Мало кто знал, что он с трудом понимал только две команды: «не ломайся» и «кто там?», первая из которых означала «взять», а вторая — «домой».
Сквозь дымку утренней полудрёмы Анне почему-то пригрезился их давний с Тимуром разговор. Один из тех, когда после этапа шапочного знакомства вы решаете перейти к редким созвонам по вечерам.
— …да, у меня всё детство были коты. И ещё морская свинка. Недолго, правда. Вообще, я бы и сейчас хотела завести котёнка.
— А что мешает? — из динамика донесся приглушенный вопрос Тимура.
— Не до этого. После работы прихожу совершенно вымотанная, за собой лоток убирать не хочу, а за кошкой уж точно не стану, — отшутилась Аня в ответ. — А у тебя кто был в детстве? Или не разрешали заводить?
— Уж лучше бы не разрешали.
— Почему?
— Я рос среди целой толпы наглых мартышек и не менее хамоватых попугаев. Но они ни в какое сравнение не шли с Настенькой.
— Необычная кличка.
— Да, её ещё отец воспитывал. Здоровенная такая медведица.
— Что-то вроде алабай или ньюфаундленда?
— Энни!
— Думаю, покрупнее будет.
— Энни, проснись! — Звенящая тонкими золотыми браслетами рука коснулась её оголенного плеча и легонько потрясла. — Пропустишь самое интересное!
— Ещё пять минут, — буркнула Анна, с головой накрываясь тонкой простынёй и переворачиваясь на другой бок. Тягучее и томное, ощущение от недостаточно долгого сна возвращало её сознание обратно, в зыбкую темноту, туда, где всё-таки хотелось услышать окончание разговора и вспомнить породу пса, который был у Тимура в детстве.
— Энни.
— Угу-м.
Мишель окинула спящую внимательным взглядом, уже жалея, что этот свернувшийся клубок из подушек, комканного постельного белья и рыжей, едва проглядывающей макушки придётся разбудить. Но, по её скромному, далеко не врачебному и чисто женскому мнению, предстоящее зрелище стоило того, чтобы пожертвовать полноценным сном. Поэтому Мишель набрала в грудь побольше воздуха и, как-то внезапно перейдя на ломанный русский, зычным басом проорала:
— Подъём, красавица, проснись!
— Чего? — Аня, перепуганная и встрепанная, мигом подскочила на постели.
— Открой сомкнутой негой взоры!
— Навстречу мне несутся горы, — тут же подхватила девушка, — прошу, зараза, отъебись!
— Да ты поэт!
— Самый настоящий! Но я сильно сомневаюсь, что стихи Пушкина и есть та самая причина, по которой ты меня разбудила!
— Это сюрприз, — ответила Мишель.
— Ненавижу сюрпризы. — Анна попыталась опустить тяжелую ото сна голову на подушку, но ту безжалостно отобрали, как и тонкую простыню, под которой девушка хотела спрятаться вновь.
— Энни, ты просто обязана пойти со мной!
— Мишель, при всём уважении, иди ты сама с собой, — проворчала она, всё же поднимаясь с кровати, но только для того, чтобы сходить в туалет. — Я часа два назад только легла!
— И чем это вы вдвоём всю ночь занимались?
— Ха-ха, — послышалось вместе с хлопком закрываемой двери.
Мишель сдаваться просто так не собиралась. Дождалась, пока девушка посетит ванную комнату по всем неотложным делам, после заставила её причесаться, заодно осмотрев рану на голове и перевязав бинт так, чтобы выглядело, как скромная белая повязка с небольшим бантом посередине. Аня не сопротивлялась только потому, что во время всех манипуляций со своей рыжеволосой макушкой пыталась урвать остатки сна.
— По-моему, очень мило, — бодро заявила Мишель, подведя Анну к большому настенному зеркалу.
— А по-моему, — зевнула девушка, — ты надо мной измываешься.
— Энни, дорогая, ну как я могу?
— Действительно, — раздалось хмыканье в ответ. — Поведай же мне, о, госпожа, ради чего я поднялась в такую несусветную рань?
Мишель загадочно улыбнулась и в приказном порядке сказала следовать за ней.
***
Минут пять спустя они стояли на заднем дворе виллы, сокрытые от посторонних глаз высокими кустами гибискуса. Алые чашечки его цветов, с бахромой по волнистым краям, источали густой, сладковатый запах, а сквозь светлую зелень листьев виднелась небольшая квадратная площадка, грунт на которой был неровно утрамбован, словно бы от частых ударов чьих-то сильных ступней.
Пока Мишель восторженным шепотом комментировала происходящее, Анна всё никак не могла взять толк, действительно ли её привели сюда только ради того, чтобы лицезреть, как первые лучи рассветного солнца ласкают оголенный, покрытый испариной торс Ван Хэ Яна.
— Чистая эстетика, — улыбнулась Мишель.
— Не то слово, — поддакнула девушка в попытке скрыть ладонью очередной зевок.
Отойдя к дальнему краю площадки, Ян начал выбирать из расположенных там деревянных стоек длинные бамбуковые палки. Какие-то предпочёл отбросить в сторону, а две самые неприглядные на вид, потемневшие то ли от времени, то ли от частого использования, пришлись ему сразу по руке. Он легко взвесил одну из них, ловко покрутил в пальцах, а после в мгновение ока описал позади себя дугу. Тонкая жердь оказалась уже по другую сторону от него, застыв в идеальном балансе на раскрытой ладони так, словно её кому-то протягивали.
— У нас зрители, — негромко сообщил Ян.
— И это тебя веселит? — отозвался Тимур, забирая у брата гладкую на ощупь палку.
— Просто теперь я понял, почему ты решил вернуться к тренировкам именно сегодня.
— День благоприятный.
— Ну да, — усмехнулся Ян. — Первый за этот год.
Из-за обилия листвы, закрывающей половину обзора, Анна не сразу увидела, с кем разговаривал командир наёмников. Только когда оба переместились на середину площадки, девушка поняла, что напротив Хэ Яна, повторяя краткий церемониальный поклон, встал Тимур. И на нём тоже не наблюдалось верхней одежды.
Помимо тех отстранённых сравнений об их внешних данных (Тим был ощутимее ниже ростом и сильно уже в плечах, хотя и довольно жилист), в голову Ане пришла мысль, что черные узоры татуировок, которые украшали тела обоих, практически идентичны. Что у одного, что у второго рисунки диковинных зверей вились от основания шеи до лопаток, а спереди, пройдясь по ключицам, плавно перетекали на кожу рук, через локтевые изгибы и вплоть до запястий. Только у Яна на спине красовались яркие цветы, а на правой руке — контур глаза с расширенным зрачком, отчего-то показавшийся знакомым.
— Ты можешь перевести? — тихо спросила Анна, поняв, что парни перебрасываются фразами на китайском.
— Не особо, — покривила душой Мишель. И принялась с усердием вслушиваться в каждое произнесённое на площадке слово.
К кустам гибискуса Тим стоял спиной, но до слуха то и дело долетали шелест листвы и чужие перешёптывания. И если в случае с Аней отсутствие элементарного умения скрывать своё местонахождение ещё можно было принять, то почему так громко вела себя Мишель, он понимал слабо. Догадывался кое о чём по усмешке брата, что стоял напротив и лениво поигрывал своим деревянным оружием, но особых теорий не строил. Эти двое могли развлекаться, как им вздумается, лишь бы не встревали там, где он предпочитал подминать ход событий под себя.
— Ну надо же, — начал Ян, плавно опуская конец палки наземь и в одном текучем движении принимая удобную боевую стойку с упором на правую ногу. — Просто не верится.
— Во что тебе там не верится?
— Что столь гениальный ум не придумал плана получше.
— Не было никакого плана, — отмахнулся Тим.
На разговоре он больше не сосредотачивался. Как и на шорохах позади себя. Это сейчас было лишнее. В отличие от противника, который одним мощным толчком направил палку ему прямо в грудь. Тимур резко отбил удар, уводя чужое оружие скользящим движением вбок, чтобы не принимать на себя инерцию и не давать возможности Яну пойти в атаку сразу.
Но это помогло слабо. Едва они разошлись на пару шагов, как Тиму тут же пришлось уворачиваться от нижней подсечки, а после и от столкновения бамбука со своей задницей. Складывалось впечатление, что Ян просто решил гонять брата по площадке, нанося разящие удары один за другим и практически не обращая внимания на чужое парирование.
— Измотать решил, зараза? — ругнулся Тимур, когда у него, наконец, получилось выкроить себе минутную передышку. — Это честно, по-твоему?
— Слишком ты хитрожопый, — ухмыльнулся Ян, наблюдая за тем, как противник с трудом пытается успокоить тяжело вздымающуюся грудь. — Тебе только фору дай, и сразу придумаешь с пяток вариантов как меня угрохать.
— Десять, — в одном долгом выдохе протянул Тимур. — И это я пока только разминаюсь.
На этот раз выставлять блоки пришлось Яну, потому что брат его, излишне хладнокровный во всём, что касалось ситуативных расчётов, был действительно гениальным засранцем. Слабые места соперника он считывал на раз, и хотя не имел тренированных до такой степени мышц и не пользовался способностями, дарованными ему с рождения, а всё же ловко подмечал удобные моменты. Как, к примеру, взрытое кем-то углубление в грунте площадки, куда Ян угодил, когда, уходя от очередного широкого замаха, сделал шаг назад. Оступился и в следующий удар получил бы палкой в правое плечо, но сумел резко перекинуть вес тела на другую ногу. Присел, с выверенным перекатом быстро уходя в сторону, и подскочил вновь.
Поскольку Тимур копил дыхание, а Ян осторожничал, они в молчаливом согласии взяли очередную паузу и принялись кружить по площадке, внимательно следя за действиями друг друга.
Кусты с единственными их зрителями полнились тишиной, хотя мгновением назад оттуда точно слышались то ли восторженные, то ли испуганные возгласы.
— Собака, значит, ворчливая? — проговорил Ян в попытке сбить собеседника с явно недобрых, направленных в его сторону мыслей. — Так ты меня ей представил?
— Псина, Ян, — со смешком уточнил Тимур. — Самая настоящая ворчливая ты псина. И это она ещё смягчила, потому что Ане сложно передать тебе на английском всю полноту и красочность русского языка.
— О. Во как.
— Обиделся?
— Ничуть. — Ян кратко пожал плечами. — А вот ты, Сеймур, ведёшь себя нервно.
— А у меня нет повода, по-твоему? — Он бросил в сторону брата полный иронии взгляд и вновь усмехнулся.
— У тебя нет права, — хмуро отозвался тот. — Херни наворотил — иди разгребай. Или уже забыл, чему учили?
— Прекрасно помню. Но проблема в том, Ян, что я ещё не наворотил, я только разминаюсь.
— А девушку зачем втянул?
— Сучья случайность, — произнёс Тимур с таким видом, словно бы действительно ничего с этой непредсказуемой вселенной поделать не мог. Да и, собственно, не хотел. — Случайность, которую я, эгоистично поддавшись эмоциям, решил не исправлять.
— Тем не менее, план дерьмо.
— И почему же?
— Ну не на тебя же, моль тщедушную, она пришла посмотреть… — Ян едва закончил фразу, как тут же пришлось отражать последовавший за ней стремительный удар. Тимур будто специально целился в пах, но ловко выгнув кисть, резко перевёл конец палки выше, и противнику с трудом удалось извернуться, чтобы не получить по почкам.
Они словно в танце принялись отбивать своим оружием одним им ведомый ритм, с гулкими перестуками и чуть более громкими, то и дело проскальзывающими матами на китайском.
Эта часть поединка вышла ещё короче.
Тимуру попросту не хватило выносливости, и отвыкшие от знакомых приёмов руки уже немели, хотя пальцы всё продолжали крепко сжимать бамбуковую жердь. В один из ударов, от которого Ян с лёгкостью ушёл, Тим неловко подставился, и в нескольких сантиметрах от его виска завис гладкий бок палки противника. Но не успел тот заявить о победе, как почувствовал у своих рёбер сильный, явно наставивший синяк толчок. Тимур, мгновением ранее замерший вполоборота, сумел в молниеносно быстром движении направить руку вбок и вверх, чтобы задеть своим оружием брата.
— Надо же, — усмехнулся тот. — Ничья?
— И что это сейчас было, а, Хэ Ян? — раздраженно проговорил Тим. — Решил заставить меня ревновать? У меня достаточно самообладания, чтобы быть выше этого!
— Тогда что на острове делает старый козёл?
Последовавший ответ на все равно непонятном Анне языке, как и окончание короткой схватки девушка не застала, потому что пару минут назад сообщила Мишель, что ей снова нужно в уборную.
Много времени она там не провела. До ближайшей ванной комнаты на первом этаже была всего-то минута ходьбы, и возвращаться назад, к кустам перед тренировочной площадкой, Аня не спешила. Не то чтобы её совсем не интересовали боевые искусства, тем более тут парни явно решили устроить показательный мастер-класс, просто она в этом мало что понимала, а за быстрыми движениями уследить и вовсе не могла.
Остановившись на развилке аллеи, по которой влево вела дорога к площадке (и даже вновь слышался тонкий перестук бамбуковых палок), а вправо шла тропа к вольерам, Анна вдруг почувствовала, как нечто неуютное прошелестело в груди.
«А, укол совести», — с унылым каким-то сарказмом подумалось девушке. Хотеть, она, быть может, и не особо хотела, но пресловутое «надо» как будто бы уже само собой развернуло её стопы в сторону клеток, чтобы Анна сходила и проведала наконец своих страдающих за решеткой коллег.
На полпути что-то заставило её остановиться. В ближайших пышных зарослях, с цветами уже не красного, а ярко-желтого оттенка, послышалось то ли пыхтение, то ли непонятная возня. Подавшись ближе, Аня увидела повисший на зеленых ветвях огромных размеров ошейник. Таких больших собак она и представить себе не могла. С любопытством протянув ладонь, девушка взяла жесткий кожаный ремень и поднесла поближе к лицу. На солнце блеснула круглая блямба с выбитой на ней кличкой «NASTYA».
Мелькнувшая было догадка не успела оформиться в полноценную мысль. Кто-то профессионально-быстрым движением выискал на её шее нужную точку и ловко надавил прежде, чем Анна смогла почувствовать хоть что-то, кроме резкой боли в мигом потемневших глазах.
***
То ли профессионалу следовало подтвердить свою квалификацию, то ли отключить человека с одного нажатия — это удел киношных боевиков, однако в себя Анна пришла довольно быстро. О чём мгновенно успела пожалеть.
Перевернутый вверх тормашками мир качался в такт чужой заднице, вид на которую открылся девушке, едва она смогла сфокусировать взгляд. Полубессознательное тело её, оказавшееся на чьём-то массивном плече, всё пыталось съехать вниз, но грубые руки крепко подхватывали под бёдра и рывком подтягивали обратно. Похититель, явно натуженный и уставший от своей нелегкой ноши, с каждым разом дышал всё тяжелее. Но шагу не сбавлял до тех пор, покуда почва под ногами не сменилась с зеленых корневищ джунглей на сухую гальку прибрежных скал.
Когда тело её без должной аккуратности мешком сгрузили на землю, девушка, всё ещё не особо ориентируясь в пространстве, затылком приложилась о каменный выступ. Прошлое сотрясение дало о себе знать, и она мысленно согласилась с тем абсолютно неуместным в данных обстоятельствах фактом, что так поступают только самые шаблонные из героинь любовных романов. А после потеряла сознание вновь.
Очнулась Аня как-то разом: распахнула слепящие тонкой полосой солнца глаза и ощутила уже порядком надоевшую тошноту. Голова покоилась на всё том же голом камне, как раз напротив входа в широкую скалистую расщелину. Здесь Анна явно была не одна. Слух резанули звуки громких мужских голосов, и в одном из них угадывались до боли знакомые истеричные ноты.
— Да что за чушь ты несёшь? — воскликнул Максим Сергеевич, продолжая, по всей видимости, тот диалог, начало которого Аня не застала. — Какие, нахер, малайские пираты?
— Макс, заткнись и послушай умного человека! — попытался урезонить его Пётр. — Послушай внимательно. Здесь у руля проклятые америкосы, наша разведка на их территорию не лезет. Но даже мои парни кое-что слышали про одного из главарей Тихоокеанского картеля.
— Про кого?!
— Главарь пиратов по прозвищу Матахари Хитам.
— Ты серьезно? — спросил Максим настороженно, словно бы сомневаясь в адекватности собеседника.
— Абсолютно, — твёрдо заявил Пётр. — Этот мужик в международном розыске уже лет тридцать. Он заправляет всем: наркотрафиком, поставками оружия и торговлей людьми, понимаешь? И ни МИ-6, ни Пентагон не могут его вычислить. Но вот что я тебе расскажу: Володьку, моего товарища, лет пятнадцать назад забросило на острова близ Австралии. Ты таких островов не то что на карте не найдешь, их спутник, блядь, не увидит.
— Подожди, Володя? — удивился Максим. — Слесарев который? У него ещё глаза нет и шрам на пол-лица?
— Ну! А ты знаешь, кто ему этот шрам оставил? Больной на всю голову психопат в красной майке и с ирокезом на башке — так его Володя описывал. А ещё он сказал, что у всех пиратов была одна и та же татуировка на предплечье: рисунок глаза со здоровенным зрачком!
— Твою мать, Петя, — ошарашено протянул Максим, в чьей голове вмиг сошлись все факты. — Это пиздец.
— Ты понял, да? Здесь у всех охранников такая татуха, — проговорил безопасник, чем-то характерно щёлкая.
Аня безошибочно определила тот самый звук, при котором наполовину пустая обойма входит обратно в магазин пистолета. Простейшего девятнадцать-одиннадцать сорок пятого калибра. Навскидку, конечно, с учетом способности её разжиженных от постоянной тряски мозгов воспроизводить сейчас хоть какую-то информацию.
— Сорок пятый… а чё тогда такой тяжелый? — пробормотала девушка, с тихим стоном приподнявшись на локте и сосредоточив слегка плавающее зрение на руках Петра Фомича. Пистолет в них имел прикрученный к дулу глушитель, на что Аня понятливо хмыкнула.
Вот теперь можно было задаваться вполне закономерным вопросом, какого черта вообще происходит?
— Анютыч! Очнулась! — тут же воскликнул Максим Сергеевич.
— Отлично. — Пётр удостоил девушку лишь кратким взглядом, и вновь повернувшись к собеседнику, неожиданно заявил: — Нас всех повязали, потому что кто-то меня заказал.
Максим хотел было иронично уточнить, не много ли на себя берёт его хоть и верный, но уже своё отвоевавший друг, но все возражения вдруг потонули во внезапно раздавшемся зверином рыке. Звук шёл откуда-то со стороны джунглей, над чьими золочеными солнцем макушками вспорхнула испуганная стайка птиц.
— Тихо! — Пётр резко подскочил на ноги и прижался спиной к скале. — Слышали?!
— Что это было? Какая-то тварь? — забеспокоился Максим, тоже поднимаясь с земли.
— Хер знает, — бросил ему безопасник. — Пойду проверю.
Краткими перебежками он двинулся к выходу из расщелины, и в мгновение ока спина его, вся в одном большом пятне от пота, скрылась за огромными листьями папоротника, что рос у самой границы скал и тропического леса.
— Воды дайте, — просипела Анна, с трудом принимая сидячее положение.
Максим Сергеевич, конечно, подоспел галантно придержать её за локоть и протянул пластиковую бутылку, но она и сама уже довольно прочно уперлась лопатками о выступ скалы позади себя, да и взглядом успела нашарить ещё одну, лежащую совсем рядом ёмкость с водой.
— Анна, ты в порядке?
— Нормально. — Девушка поморщилась. Жидкость слегка смягчила ощущения дерущего горла, но особо жажду утолить не смогла. Вдобавок был у неё какой-то неприятно-приторный вкус, от чего желудку захотелось проблеваться ещё сильнее. — Вы что, сбежали?
— Никого нет! — бодрым тоном сообщил вынырнувший из джунглей Пётр. — Но позиция у нас то ещё говно. Нужно менять.
Анна осторожно осмотрелась вокруг. Двое мужчин перед ней, в замызганных, измятых рубашках и подвернутых до коленей штанах, хоть и выглядели изрядно потрёпанными, но чувствовался в них некий взбудораженный азарт. Словно бы вся ситуация в целом представлялась им не чем-то ненормальным и выходящим за рамки обыденности, а скорее походила на вполне себе интересное развлечение. Этакую игру в кошки-мышки или, чего хуже, в войнушку.
— Ночью Петя вскрыл клетки, — всё же ответил на её вопрос Максим. — И все попытались бежать, но удалось только нам.
— Сегодня поутру у меня была вылазка за припасами. Уже назад возвращался, когда тебя одну увидел. — Пётр Фомич заткнул за пояс пистолет. — Пришлось действовать по ситуации.
— А с остальными что? — Анна перевела внимательный взгляд с одного мужчины на другого.
— Неизвестно, — развел руками безопасник.
— Ясно, — протянула девушка, аккуратно откидывая ноющий затылок на твёрдый камень позади себя. — Никого бы, наверное, не тронули.
— Ты почему так уверена? А? — мигом взвился Пётр. — Если меня заказали…
— Тихо-тихо, Петя! Угомонись! — Максим подскочил к нему и в попытке успокоить схватил за плечи, доверительно заглядывая в бегающие туда-сюда глаза. — С чего ты вообще решил, что тебя?
— А ты представляешь, сколько стоит похищение у таких ребяток? — возразил он. — Это серьезные люди, Макс, международный уровень! Ни у кого из нашего театра нет врагов ни с такими связями, ни с деньгами. Если только ты успел себе нажить. Но я всех твоих давно вычислил, кишка тонка.
— Хорошо, допустим, — примирительно произнёс директор. — Тогда почему нас с труппой тоже взяли в заложники?
— Схалтурили, — с твёрдой уверенностью ответил Пётр. — Уроды не ожидали, что при захвате автобуса я дам отпор. Пошумели знатно, — он самодовольно ухмыльнулся, от чего притихшую Анну слегка передернуло. — Им легче было всех с собой погрузить, чтобы не терять времени до приезда полиции. Продали бы мужиков на органы, девок — в секс — рабыни. Обычное дело.
«Боги мои, какой же бред», — подумала девушка, но вслух лишь осторожно поинтересовалась:
— Что вы собираетесь делать дальше?
Сквозь тонкую ткань шорт в бедра ей впивались мелкие камушки. Сидеть вот так, на голой земле было весьма болезненно, но это помогало концентрироваться на происходящем, а не на постоянно кружащихся мушках перед глазами.
— Скажи-ка мне, Анна, ты этого пацана, Тимура, давно знаешь? — с прищуром глядя куда-то в сторону, спросил Пётр Фомич.
Девушка внутренне подобралась, особо не понимая, чего ей ждать от подобного тона. Правая рука неожиданно отозвалась покалывающей до немоты болью, и только тут Аня с удивлением поняла, что всё ещё сжимает в своих пальцах толстый кожаный ошейник.
— Давно, — тихо ответила она. — А что?
— А то, девочка моя, — процедил безопасник, — что нихрена непонятно, откуда могла произойти утечка информации! Что ты ему обо мне выболтала, а? Признавайся!
— Да что мне было выбалтывать? — неприязненно отозвалась Анна, чувствуя, как внутри закипает злость. — Я о вас ничего, кроме этих ваших военных баек, и не знаю! А их вы всему театру рассказывали. Максим Сергеевич, скажите же вы ему, ну что за бред?
— Ань, ты моё приближенное лицо, — серьезно проговорил начальник. — Тебе многое известно. И я не раз говорил, что мне нужно знать, кто тебя трахает. Из влюбленной бабы можно вытянуть вообще любые сведения. Сама рот откроет, не успеешь и спросить.
Анна хотела было возмутиться. Сказать, что она не спала с Тимуром, и вообще увидела его вот так вживую впервые. Хотела начать что-то доказывать, заявить директору, что все его домыслы — чушь полнейшая, хотела… но одного взгляда на лица двух взрослых, вроде бы адекватных мужчин хватило, чтобы понять: они уже всё за неё решили и всё про неё же поняли.
Девушке вдруг стало совершенно плевать и на их узколобое мнение, и на происходящий вокруг дурдом, поэтому она лишь кратко пожала плечами и без особых эмоций произнесла:
— Трахали меня только вы, Максим Сергеевич.
— Аня, ты что несёшь?! — воскликнул он, тут же покосившись на своего безопасника.
— Макс, она это серьезно? — Пётр сделался мрачнее тучи. — И ты мне не сказал? Ты, блядь, понимаешь, что её могли специально под тебя подложить?
— А можно хотя бы сюда не приплетать эти конченые теории заговоров? — раздраженно отозвалась Анна.
— Закрой рот! Ты, сучка…
— Успокойся! — Максим резко преградил дорогу дёрнувшемуся в сторону девушки Петру. — Не было ничего! Анна на меня зла, вот и ляпнула херь. Всё в порядке, слышишь? Она влюбилась в меня давно ещё, а я семейный человек, ты же меня знаешь, Петь. Аню я отшил, и дело с концом.
Мужчина замер в попытке переварить всё только что услышанное, а затем, смерив девушку брезгливым взглядом, сплюнул и, развернувшись, пошёл в сторону джунглей.
— Пусть остынет, — в след ему бросил Максим.
— Вы ему только что солгали.
— Ну а что ты хотела, чтоб весь театр знал? Зачем ты вообще… — неожиданно он склонился к Анне и ухватил её за подбородок, заставляя вздёрнуть голову выше. — Девочка моя, может, ты перенервничала?
Чужие пальцы показались липкими до омерзения, и она без раздумий дёрнулась в сторону, убирая их от себя и отодвигаясь от мужчины подальше. Но начальник словно бы и не заметил чужой неприязни, лишь тяжело опустился рядом и с наигранной бодростью заговорил вновь:
— Ты, главное, без истерик давай. Успокойся, приведи себя в порядок, а то вон, на голове воронье гнездо.
— При чём тут…
— Всё уже позади, — продолжал Максим, игнорируя её слова. — Мы тебя вытащили, и остальных вытащим. Петя раздобыл рацию. И…
— Уберите руку! — ругнулась Анна, почувствовав как нечто тяжелое опустилось ей на плечи.
— Не кричи, незачем привлекать внимание бандитов.
— Уж лучше бандиты! По крайней мере никто из них не пытается меня облапать!
— Да? Странно как… — раздался вкрадчивый шёпот над самым ухом. — Ты поэтому такая дикая?
Анну опять передёрнуло, но на этот раз отстраниться просто так ей не позволили. Сильные, покрытые потом пальцы до боли сжала плечо, притягивая к себе поближе.
— Поцелуи, говорят, помогают расслабиться, — с сальной улыбкой проговорил Максим.
Она рванулась из чужих объятий так резко, что в глазах вновь всколыхнулась толпа мурашек. Несмотря на это, девушка нашла в себе силы подскочить на ноги и отойти к дальнему краю расщелины.
— Вы в своём уме вообще?! — зарычала Аня. — Какие, нахрен, поцелуи?
— Ты чего разоралась как ненормальная?
Она вдруг почувствовала то самое отчаяние, при котором у человека просто напросто опускаются руки. Как будто бы поднявшийся внутри яростный ураган, не достигнув своего пика, мгновенно замерз и развалился на куски, словно бы никогда и не существовал. Даже не имел права на существование. Словно бы человек, сидящий прямо перед ней, лишь одной фразой смог вывернуть возмутительную, дичайшую ситуацию наизнанку.
Столько лет работы бок о бок, и она, казалось, знала своего начальника лучше, чем кто бы то ни было. Знала, но никогда не могла понять. Общение их, тон которому он сам задал с первого же дня знакомства, тесное, порой, совсем не рабочее, всегда сводилось к нелепым комплиментам или вдруг ни с того ни сего куда-то не туда полезшим рукам. И каждый раз, когда она выказывала свою неприязнь, Максим умудрялся сделать глупой разоравшейся истеричкой именно Анну.
В подобные моменты девушка захлебывалась собственным бессмысленным существованием, бессильными ударами в воображаемую, напрочь забетонированную дверь чужого разума. И чувствовала пугающую невозможность доказать миру, что она нормальная. Тогда как всеми уважаемому директору театра русской культуры и доказывать никогда ничего не нужно было, только играть роль отзывчивого и понимающего добряка.
— Боги мои, — сорвалось с её губ, — какой же ты конченный дебил!
— Анна, не хами мне! — возмутился Максим.
— Пошёл в жопу!
— Как ты разговариваешь со своим руководителем?
— Говна ты кусок, а не руководитель! — гневно отозвалась она, отходя назад, потому как мужчина поднялся и уверенно шагнул к ней навстречу.
— Анна, послушай! Послушай, я ведь понимаю… — Максим постарался больше не делать резких движений. Добавил в голос спокойной, но твёрдой уверенности, чтобы девушка, бывшая по его мнению не в себе, не удумала сотворить что-нибудь опрометчивое. — Я понимаю, Анна. У тебя просто нервы сдали. Такое бывает. Сделай глубокий вдох…
Тут Аня не могла не согласиться. Она собиралась рассказать начальнику, как выглядят по-настоящему сдавшие нервы со всем обширным познанием своего русско-матерного словаря, потому набрала в грудь побольше воздуха, и…
— Ма-ма-а-а! — заорал пронесшийся мимо Пётр Фомич.
Мгновение назад он, запыхавшийся и перепуганный, выскочил из зелёных зарослей так стремительно, что ни Анна, ни директор ничего не успели понять. И только когда безопасник с невиданной для своих габаритов прытью пересёк узкую расщелину, явно направляясь к противоположному её выходу и крича на ходу «Медведь, блядь, Максим, там медведь!», до обоих дошло, что случилось нечто непредвиденное.
Первым сориентировался начальник. Он схватил остолбеневшую Аню за руку и понесся вслед за Петром. Всё это случилось в какие-то считанные доли секунды, но краем зрения девушка успела отметить, как за её спиной нечто огромное выступило из разлапистых тропических кустов и тут же пустилось в погоню.
Через пару десятков метров они выскочили на каменистый участок берега, резко обрывавшийся отвесной скалой прямо у ног. Внизу виднелись острые хребты камней и шумный океанский прибой. Пётр без лишних раздумий на ходу ухнул в воду. Максим решил последовать его примеру, но Анна вдруг с силой выдернула свою руку и отступила в сторону.
— Ты сдурела? — ругнулся на неё мужчина. — Прыгай!
— Я не умею плавать! — заорала она в ответ.
— Другого пути нет!
— Уж лучше сдохнуть от лап медведя!
— Аня… — С застывшим в выражении ужаса лицом, Максим словно бы в замедленной съемке увидел, как позади девушки возник крупный сизо-бурый зверь. В одном мощном рывке он бросился вперёд и тут же повалил Анну на землю.
Ни испугаться, ни вообще что-либо понять она не успела. Животное, придавившее её грудную клетку своей тяжелой лапой, издало утробный рык и открыло огромную вонючую пасть, чтобы в следующий миг вцепиться зубами в бледную руку девушки. Лишь слегка оцарапав клыками кожу, медведь принялся кусать ошейник, который Аня каким-то чудом всё ещё сжимала в одеревеневших пальцах.
— Настенька? — прошептала дрожащим голосом она.
В ответ зверина, довольно фыркнув, шершавым языком лизнула ей щёку.
Анна безвольно разжала руку, всеми силами желая, чтобы этот чертов день уже закончился. А заодно и последующие несколько тысяч штук тоже. Жизнь последнее время казалась ей чересчур сложной для такого маленького объёма лёгких (тут медведица надавила на рёбра чуть сильнее, неловко переминаясь и пытаясь большим черным носом подцепить кожаный ремень); а ещё для такой слабой черепной коробки (затылок вновь отозвался тупой болью); ну и, в конце концов, для столь коротких веточек нервных окончаний, которые лично у Ани перегорели напрочь ещё в тот момент, когда перевернулся автобус. Теперь ей уже было просто все равно, и апатия навалилась на неё столь сильно, что чей-то знакомый голос даже не вызвал удивления.
— Настя, кто там! — прикрикнул на зверя возникший словно бы ниоткуда Тимур. — Кто там, Настя! Мать твою, слезай давай с неё, я кому говорю?!
Медведица обрадовалась его нежданному появлению: проворчала что-то почти ласковое на ведомом лишь ей одной языке, а после, к удивлению так и не успевшего шмыгнуть с обрыва Максима, не стала противиться, когда её властным жестом ухватили за холку и тут же пихнули в сторону.
— Шуруй давай, ну! — раздраженно пробормотал Тимур. Другой рукой ему пришлось придержать Настеньку за пасть, чтобы та со щелчком её прикрыла. И не думала лезть к нему со своим мокрым, разящим зловонием языком. — Гуляй!
Пока парень возился со здоровенной звериной, подслеповатой из-за бельма на правом глазу, носящей на своей седой шкуре огромные застарелые шрамы, Максим Сергеевич решил было помочь растянувшейся на земле Анне. Но едва он попытался сделать в её сторону крошечный шаг, как получил весьма недвусмысленное предупреждение в виде десятка дул автоматов, нацеленных прямо ему в грудь.
Конечно же, направляясь на поиски, Тимур первым делом подумал о том, чтобы захватить с собою хорошо вооруженных и не менее натренированных наёмников. Одному из них он отдал на попечение Настю, обиженно притихшую то ли от нацепленного ошейника, то ли от того, что её отчитали за плохое поведение.
— Я не привык винить кого-то в происходящем, — угрожающе выговорил Тим, бросая на Максима краткий взгляд поверх очков. — Но очень советую не рыпаться.
— Слушай, мы не…
— Заткнись. — Он протянул Ане руку и помог подняться.
Девушка вела себя заторможено, словно бы не до конца понимала, где находится и что вообще происходит, но в целом, кажется, пострадала не сильно. По крайней мере, внешне.
— Прости, — тихо произнёс Тимур, — я опять накосячил. Ты как? Настя тебя не ранила?
— Тимур, — пробубнила она себе под нос.
— Да, Ань?
— Это нихрена не собака.
— Конечно, нет. Это медведица, я же тебе говорил.
— Да что б тебя, — процедила Аня сквозь плотно стиснутые зубы. Поняв, что её вот-вот начнёт истерично потряхивать, она со всей силы вцепилась в футболку Тимура, уткнулась в его грудь лбом и разревелась.