее, не мог найти в себе силы бояться ее. Не тогда, когда ее намерения оказались направленными в правильное русло.
— Ты ошибаешься, — произнесла она через некоторое время.
— В чем ошибаюсь? — спросил я, прижимая ее к стене.
— Потому что, в конце концов, какой бы свет ты не видел во мне, правда в том, что в момент убийства этих людей я получаю удовольствие.
— Это правда, или ты просто говоришь так, чтобы отпугнуть меня?
— Нет, это правда. Я имею в виду, что раньше…
— Я слышу ключевое слово — раньше — значит, я явно не ошибаюсь. Что изменилось?
— Ты.
Я откинул голову назад.
— Я? Что такого я сделал?
Она пожала плечами.
— Ты — это просто ты. Ты изменил все. Изменил меня. После того, как я пощадила тебя, я начала сомневаться во всем. Мне становилось все труднее и труднее, когда подавленные годами эмоции стали всплывать на поверхность, стремясь сломить меня. Но ты помог мне пройти через все это. Ты был моим светом, когда все вокруг меня было окутано тьмой.
Убежденность в ее словах заставила учащенно биться мое сердце, а грудь вздыматься, когда все сказанное Иден стало доходить до меня. После нашего отъезда из Манхэттена я без устали задавался вопросом, был ли я когда-либо дорог ей, и вот, она, наконец ответила на этот вопрос. Эта связь между нами, напряжение, бешеная энергия — все было реальным. Это невозможно остановить и от этого невозможно убежать. Иден могла быть убийцей, и когда-то ей нравилось это, но теперь это было не так. Была надежда для нее, для нас, и если я был светом, как она утверждала, то я собирался поглотить ее им.
Охваченный эмоциями и решимостью, я прижался губами к ее губам, руками обхватывая ее бедра и обвивая ее ноги вокруг моей талии. Я еще сильнее вдавил ее в стену, наслаждаясь ощущением ее рта на моем, и ее тела в моих объятиях. Сперва она заколебалась, но чем более пылкими становились мои поцелуи, тем больше она расслаблялась, обнимая меня за шею.
— Боже, как же я тосковал по тебе, — пробормотал я между поцелуями, выходя из душа с ней на руках, с водой, стекающей по нашим телам.
Я выключу все позже. Сейчас мне требовалось погрузиться в нее так глубоко, чтобы забыть, где начинаюсь я и заканчивается она. Бросив ее на кровать, я раздвинул ее ноги и навис над ней, а матрас прогнулся под моим весом. Она выглядела такой растерянной, но в то же время испытывающей облегчение, такой красивой и такой…моей. Опустив голову на ее шею, я осыпал ее мягкими поцелуями, а рукой пробрался между нашими телами, чтобы добраться до ее теплой и влажной киски.
— Как?
Ее вопрос прозвучал с придыханием, будучи отягощенным растерянностью и похотью.
— Как ты можешь все еще хотеть меня после всего, через что я заставила пройти тебя?
Дальнейшее не заставило себя ждать. Прижав головку члена к ее входу, я толкнулся бедрами и скользнул внутрь нее, застонав от ощущения того, как ее киска сжимает меня.
— Потому что ты — это ты, — сказал я, входя в нее глубокими, резкими толчками, от которых ее спина выгнулась дугой. — Ты — мой ангел.
И я собираюсь спасти тебя из ада…