Она ловко спрыгнула с моторной лодки ещё до того, как Юстас вытащил её на берег. Пробежалась босая по остывшему за ночь песку и нырнула в высокие заросли, что окружали территорию виллы на пологом холме. Сквозь предрассветную мглу тропинку было не различить, но гостье этого не требовалось. Она ориентировалась по памяти и звукам, которые издавали неуёмные джунгли.
Её быстрые шаги замедлились у вольеров. Тонкие, все в золотых колечках пальцы протянулись сквозь прутья, чтобы осторожно потрепать жесткий загривок медведицы. Та сонно всхрапнула, даже ощерилась опасным рядом изжелта-рыжих зубов, но почуяв родной запах вновь затихла.
Вокруг царил пустынный полумрак. В самых дальних клетках, по другую сторону аллеи, гостье померещились звуки невнятной возни. Подойдя ближе, она, к своему удивлению, обнаружила спящих на матрасах людей.
— Здравствуйте-здравствуйте, — с добродушной, но какой-то сальной улыбкой сказал единственный бодрствующих из них.
Языка она не знала, потому чужое приветствие осталось без ответа. Пришелица направилась дальше, и спустя несколько минут прошла мимо парочки наёмников, скучающих у парадных дверей виллы. На ходу поздоровалась с ними кратким кивком головы, а после торопливо поднялась на третий этаж.
— Мы не торгуем людьми уже лет десять, или я что-то путаю? — донеслось вместо приветствия одновременно с тихим звуком отъезжающей в стену двери.
— А я, кажется, просил позвонить, а не заявляться самой, — в тон ей проговорил Тимур. — Или я что-то путаю?
— Просто была неподалёку и решила заглянуть в гости. — Она раскинула свои загорелые руки, чтобы тут же заключить его в крепкие объятия. — Я соскучилась.
— Я тоже, — улыбнулся Тим, прижимая девушку к себе в ответ. Её густые каштановые волосы знакомо пахли самым обычным мылом и немного просоленным океаном.
— Мне всё-таки любопытно, что это за зверинец?
— Долго рассказывать, бутербродик.
— Не называй меня так! — тут же возмущенно шикнула она.
— Почему? — со смешком отозвался Тим, потирая плечо, по которому несильно получил кулаком. — Тебе же нравилось.
— Мне пять лет было!
— А сейчас сколько?
— Двадцать один!
— Да ладно? — он окинул её недоверчивым взглядом и с сомнением в голосе проговорил: — Быть того не может.
— Хватит издеваться, — отмахнулась девушка, по-хозяйски усаживая пятую точку на его рабочий стол. — Что ты тут устроил, Сеймур?
— Моя принцесса перепутала королевство?
— Чего?
— Не припомню, с каких это пор я перед тобой отчитываюсь.
— Ой, да не ломайся, — закатила глаза она. — Я ведь все равно всё узнаю.
— Откуда бы? — усмехнулся Тим.
— О-о-о, дай-ка подумать! — протянула собеседница с предвкушением. — Кого же мне выбрать… Дарма обожает трепаться по поводу и без, но искать его я сейчас не пойду, верно? Верно. Мишель, допустим, та ещё сплетница, но сплетни у неё обычно не так чтобы достоверны… — девушка с задумчивым «хм-м-м» постучала пальчиком по своим губам. — А вот если послушать, что скажет Ян…
— Ладно-ладно, туше, — признал поражение Тим, смиренно вздыхая. — Кэр, но это разговор не на пять минут.
— У нас масса времени. — Она взглянула на своё запястье, на котором красовались тонкие наручные часы, с небольшим электронным циферблатом и белоснежным, в выделке крокодиловой кожи ремешком. А затем, легко пожав плечами, патетично продолжила: — Итак, прекрасная Шахерезада, я вся обращаюсь в слух и готова внимать твоим речам до конца этой чудесной ночи…
— В кои-то веки, — иронично хмыкнул Тим.
— Да, типа того, — кивнула Кэр. — Только напомни, где у тебя тут ром?
— А тебе точно двадцать один?
— Ой, да заткнись уже.
***
Веранда эта была частью некогда цельного бунгало. Много лет назад чьи-то умелые руки выстроили его у самой кромки джунглей: на границе тонких салатовых трав и песчаного пляжа. Но спустя годы обшивка стен почти истлела, а внутренне убранство поглотили шторма, оставив чудом сохранившуюся крышу. Под её выстланной сушеными листьями тенью теперь была парочка деревянных столиков и несколько плетёных соф. Ещё красные пластиковые стулья громоздились друг на дружке у одной из вертикальных опор, а рядом — шезлонги и поролоновые матрасы для них.
Здесь Аня спряталась. Скрылась от чужих глаз в самом дальнем уголке веранды, не имея ни малейшего желания хоть с кем-нибудь общаться. А уж когда появился Тимур, которого под руку тащила невысокая темноволосая девушка, с тонкой, словно бы натянутой звенящей струной фигуркой, Анна и вовсе растеряла весь более или менее хороший настрой.
Хозяин виллы вместе со своей спутницей заняли низкий столик по центру. Она плюхнулась на белоснежную обивку диванчика, тут же заполняя пространство собой: разваливаясь, забрасывая одну ногу на другую и кладя локти на верх невысокой лакированной спинки. По её громкому, не терпящему возражений требованию Тимур, сопроводив свои действия шутливым поклоном, пошёл за коктейлями к барной стойке. Та примыкала к небольшому, из трёх стен закутку, по бокам которого возвышались самые настоящие факелы. Подкопченные у чёрных макушек, они вызвали у Ани неподдельный интерес. Хотелось выспросить у Тима, как под хоть и высокой (до поперечных балок потолка была пара-другая метров), а всё-таки деревянной крышей можно умудриться развести живой огонь?
Но подойти она не могла. Не столько потому, что настроение ухнуло куда-то в дыру, а ещё и из-за Максима Сергеевича, так некстати поднявшегося по ступеням веранды в этот момент. Завидев Тимура с бокалами в руках, мужчина направился прямиком к нему и с ходу завёл пространную беседу о погоде. Анна, укрывшись за огромной спинкой плетеного кресла, разговора целиком не слышала, но до слуха то и дело доносились обрывки фраз.
Как она поняла, начальник хотел выяснить время и какие-то там условия их завтрашнего отплытия на материк. Но вместо того, чтобы задать вопрос напрямую, предпочёл пойти окольными путями. Слушать его рассуждения Тимур, естественно, не стал. Сначала притворился ничего непонимающим валенком, чем довёл ненавидящего просить Максима до того состояния, когда это сделать всё же пришлось, а после громко послал директора нахрен. К сожалению, с упоминанием того факта, что все подробности отплытия будут известны Анне. Да. И только ей одной.
— Чёрт, — шикнула девушка, съезжая по спинке кресла вниз в попытке спрятаться. Но за секунду до того Максим Сергеевич взглядом окинул всё пространство веранды и заметил рыжий хвостик своей помощницы. Тут же до слуха её долетел скрип половиц под чужим целенаправленным шагом, и Аня с заунывным вздохом приготовилась к неминуемой встрече.
— Ну, что, Анютыч, всё у тебя тут в порядке? — преувеличено бодро начал директор. — Никто не обижает?
— Вы можете меня так не называть?
— Тебе ж раньше нравилось.
— Нет.
— Ну ладно, — усмехнулся мужчина. — Отдыхаешь тут?
— Пытаюсь, — буркнула Аня, бросив невольный взгляд на зашумевшую парочку.
В этот момент Тим с громким пафосом рассыпался в извинениях перед своей темноволосой спутницей. После какой-то из его шуток она насупилась точно обиженный на весь свет ребёнок, но довольно быстро оттаяла и вновь принялась бросаться кубиками льда из собственного бокала. Когда снаряды кончились, Тимур улучил момент и, с улыбкой склонившись к хохочущей девушке, чмокнул её в макушку.
— Как быстро меняются чужие желания, — задумчиво проговорил Максим Сергеевич. — А я ведь не раз повторял тебе, Анька: всем мужикам нужно женское тепло. И мы берём его от любой, кто готова отдаться. Вчера ты, сегодня она, завтра кто-то ещё.
— Вы уже познакомились? — отозвалась девушка, посмотрев на начальника своими карими, полными ледяного спокойствия глазами.
— А как же, — ухмыльнулся Максим. — Её зовут Кэролайн. Славная девочка, настоящая красавица.
— А Хэ Яна видели? — невпопад спросила она. — Такой подкачанный двухметровый азиат с внешностью голливудского актёра?
— Конечно, видел, — кивнул мужчина. И со свойственной себе привычкой озвучивать весьма важные, по его мнению, впечатления отвесил пару-тройку характеристик про настоящего мужика и отличного парня, хотя на памяти Анны с командиром наёмников Максим не общался ни разу за всё время их пребывания на острове.
— Мой тебе совет, Анька: пока Тимур развлекается с загорелой красоткой, возьми в оборот этого Яна, — он осёкся, заметив, как по лицу собеседницы словно бы проскользнула тень отвращения, но тут же пожурил: — Зря кривишься, очень зря! Выбросила бы ты свои принципы на помойку, секс он для удовольствия, да и чтобы приятно скоротать время перед тем же отплытием. Кстати, в котором оно часу, не подскажешь?
— У Тимура узнайте, — проворочала она и отвернулась в желании показать, что разговор окончен.
— Не хотел бы мешать их явно увлекательному флирту.
— Максим… — сделала над собой усилие Аня, — Сергеевич.
— Да-да?
— Вот вам совет лично от меня: не несите херни не разобравшись. Услышь Тимур, а уж тем более Ян, что вы тут наплели по поводу их сестры, вы бы в тот же миг костей не досчитались. С вашей то любовью всё охаять и свести к банальной ебле.
— Анна! Что за выражения!
Девушка с тихой усталостью выдохнула. Отличная тактика: на замечание начать стыдить в ответ. Манипуляция в исполнении её начальства выглядела как всегда изумительно по-хамски. Бороться с этим было бесполезно. Грубить — тоже, по опыту она знала, что в итоге останется с чувством вылитого на собственную голову ушата помоев из вины и нелепой какой-то уязвленной гордыни. Поэтому Анна как можно нейтральнее проговорила:
— Уходите. У меня нет никакого желания видеть вас. И я не нуждаюсь в наставлениях. Сама разберусь, как мне время проводить. И с кем.
Максим резко переменился в лице. Свёл черные, с проседью брови к переносице, жестким взглядом окинул сидящую в кресле девушку. И с угрозой в голосе процедил:
— Ты сама меня провоцируешь, хотя прекрасно знаешь, какой сволочью я могу стать. Лично для тебя. Хочешь этого?
Анну пробрало до мурашек. Как если бы её ранним утром вырвали из тёплой постели и выбросили голую на мороз, в обледенелую прорубь, на самое дно. В такие моменты воздуха в груди просто не хватало, и девушка не могла сделать даже вдоха без опасений, что её ребра вот-вот не разорвёт пополам.
Этот человек некогда говорил ей, насколько она драгоценна в его глазах. А после с той же лёгкостью спускал с небес на землю. Раз за разом сталкиваясь с подобным, Аня просто не знала, как себя вести. У кого просить совета? Куда бежать? А бежать ведь и нельзя было. Нечто страшное заставляло её оставаться во всей этой ситуации, замирать где-то глубоко внутри себя и не дышать.
— А вот и та самая Анна, — раздался мягкий, полный смешинок голос. — Мне столько всего про тебя рассказывали!
— Ничего криминального, — замах руками Тимур, появляясь в поле зрения. С громким скрежетом он подтащил один из стульев ближе, будто бы случайно оттесняя массивную фигуру Максима в сторону, и уселся между ним и Аней. Облокотившаяся о спинку её кресла Кэролайн тут же требовательно заявила:
— А мне?!
— В твоём возрасте малыши уже имеют вполне себе развитые хватательные рефлексы, — пошутил Тимур. — И ножками топают сами. Так что вперёд, тут мебели на всех хватит, выбирай — не хочу.
— Я принесу, — с готовностью отозвался Максим, встревая в чужой разговор на своём ломаном английском.
— Благодарю, но не стоит. — Кэр очаровательно улыбнулась. — Хочу иметь повод нажаловаться родителям на злого старшего братца.
— Мне трындец, — склонившись к Анне, доверительно сообщил Тим. Она как ни в чём не бывало тут же включилась в игру и заговорщицки прошептала:
— Я отвлеку, а ты беги.
— Только если мы побежим вместе.
— Вы на это посмотрите, — послышалось над их макушками, — что за шушуканье вообще такое, Сеймур?!
Максим Сергеевич, ничуть не смущенный тем фактом, что на него никто не обращает внимания, отошёл к перилам веранды. Недовольным взором окинул резвящихся на пляже подчиненных, а после вновь вернулся к смеющейся над чем-то троице и задумчиво повторил:
— Сеймур?
— Ну? — откликнулся Тимур.
— Я думал тебя по-другому зовут.
— Сеймур Теодор Монтенегро, — развёл руками парень в ответ, — приятно познакомиться.
— Ты разве не из России? — удивился мужчина.
— Лет в шестнадцать приехал к вам учиться. Ну и жил некоторое время после.
— Да? А говоришь без акцента.
— Я полиглот. Но, если честно, русский тогда знал плохо, — нехотя пояснил Тим. — Человек, которого я любил, на других языках принципиально не разговаривал, и мне пришлось выучить ваш.
— Человек, которого ты любил? — в легком недоумении переспросил Максим. — А-а-а, ты по другую сторону, я понял.
— Это по какую? — поинтересовалась Кэролайн.
— Гей? — уточнил мужчина с тем предельно вежливым выражением лица, которое больше походило на застывшую восковую маску, призванную скрыть настоящие эмоции от собеседников.
— Нет, — спокойно ответил Тим.
— Вы как-то по-другому себя называете? Ты извини, я не в теме.
Усмешка, скользнувшая по тонким губам Тимура, была пугающей. Таких эмоций на его лице Аня ещё не видела. Как у зверя, собравшегося сожрать добычу целиком, не жуя и не раздирая, просто уничтожить одним быстрым, чудовищным по своей мощности рывком.
— Настоящий русский мужчина, — похлопала в ладоши Кэролайн, нарушая краткое мгновение тишины и словно бы перетягивая внимание на себя. — Всегда мечтала с таким познакомиться, это же… как это у вас? Фольклор?
— Фольклор! Ну, конечно! — воскликнул Максим Сергеевич. — Если хотите узнать побольше, то я именно тот, кто вам нужен, Кэролайн!
— О, да я просто счастливица. Пойдёмте же! — Она, легким движением оттолкнувшись от спинки кресла, поманила Максима за собой: — Пойдёмте-пойдёмте, покажете мне вашу труппу.
— Вам нравится народное творчество?
— Кто знает, — пожала плечами девушка. — Но вы наверняка прекрасный рассказчик.
Анна проводила долгим взглядом их спускающиеся к пляжу фигуры: рядом с массивной, обтянутой тканью белой рубашки спиной мужчины Кэролайн казалась такой хрупкой. Но совсем не беззащитной. В её гибких движениях чувствовалась крадущаяся поступь хищной кошки. Пусть и невеликой по размерам, а всё же способной точно выверенным движением вскрыть сонную артерию на шее жертвы. И также стремительно исчезнуть в джунглях, не оставив после себя ни единого следа.
— Я всё время вас с животными сравниваю, — удивленная сама собой вслух выдала Аня, когда Тим спросил, о чём она задумалась.
— И на кого похожа Кэролайн?
— А тебе не интересно, на кого похож в моём представлении ты? — улыбнулась она.
— Таких зверей в природе нет, — ответил Тимур.
— Почему?
— Потому что я просто фантастическая тварь.
— Дурак, — рассмеялась Аня. — Мартышка ты, блин, Тимур, самая настоящая!
— Да? А Тоня говорила, что дракон.
— Тоня — это твоя бывшая сокурсница?
— Она самая.
— А дракон который европейский или больше китайский? — пробормотала Анна, в раздумье приложив пальцы к подбородку. — Наверное, китайский, с удлиненным телом и короткими лапами, весь в жемчужной чешуе такой, да?
— Угадала, — расплылся в ответной улыбке он. — Я уже говорил, что твоё воображение меня поражает?
— Раз сто. Одного только не пойму: чему ты за столько лет всё ещё удивляешься?
— Ты удивляешь. И к этому невозможно привыкнуть.
— Это звучит…
— Как комплимент?
«Или как нечто большее», — с сожалением подумалось Анне.
Тимур был самым искренним человеком из всех, кто попадался ей на недолгом жизненном пути. И очень откровенным в своих чувствах. Так, как он, никто никогда не говорил о любви. К близким ли, миру в целом или к кому-то в частности. И если только представить, лишь на секундочку, на толику мгновения позволить себе крамольную мысль о том, что их многолетняя связь вышла за рамки пусть и крепкой, но всё-таки дружбы… Тимур бы сказал ей первый. Не было бы непонятных метаний, недомолвок и тех самых знаменитых эмоциональных качелей, о которых гуру-отношений из социальных сетей трубят на каждом шагу. Тот человек, которого Аня знала, просто пришёл бы к ней и без страха быть отвергнутым выложил бы всё как есть.
— Извини, если смутил, — отозвался он, по-своему истолковав её расстроенное выражение лица.
— Всё в порядке, — отмахнулась Аня и в желании развеять атмосферу какой-то напряженной неловкости решила сменить тему: — Зачем ты моему начальнику про Россию сказал? Он же теперь всем растреплет, что у тебя ориентация какая-то не такая.
— Всем? — не понял Тим. — Это кому?
— Ну, всей труппе.
— Ты о людях, которых я в своей жизни и вижу-то, скорее всего, в последний раз? — смешливо проговорил Тимур. — Не парься, мне ведь плевать на чужое мнение, помнишь?
— Точно.
— Даже если бы я перегрелся на солнышке до такой степени, что в голову вдруг закралась гениальная идея пояснить свою позицию твоему начальству, то у него бы шаблон порвало.
— До него бы просто не дошло, — вздохнула Аня. — Ты же видишь, он непробиваемый.
— Ну… — Парень задумчиво потёр переносицу под дужкой очков. — Тут ведь главное узнать, где броня даёт трещину.
— И ты знаешь?
— Теперь — да.
***
Чуть дальше, за поляной с бабочками, вверх по руслу ручья поднималась узкая полоска прогалины. На ней, из-за преобладавшей в этой части острова скалистой породы, практически ничего не росло. Только одинокое старое дерево, с твёрдым стволом и тонкими серебристо-зелеными листочками, возвышалось по самому центру. Самое то, чтобы привязать крупного зверя, да оставить его яриться и буянить без опасений кому-нибудь навредить. От лап медведицы пострадал разве что ближайший чахлый кустик, который она в приступе недовольства искромсала до основания.
— Будет тебе, — отозвался Ян на очередной возмущенный рык. Свободолюбивая натура Настеньки бунтовала против цепи на ошейнике, но строить гуляющую саму по себе кошку теперь разрешалось только хамоватой пятнистой циветте, которая, кстати говоря, была тут как тут.
— Значит, пока Сеймур в лучших друзей играется, ты здесь домашних любимцев выгуливаешь? — вдруг послышалось позади.
— Всё лучше, чем няньчиться с пьяными русскими, — спокойно ответил Ян.
— Они забавные.
Кэролайн возникла рядом почти бесшумно, словно бы джунгли соткали её тонкую фигуру из собственных полутеней, неявных очертаний и переливчатых звуков. Ян протянул к худым плечам руку, обхватил их и крепко прижал девушку к себе. Для краткого поцелуя в висок пришлось по обыкновению наклониться, потому как сестра была гораздо ниже его, хотя ему и хотелось шутить, что с последней их встречи она изрядно подросла. На самом деле ни на дюйм, но Кэр терпеть не могла, когда братья подзуживали на тему её «мелкости», от чего те, конечно же, принимались подначивать ещё больше.
— А тангалунга тут зачем? — пробубнела она, щекой прижимаясь к плечу Яна. — На кормёжку?
— О да, и ещё неизвестно, кто кого быстрее сожрёт.
Настенька, явно нагулявшись по кругу небольшой полянки, теперь принялась раздирать зубами кусок говяжьей вырезки. Порыкивала, помогала себе мощной когтистой лапой, второй же отгоняла хотевшую цапнуть её за ухо циветту. Зверёк нападал исподтишка, в самые неожиданные моменты и с разных сторон. Видно, собирался улучить момент, когда медведица отвлечётся, и утащить кусок мяса с собой.
— Бесстрашный какой, — хмыкнула на это зрелище Кэролайн. Тут же скосила на Хэ Яна хитрющий взгляд и осторожно поинтересовалась: — Как поживает мой второй старший братец?
— Что нужно, бутербродик? — усмехнулся он.
— Да чтоб вас! — воскликнула Кэр. — И почему сразу «нужно»? Хотела, может, узнать, как у тебя дела? Как жизнь вообще?
— Я когда это хочу узнать — звоню. И знаешь, что обычно происходит?
— Ой, не начинай.
— А ничего. — Он ткнул её, вмиг сморщившуюся, в маленький аккуратный нос и шутливо попенял: — Потому что кто-то трубки не берёт.
— Фу таким быть! — заявила Кэр, словно бы отмахнувшись и от едва различимого в чужих словах упрёка, и от чужой руки.
— Уж какой есть, — усмехнулся Ян. — Так чего хотела?
— Посплетничать.
— Нет.
— Ну в смысле?!
— У меня по контракту — неразглашение.
— Он же твой брат!
— И работодатель, — пожал плечами парень в том кратком жесте, примерно обозначавшем «что тут поделать, только смириться».
— Ну не будешь же ты утверждать, что всё вот это вот, — начала Кэр, указывая рукой куда-то позади себя, — Сеймур устроил по чистой случайности, только чтобы друга… — тут девушка в мимолетной паузе пальцами сделала кавычки, — пригласить к себе погостить.
— Утверждать — не буду.
— Вообще ненормальное для него поведение.
— Да? Это учитывая, кого он отцом называет? — иронично хмыкнул Ян, задней мыслью понимая, что сестре всё-таки удалось вовлечь его в крайне любопытную для неё самой тему. — Вполне себе нормальная ситуация. Более привычная, я б сказал, чем столько лет затишья.
Оба понимающе переглянулись. Сеймур, неугомонный, своенравный и весьма эксцентричный, всегда был в их семье тем самым проблемным ребенком. Никогда никого не слушал и поступал ровно так, как гласили его внутренние ориентиры. А ориентиры у наследника огромного криминального картеля были под стать, и вселенной во многом повезло, что кое в чём они всё-таки совпадали с общепринятыми.
Извечное его желание объять этот мир целиком, забраться в самые дальние уголки, всё разнюхать и осмотреть — оно то и приводило к тем диким ситуациям в их далеком детстве, когда Сеймура можно было отыскать в подземных пещерах, на верхушке нефтевышки или в пасти одной из тех здоровенных акул-долгожительниц, что населяли глубоководные заливы на западной оконечности архипелага. А какие маршруты он выстраивал, чтобы в подобные места попасть! Это заслуживало отдельной книги с историями, как не стоит поступать десятилетним мальчишкам, если мозг генерирует идеи одну гениальнее другой, но все они, при том, не подкрепляются инстинктом самосохранения. Удивительное дело, но как бы не заканчивались эти приключения, а сам Сеймур, да и постоянно таскавшийся за ним маленький Ян, ни разу не пострадали. Острова берегли своих детей, в отличие от внешнего мира, оказавшегося столь враждебным.
В шестнадцать Сеймур вдруг принял решение покинуть родной дом и отправился учиться в Россию. Быть может, ему сделалось тесно на огромном архипелаге, где он знал каждую пядь земли. Или на него стал давить груз ответственности, ведь со временем фраза «Это всё будет принадлежать тебе» начала обрастать новыми кровавыми подробностями, тяжестью принятых решений и властью над человеческими жизнями. Какие бы жесткие черты не проявлялись в характере Сеймура, а тяги к беспричинному насилию в нём не было никогда. И Кэр, и Ян это знали. Но даже они так и не смогли понять, почему брат резко оборвал все связи. И исчез на долгих шесть лет.
А когда вернулся за спиной его было развеянное по ветру сердце и пережитая наркозависимость, о которой семье сообщилось так, вскользь, и уже постфактум, на выходе из клиники, куда он сам себя в своё время и упёк. После этого Сеймур переселился на собственный остров, огородившись от внешнего мира и изредка навещая родные места. Что произошло с его взрывной, не терпящей несправедливостей этой жизни натурой, тоже оставалось загадкой. За несколько прошедших лет он вёл себя тише воды и ниже травы, поэтому нынешние события вызывали у Кэролайн вполне себе закономерные вопросы. Один из которых, больше всего её интересовавший, она решила задать Яну напрямую:
— Он почему ещё не признался?
— В чём?
— Ян, кончай придуриваться. Я тут меньше суток, а у меня уже уши отваливаются от того, какая его Анна замечательная.
— И ты думаешь, раз он сам не выбирается со своего острова, то решил затащить сюда понравившуюся девушку и признаться?
— А на что это похоже?
— Звучит, как дерьмовый сюжет дерьмового мексиканского сериала, — скривился Ян. — Согласен, Сеймур зачастую принимает совершенно дикие решения и ведёт себя, как сумасшедшая макака. Но у всех этих действий есть вполне себе обоснованная подоплёка. Всегда. И я очень сомневаюсь, что всё происходящее затевалось ради признания. По-моему, он вообще не собирается говорить ей о своих чувствах.
— Почему? — удивилась Кэр. — Боится, что отошьют?
— Сеймур? Боится? — усмехнулся её брат в ответ. — Ты же его знаешь, этот засранец может подкатить и к куску полена, да так, что оно потом само на своей коре сердечки примется рисовать.
— Сердечки?
— Ты поняла меня.
— Да, но я всё ещё не понимаю, что он затеял.
— Напомнить тебе негласное правило семьи?
— Да-да-да, — нетерпеливо проговорила девушка, — мы не лезем в личную жизнь друг друга, пока кто-то из нас сам не попросит помощи.
— Умница. — Ян опустил свою ладонь на макушку Кэролайн и, осторожно притянув к себе поближе, коснулся губами её волос.
В смешливом недовольстве Кэр снова наморщила нос, но вслух ничего не сказала. Как бы ей не хотелось доказать своим братьям, что перед ними уже далеко не та пятилетняя малышка, которую можно было постоянно таскать на спине и тискать за пухлые щечки, а расставаться с ощущением всеобщей любви она всё-таки не спешила. Кэролайн старалась не переходить грань вседозволенности, остальная же часть семьи молчаливо оставляла за ней право распоряжаться своей жизнью, как вздумается. Хотя она и подозревала, что после случившейся у Сеймура зависимости в некоторые дерьмовые ситуации ей попасть просто не позволят. Вытащат за шкирку и надают по заднице. По воображаемой, конечно, поскольку ещё одним семейным правилом запрещалось разрешать конфликты между друг другом хоть каким-нибудь из видов насилия.
— Анна вроде ничего такая, — проговорила Кэр, отрываясь от чужого плеча и торопливо направляясь в сторону медведицы.
— О, — кратко протянул Ян, — ваше высочество одобрило?
— Будто Сеймуру есть дело хоть до чьего-то одобрения. — Она резко склонилась к рычащей Настеньке и выставила руку вперёд, с точной уверенностью, что распахнутая, готовая вцепиться в пятнистое тельце пасть, не сомкнётся на её запястье. Медведица, лапой придавившая циветту к земле, в изумлении уставилась на возникшую перед ней фигуру. Тяжелая челюсть застыла буквально в нескольких дюймах от загорелой кожи, на которую тут же упала вязкая капля слюны.
— Фу, Настя! — шикнула Кэр, не торопясь убирать руку. Зверёк всё ещё бился в железной хватке медведя в попытках вырваться на свободу, но отпускать его никто пока не собирался.
— Настя, — с угрозой выговорил оказавшийся рядом Ян. — Кто там.
В ответ та недовольно рыкнула и увела пасть в сторону, так и не коснувшись руки Кэролайн. Девушка слегка постучала ладонью по её покрытой жесткой шерстью лапе и проговорила:
— Давай-давай, родная, и тангалунгу тоже.
Полупридушенный кошак как-то подозрительно затих, словно бы прикинувшись мертвым, но было понятно, что стоит только медведице ослабить хватку, как он тут же что есть сил пустится наутёк.
— Знаешь, — задумчиво проговорила Кэр, обращаясь к Яну и всё продолжая поглаживать напряженно сведенную лапищу, — даже если бы Анна была распоследней гадиной и никого в семье не устраивала, он бы все равно не перестал так на неё смотреть.
— Ревнуешь, принцесса?
— Но Сеймур правда как завороженный, — вздохнула она. — Ещё начальник этот. Максим, кажется, да? Я в какой-то момент перепугалась, что ему просто напросто башку оторвут. Столько ярости в глазах брата в жизни не видела. Что между ними произошло вообще?
— Я думаю Анну планомерно доводят, она жалуется Сеймуру, чтобы просто отвести душу, а у того руки связаны. — Ян хмыкнул, наблюдая за тем, как выскользнувшая циветта побежала в сторону джунглей, но задержавшись на мгновение у корней старого дерева, задрала хвост и пустила на ведущую к ошейнику цепь вонючую струю.
— О, боги, — рассмеялась Кэр, — давай домой его заберём? Дядюшка придёт в полнейший восторг.
— Рисковое предложение, — хмуро сказал Ян. — Он такие подарки на коврики для душа пускает.
— Ну, если подарок будет от меня…
— Не стоит. Да и Сеймур не согласится.
— Почему, кстати, Анна не попросит его помочь? Ну, с начальником.
— Потому что такая же мисс «Я сама со всем справлюсь», как и он.
— О, тогда понятно, — улыбнулась Кэролайн. Хотела было стереть краем футболки слюни медведицы со своей руки, но Настя высунула длинный язык и принялась слизывать их сама. Оставляя после себя ещё больше.
— Какие нежности, — отозвался на это зрелище Ян, тут же возвращаясь к теме их беседы: — Тебе тоже пришло на ум сравнение про влюбленных баранов?
— Ага, — кивнула она. — Но есть у меня помимо прочего одна идейка.
— Кэр, мы не лезем…
— Я просто попробую минимизировать риски.
— Ладно, — сдался Ян, мысленно убеждая себя в том, что не обязательно эта её очередная затея (которую сестра совершенно точно воплотит в жизнь с ним или без него) обернётся чем-то ужасным. А если и обернётся, то лучше знать всю подоплеку заранее, чем встречать возможные неприятности в безызвестности.
— Так что, — произнесла Кэр, возвращая его из мыслей, — могу на тебя положиться?
Ответом ей послужил молчаливый кивок головой.