Ещё утром Аниным коллегам было объявлено о скором отплытии домой, от чего те пришли в неописуемый, даже какой-то взбудораженный восторг. Стали вести себя гораздо свободнее, тем более что представилась возможность позагорать на настоящем тропическом пляже и окунуться в кристально-чистые воды Тихого океана. Кажется, уже никого из них особо не беспокоило, что невдалеке прогуливаются громилы с автоматами, а саму труппу не столь давно держали взаперти.
За подобной сменой настроений Анна наблюдала с изрядной долей скепсиса, рассуждая в своих мыслях о том, что эти же самые люди создали из ситуации катастрофу, почти конец света, вина за который целиком и полностью была возложена на её плечи. А теперь ничего, вы на них поглядите, свыклись, смирились, рассекают на волнах со счастливыми улыбками и брызгают в друг дружку водой как ни в чём не бывало. Но девушка была уверена процентов на тысячу, что по возвращению в Россию ничего хорошего от них она не услышит. Если, конечно, Тимур действительно каким-то немыслимым образом не заставит труппу обо всём забыть.
У Ани были догадки на этот счёт. Ещё в те далёкие времена, когда Тим переживал наркотическую зависимость, между ними произошёл довольно странный разговор про вещи, которые обычным людям неподвластны, но которые лично ему достались с рождения, едва ли не как способность видеть или дышать. С учётом того, что все его истории про себя по итогу оказались правдой, Аня поверила и в это.
Сложно было не поверить, когда твоего друга слушаются все островные твари: от маленькой циветты до здоровенной медведицы; также ходят по струнке обвешанные гирляндами пулеметных лент наёмники; а ещё выполняет все его указания такой отдельный вид искусства, как Ван Хэ Ян. И, более того, прогибается сам Максим Сергеевич. Последнему, конечно, ничего другого и не оставалось, как подстраиваться под бывшую «себе на уме» натуру Тимура, что не могло не вызывать в Анином сердце немного злорадное чувство справедливости.
Но не только хозяину тропического острова удалось заставить плясать под свою дудку этого дурного на всю голову начальника. Как оказалось, дар царского волеизъявления — это семейная черта, и Кэролайн ею пользовалась на полную. Так по её высказанной в приказном тоне просьбе, Максим сначала заставил труппу водить хороводы у разведенного посреди пляжа костра, а после, когда все они изрядно накидались ромовыми коктейлями, хором пропевать куплеты русско-народных песен. Где-то композиции на десятой Кэр загадочно исчезла, а артисты продолжили себе развлекаться и дальше. Но недолго.
Спустя полчаса на пляже случилось очередное происшествие, которое позабавило Анну даже больше, чем весь приевшийся колоритный фольклор.
Это было фееричнейшее зрелище. Она так и сказала Тимуру: «Феерия и дерьмо, что может быть лучше?» Ещё присовокупила к своей фразе парочку комментариев по поводу их семейной тяги устраивать полнейший кавардак. Стоило только уточнить, всем ли гостям положен такой «all inclusive» или она одна удостоена чести быть почётным зрителем?
— Зрителем? — задумчиво переспросил Тим. — Ну нет, ты тут уже как полноправный участник.
— Надеюсь, со стороны организаторов? — тихо рассмеялась она в ответ.
— Конечно.
Их беседу прервал очередной истошный вопль. Кто-то из её коллег судорожно хватал вещи и пытался уплыть в сторону Таиланда (хотя по прикидкам Ани по ту линию горизонта находилась Индонезия), другие же выхватывали из костра поленья, в надежде защититься от порыкивающей где-то в ближайших кустах медведицы.
— Сохраняйте спокойствие! — орал Максим Сергеевич, размахивая руками и призывая людей к порядку.
Ему стоило отдать должное. Оставив за спиной взволнованную труппу, он первый выступил вперёд, порываясь выяснить у выскочившего из зарослей Эдика, что же случилось.
Минутой ранее администратор на полном ходу, без штанов и в наполовину натянутых трусах, с громкими воплями пронесся мимо костра. На закономерный вопрос от Максима, какого черта Эдика понесло туда, тот ответил на простейшем быдло-русском настолько прямо и просто, насколько мог агонизировать его перепуганный мозг. Нечто в духе: «А чё я… а меня, а она… приспичило меня, чё, терпеть?! А там медведь!»
— Опа, рифма, — хихикнула себе в ладонь Аня, наблюдавшая за всем происходящим с веранды.
Тимура же в этот момент занимала куда более практичная мысль: как Настя смогла вырваться на свободу и оказаться именно здесь, поближе к шумным людям, хотя в характере её всегда была тяга к одинокому блужданию по джунглям.
Вообще, всю театральную труппу настоятельно просили не загаживать продуктами своей жизнедеятельности девственную островную природу, а также не менее чистый океан; и Эдичка, по идее, не должен был лезть в кусты, но это уже мало кого волновало. Артисты переполошились не на шутку, и даже полные какого-то безразличного спокойствия охранники с автоматами не вызывали ни у кого из них доверия. Тимур, впрочем, тоже не торопился окликать резвящуюся в пляжных зарослях Настю, да и своим наёмникам приказов никаких не отдавал. Не то чтобы ему было интересно знать, как ведёт себя перепуганная толпа в экстремальной ситуации. Нет. Таких зрелищ в его жизни хватало. Просто у всего происходящего оказался неожиданный эффект: хмурящаяся весь вечер Аня, удостоившая своего спутника едва ли парой-другой улыбок, наконец развеселилась, наблюдая за тем, как коллеги её беснуются в попытках совладать с ситуацией.
Максим Сергеевич тем временем из стадии призыва к порядку перешёл в контрнаступление. Он принялся искать среди мужского состава труппы добровольцев, готовых с поленьями и, видимо, трусами от купальных костюмов кинуться на огроменного дикого медведя. Люди, естественно, возмущенно отнекивались, прикрывались наличием детей и больной старушки-матери, оставшейся в России, а заодно посылали начальника в далёкие дали. Девчонки же собрались кружком, что-то быстренько обсудили и решились на ответные меры.
— Мы сыграем роль приманки, — смело заявила Марго, перевязывая своё ярко-желтое парео с бёдер на грудь, чтобы удобнее было бежать.
— Маргарита, даже не смей! — грозно отозвался Максим.
— Я отвлеку, а вы нападете!
— Нет! Мы не можем так рисковать!
— Пока вы здесь будете препираться, Максим Сергеевич, медведь атакует первым! — возразила Марго.
Ветви у границы пляжа затрещали под поступью тяжелых лап. Своим грузным телом Настя прокладывала дорогу на звук шумных возгласов и, вторя им громогласным рыком, явно намеревалась хорошенько повеселиться.
Максим резко встал на пути у сделавшей было шаг Марго, тогда как остальная часть труппы сгрудились за высоко вздымающимся пламенем костра. Отступать было некуда. Позади — океан, спереди — высунувшая скалящуюся морду Настенька.
— А не пора ли всем баиньки? — вдруг громко поинтересовалась Анна.
— Моя госпожа уверена? — удивленно приподняв брови, спросил Тимур. — Быть может, она пожелает досмотреть картину хотя бы до сцен баталии?
— Уволь меня от сего зрелища, — величественно отмахнулась девушка.
— Как пожелаете. — Перехватив её тонкую кисть, он в поклоне оставил на ней лёгкий поцелуй. И тут же, пряча довольную улыбку в уголках губ, приказал Насте вести себя тихо.
Медведица с ворчливым порыкиванием, попутно сминая седыми боками остатки кустов, развернулась и потопала куда-то в сторону темных джунглей. Театральную труппу, слегка очумевшую и пока ещё не сообразившую, когда уже можно начать возмущаться столь ужасным сервисом, в полном составе настойчиво выпроводили с пляжа. На нём, утихшем от феерий, криков и излишней театральщины, стало как-то неожиданно пусто. И от того спокойно.
— Ну и зачем? — спросила Аня у вставшего рядом Тимура.
Он ткнул пальцем куда-то в дальний конец пляжа, где виднелись чинно прогуливающиеся фигуры: высоченная Хэ Яна и совсем низенькая Кэролайн.
— Вот заразы, — удивленно рассмеялась она в ответ.
— Ещё какие, — хмыкнул Тим, кивком указывая в сторону всё ещё жарко пылавшего костра: — Составишь мне компанию?
***
Песок под бёдрами был очень теплый, шероховатый и вязкий, а ладони, вытянутые к огню — горячими.
Когда Тимур ушёл с обещанием раздобыть чего-нибудь перекусить, Анна осталась в полном одиночестве. Наедине с первозданно-тихой необъятностью мира, которую едва уловимо нарушали потрескивающие в костре поленья и накатывающий мерными волнами прибой. Океан был почти бесшумен и полностью обесцвечен. Идеальный черный вплоть до самого горизонта. Где он тот горизонт? Ни луны, ни звёзд на небе, только пламя, согревающее лицо.
В какой-то момент Аня вдруг почувствовала себя дома. Там, на далекой, ничуть не похожей родине, где вместо бескрайней водной глади широкая река, а над макушкой — бурые ветви вековых елей. Островная природа совсем не походила на ту, знакомую с детства, но и эта земля словно бы пыталась нашептать: «Я принимаю тебя».
— Что-то не так? — окликнул её Тимур. Вернувшись с руками, полными очень сладкой, но абсолютно вредной еды, он увидел сидящую с зажмуренными глазами Аню, отчего-то обеспокоенно нахмурившуюся, едва ли не расстроенную.
— Разговариваю с духами, — с кривоватой улыбкой выдала она. — О, зефирок принёс?
— Что нашлось. — Прямо на песок Тимур вывалил разноцветные, шуршащие упаковкой мешочки. — Так что там с духами?
— Я в них не верю.
— А они в тебя, по ходу, очень даже.
— В том то и проблема, — с тихим выдохом проговорила девушка. — Как бы я не бежала от прошлого, а оно, кажется, может настигнуть меня даже на другом конце света.
— Ну, я ему такое провернуть вряд ли позволю, — ответил Тим, резко разрывая край пакета и ловко подхватывая тут же выпавшие из него мягкие цилиндрики. Несколько из них он закинул себе в рот, а остальные протянул Ане, вместе с тонким, очищенным от листьев прутиком.
— Прямо-таки не позволишь? — она с недоверчивым прищуром взглянула на своего собеседника.
— Это в моих силах, — туманно отозвался Тим.
— Ла-а-адно, — протянула Анна, одновременно с тем пытаясь насадить парочку маршмэллоу на конец прута. — Могу я задать вопрос?
— Не касательно дел семьи?
— Нет.
— Вперёд.
— Личный остров у тебя откуда?
— О, это удивительная и очень поучительная история, — патетично отозвался Тим.
— Я вся внимание.
— Давным-давно четыре народа жили в мире, но все изменилось, когда народ огня развязал войну…
— Тимур, блин! — смешливо попеняла ему Анна. — Я же серьезно.
— А если серьезно, то это касается дел семьи. — Он с улыбкой вслушался в её почти обиженное: «Куда ни плюнь, одни тайны», а после проговорил: — Мой отец угрохал хозяина этого острова лет пятнадцать назад, и тут всё медленно приходило в запустение, пока я не решил, что с меня жизни в больших городах достаточно, и не перебрался сюда.
— Я думала, ты где-то в Австралии живёшь.
— Ошиблась на несколько сот фарватеров.
— Доколе, я спрашиваю? — воскликнула девушка, поднимая к темнеющим небесам руки. В одной из них всё ещё был зажат прутик с пылающей на его конце зефиркой, и наигранного пафоса в действиях Ани резко поубавилось, когда она принялась интенсивно трясти рукой, чтобы потушить огонь. — Доколе… ах ты ж собака, сгорела… так о чём это я?
— Я подколол тебя.
— Точно. Так вот, я спрашиваю: доколе ты, негодяй этакий, будешь меня подкалывать?
— Но что я могу поделать? Твоя возмущенная моська то ещё зрелище!
— Ах так!
— Ты правда очень милая, когда ворчишь, — проговорил он, скрывая во взгляде мягкость, и тут же, словно бы прячась за пришедшим в голову сравнением, заявил: — Даже милее Яна! А я жуть как люблю над ним подшучивать.
— Я польщ… Погоди, ты серьезно считаешь его угрозы милым ворчанием?
— Какие ещё угрозы?
— Ну, вот это вот… — Аня состроила максимально серьезное выражение лица, пытаясь скопировать извечно каменные черты Хэ Яна: — Сеймур, ещё хоть слово, и я намотаю твои внутренности на лопасти вентилятора.
— О да, очень похоже, — рассмеялся Тим. — Только не называй меня Сеймур.
— Почему? — удивилась она. — Это ведь твоё родное имя.
— Потому что для тебя я лет десять как Тимур, и мне непривычно слышать, как ты зовёшь меня по-другому.
— Ну, если для тебя это так важно…
— Важно, — кивнул он. — Что до Яна, так если бы хотел что-то мне намотать, то уже бы намотал. А в остальном у нас с ним так — переругивания обычные.
— Но он с такой агрессией всё это выговаривает!
— Выпендривается, — отмахнулся Тим. — Он если серьезно настроен прибить, обычно не угрожает, а сразу действует.
— Успокоил, — пробурчала девушка в ответ.
— Не пугайся, тебя это ни в коем случае не коснется.
Анна в недоверчивом жесте покачала головой из стороны в сторону, а после аккуратно провернула очередную маршмэллоу над языками пламени. Белый бок подрумянился, постепенно покрываясь тёмной карамельной корочкой. В этот раз веточку она убрала как раз вовремя, чтобы всё застыло снаружи и растеклось сладкой патокой внутри. Дуя на зажатую меж указательным и большим пальцами зефирку, Аня серьезно произнесла:
— Ты знаешь моё отношение к людям, которые сильнее меня физически. Особенно к мужчинам. И я не настолько хорошо знакома с твоим братом, чтобы просто взять и перестать беспокоиться. А если его разозлит какая-то моя реакция? А если я ляпну что-нибудь не то?
— Он просто попросит больше такое не ляпать, — спокойно ответил Тимур. — Ян, конечно, гора мышц, но не тупой. И вообще довольно добрый, ну, глубоко внутри… — усмехнулся парень. — По крайней мере, нас с ним не воспитывали решать недопонимания и обиды сразу пуская в ход силу. Только если того действительно требует ситуация.
— Это, к примеру, какая?
— Когда до собеседника иначе не доходит и он нарывается сам, — принялся перечислять Тим, видя, насколько ей сейчас важно получить наиболее чёткий ответ. — Когда угрожают жизни и здоровью кого-то из близких. Или когда выходов больше не осталось. Мир, конечно, может и стремится быть менее воинственным, но насилие от нас никуда никогда не денется. Всегда будет тот, кто спросит: если у меня кулаки, то почему я не могу взять то, чего у других в достатке? В таком случае разговорами и буддийским смирением делу не поможешь. Как по мне (а я вообще ни хрена не буддист) золотая середина не в проплывшем трупе твоего врага, а в балансе между умением уступать и умением постоять за себя.
— Знаешь, — проговорила Аня, спустя несколько мгновений молчаливой задумчивости, всё пытаясь уложить в голове услышанное и прожевать тающий во рту зефир, — твоим близким очень повезло с тобой, Тим.
— Ты тоже довольно близкий для меня человек.
— Это ведь не так, как семья.
— Я не разделяю.
Слова его, серьезные и отчего-то показавшиеся такими откровенными, Анну смутили. Она отвернулась в попытках скрыть выражение лица и на закономерно прозвучавшее: «Я задел тебя чем-то?» решила не отвечать. Не услышала, и всё тут. Потому что если бы услышала, то пришлось бы признаться себе, что сердце её неуёмно бьющееся действительно задето. Довольно сильно, если не сказать глубоко.
На пакетики сладкого, которые валялись на песке между ними, вдруг опустилась чья-то загорелая рука. Деловито прошуршав, пальцы выхватили из кучки небольшую упаковку с мармеладками в форме разноцветных крокодильчиков, а затем растворилась в сумеречных тенях пляжа также неожиданно, как и возникли. Конечно, благодаря отсветам пламени Анна успела рассмотреть и чужую смешливую улыбку, и невысокую фигурку, которая спустя мгновение показалась уже по другую сторону костра.
Усевшись на стоящий там низкий шезлонг, Кэролайн как бы невзначай поинтересовалась:
— Это весь наш сегодняшний улов?
— А что тебе не нравится? — усмехнулся Ян, появляясь столь же неожиданно и опускаясь рядом с сестрой.
— Барную карту не предоставили, — хмыкнула она в ответ.
— Все вопросы к Сеймуру.
— Эй, вы двое, — буркнул Тим. — Это что вообще за цирк был?
— Какой такой цирк? — состроила удивление Кэролайн.
— С медведями и артистами!
— Звучит, как мой обычный рабочий день, — меланхолично, почти наплевательски пожал плечами Ян. Из предложенного ему пакетика он выудил довольно-таки упитанного уродца, больше походившего на разбухшую желтую пиявку, чем на крокодила, но при всей своей любви к изысканной кухне привередничать не стал. Закинул в рот мармеладку да начал пережевывать с таким занятым видом, что Тимур махнул рукой и на него, и на принявшуюся болтать с Анной младшую сестру. Молча поднялся, отряхнул шорты от налипшего песка, а после неторопливо направился куда — то в сторону веранды.
— Он за ромом, — пояснила Кэролайн, видя как собеседница её, на миг умолкнув, проводила спину Тимура обеспокоенным взглядом.
— Это у вас семейный напиток? — неловко пошутила Аня в ответ.
— Угу. — Кэр аккуратно откусила головы у горстки желейных рептилий, зажатых словно маленький букетик в кончиках её пальцев. — Мы же все здесь наследственные пираты.
— Надо же, а в каком поколении?
— В наглухо отбитом, — со смешком отозвался Ян.
— И это даже не шутка, — вздохнула его сестра.
Откуда-то сбоку она словно бы по мановению волшебной палочки вытащила портативную колонку, по форме напоминавшую ярко-желтый, вытянутый в длину бочонок. Чуть наклонилась и воткнула её в песок прямо рядом со своими босыми ступнями, ещё слегка прикопала у основания, чтобы колонка держалась надёжнее. На замечание вернувшегося Тимура о том, что динамики после такого просто выйдут из строя, Кэролайн лишь помахала рукой где-то на уровне своего носа в том забавном жесте, примерно обозначавшем: «Ой, не занудствуй».
— Да-да, я тоже тебя люблю, — ответил Тим, как раз склоняясь к ним с Яном, чтобы протянуть круглобокие стеклянные стаканы. В руках его таких было несколько, и каким-то чудом парню удавалось держать заполненные ромом ёмкости так, что ничего не переливалось через край.
— Вот это ловкость, — удивилась Аня, когда Тимур вновь сел рядом с ней. Последний из стаканов перекочевал в её согретые теплом костра ладони, и она с благодарной улыбкой приняла его.
На вкус ром оказался дубленым, иначе не скажешь. Словно карамель вымочили в чём-то терпком, отдающим древесной смолой и тонкими, едва острыми специями. Анна не была уверена, понравилось ли ей такое сочетание, но ничего похожего она точно никогда в жизни не пробовала.
— Как тебе? — спросил Тимур, тоже сделав глоток.
— Ну, не настойка на травах, конечно, но за неимением лучшего… — с шутливой надменностью протянула Анна.
— Что ж, — нахмурившись, проговорил он, — следующий раз исправлюсь.
«Снова это чувство», — мельком подумалось ей. Когда поймала его скользнувший взгляд своим, не менее любопытным, в бесцветных глазах отражался смех. Вместе с обещанием действительно раздобыть что-то очень крепкое и предельно настоянное на самых отборных травах.
— Тёмные небеса, Сеймур, что за хрень ты слушаешь? — вдруг воскликнула Кэролайн. В руках её оказался сотовый Хэ Яна, которому пришлось отдать его со смиренной покорностью родителя перед канючившим ребёнком. Но пролистнув забитый русской попсой список сверху донизу, этот ребёнок так ничего и не понял, а потому вновь возмутился: — Это чья вообще подписка?
— Моя, — улыбнулся Тим. — А плейлист Анин.
— Анна, что за хрень ты слушаешь?
— Уж простите, — ответила девушка, ничуть не обидевшись.
Кэролайн нашла, наконец, нужную песню и включила её, выводя через беспроводное соединение на воткнутую в песок колонку. Громкость на той, вдруг пустившей легкую рябь вибраций, пришлось уменьшить, хотя мелодия все равно оказалась приятной на слух. Что-то о прогулках под звездами, луне и ночи, полной чувственных ласк. Слова баюкали под такт волнами забиравшегося на берег океана, и Анна окунулась в них настолько, что без раздумий протянула руку сидящему рядом Тимуру:
— Потанцуешь со мной?
— Ты меня… приглашаешь? — в легком удивление отозвался он.
— А на что это похоже?
— Да я…
— Ну же, — улыбнулась Аня, — я ведь знаю, что ты любишь танцевать.
Тим смутился лишь на краткое мгновение, но сразу же взял себя в метафорические руки, а вполне осязаемую ладонь вложил в её собственную. И с ответной улыбкой поговорил:
— Я веду.
— Это мы ещё посмотрим.
Поначалу они двигались неторопливо. И хотя песня больше походила на ту медленную композицию, под которую танцуют парочки на школьных выпускных, как покачиваться в такт то затихающему, то на припеве ускоряющемуся темпу было не особо понятно. Поэтому Аня с Тимуром, посовещавшись насмешливыми улыбками, принялись кружить друг дружку по пляжу то имитируя танго, то венский вальс поочередно. На втором куплете кому-то из них пришло в голову выдать несколько «па» из той серии, когда прихлопывают в ладоши или отбивают гопак. Другой тут же попытался повторить их, а после придумать свои, ещё более дурацкие. Вся затея с обычным танцем для двоих превратилась в подобие какого-то соревнования, под конец которого Тимур заявил, что стал слишком стар для подобных забав, и просто-напросто свалился на песок.
— Конечно, не совсем так, как я планировала, — проговорила Кэролайн, с удивлением наблюдая, как Анна пытается за руку оттащить её старшего брата поближе к костру. А тот, не желая подниматься и всеми силами упираясь, с громкими стонами просит бросить его здесь и спасаться самой. — Но им, кажется, весело.
— А ты чего ждала? Романтики? — со смешком уточнил Хэ Ян.
— А чего ждут от медленного танца?
— Откуда мне знать?
— Неужели никого не приглашал?
— Я и пляски — то ещё зрелище. И как ты себе это представляешь?
— Действительно, — хмыкнула Кэр. — Ты просто ещё не встретил того самого человека, с которым захотелось бы потанцевать.
— Очень сомневаюсь, бутербродик.
— Да сколько ж раз вам повторять…
— А почему бутербродик? — полюбопытствовала Аня, вернувшись к костру в одиночку.
— Да потому что я не ела ничего, кроме сэндвичей с арахисовой пастой и солеными пикули! — раздосадовано всплеснула руками Кэр.
— Это были корнишоны, — поправил Ян.
— Какая разница?
— Маринованные томаты ты, допустим, есть отказывалась.
— Кто вообще добавляет томаты в бутерброды?
— А кто нам с тобой всё детство срезал хлебные корочки?
Оба они как по команде взглянули на старшего брата, так и оставшегося валяться на остывающем песке в десятке шагов от костра. Ноги свои он раскинул в разные стороны на манер морской звезды, а руки сложи под голову, из чего можно было сделать вывод, что подниматься в ближайшее время парень действительно не собирался.
Здесь, подальше от слепящего глаза пламени, темно-лиловый вечер плавно перетекал в светлеющую ночь. Над широколистными макушками пальм небо рассыпалось звёздами, как всегда запоздало, будто нехотя, в том тоскливом ожидании одиночества, когда весь земной мир наконец уснёт и погасит свои электрические огни.
— Небо такое огромное, но совсем другое, — донеслась восхищенная фраза, и весь обзор ему заслонило Анино мягко улыбающееся лицо. — И знакомых созвездий нет.
— На экваторе всё другое, — отозвался он, жестом прося опустить протянутый стакан с ромом прямо на песок.
На фразу его, бессмысленную и вместе с тем такую наполненную, Аня не нашлась, что ответить. Да и что было говорить, когда оглушительная тропическая ночь накрыла их с головой. Джунгли по другую сторону прибоя уже привычно пели шорохами и стрёкотом, а здесь, в отдалении от всего постороннего, атмосфера вдруг стала глубиною с океан.
— Я хочу попросить тебя остаться, — тихо сказал Тимур.
— Предлагаешь ещё погостить у тебя? — уточнила она, задумчиво вертя грани стакана в своих пальцах.
— Да.
— Но я должна…
— Кому ты должна? — В полутьме стёкла его очков вдруг поймали блики костра, когда он повернулся и пристально взглянул на девушку. — Ты всё пытаешься выбор сделать, а выбора, по сути, никакого и нет.
— О чём ты? Какой выбор? — в усмешке её послышалась горечь. — Между ними и тобой?
— Между ними и собой. Хочешь выглядеть в глазах коллег хорошей — твоё право. Только не забывай, чем ты ради этого жертвуешь и на сколько частей себя разрываешь…
— Да-да-да, «и надолго ли тебя хватит», — сказал ты ещё прошлый раз. — Аня едва ли не швырнула стакан в сторону, чтобы тут же, в раздраженном каком-то жесте прислонить ладони к своему лицу и нервными движениями растереть бледные щёки. — Мы же об этом говорили, Тим. Мне поддержка от тебя нужна, а не нотации!
— А что я поддерживаю, не подскажешь? — холодно перебил Тимур. — В чём я тебе помогаю, Ань? Тянуть эту бесконечную лямку из дерьмового отношения начальства и двуличного — коллег? Они никогда не изменятся, а ты всё будешь продолжать ждать от них какого-то сказочного принятия. Пойми же, ты не вписываешься в рамки чужой адекватности, она сквозит лицемерием и фальшью, а ты — другая. Ещё не устала выбирать их вместо себя? Я вот чертовски устал.
— Устал, значит? — Она, не глядя на него, резко поднялась с песка.
— Ты поняла, что я имел в виду. — Тимур тяжело набрал в грудь воздуха и словно бы вытолкнул его весь ртом. — Приди ты ко мне и скажи покалечить твоему директору психику, я бы это сделал. Но слушать, как он тебя доканывает, и отвечать, что всё будет хорошо, я больше не в силах.
— Ясно.
— Ань, ну не обижайся!
— На правду, Тимур, не обижаются.
— Но ты почему-то уходишь!
Она замерла на полушаге, давая своим мыслям возможность воззвать к разуму, а не к чувствам. Гнева её, расплавленного и кипящего, всё-таки не хватило, чтобы послать парня куда подальше. Да и в целом, он был прав. На все сто, а то и тысячу процентов. Именно поэтому Аня нашла в себе силы обернуться и спокойно сообщить:
— Я иду в свою комнату. Завтра рано вставать, а возвращение на родину обещает быть весьма утомительным.