С высоты крытой террасы Тимур отстранённо взирал на развернувшуюся внизу бурную деятельность. По внутреннему дворику виллы, вполовину занятому бассейном, передвигались Анины коллеги. Пока ещё осторожно, словно проверяли границы дозволенного, они, тем не менее, довольно быстро заняли почти всё свободное пространство собой и своими вещами.
Кто-то негромко беседовал и распаковывал чемоданы, кто-то совал босые ноги в голубовато-прозрачную, слегка отдающую хлором воду, явно примеряясь, не влезть ли целиком. Но самые преданные, конечно же, сидели рядом с Максимом Сергеевичем. Тот, развалившись на шезлонге в тени большого зонта, бросал будто бы незаметные взгляды на верзил-наёмников, что охраняли периметр.
— Наши котятки вполне здоровы. Я проверила их царапины и выдала крема от загара, — проворковала Мишель, склонившись к уху Тимура. — А тебе, друг мой, ничего не нужно?
— Я тоже здоров.
— Как будто бы. — Врач блеснула идеальной белоснежной улыбкой и поднесла к губам доверху забитый льдом бокал. — Есть у меня одно проверенное средство от сердечных ран.
— Не сегодня.
— Что ж… ты прав, дорогой, у нас ведь ещё остались дела, верно?
Тимур нахмурился, но ничего не ответил. Взглядом выискал у дальнего конца бассейна Анну.
На мягкой обивке шезлонга она сидела вполоборота, чуть вытянув одну ногу вперёд, и плавными движениями рук втирала в кожу крем от загара. Рядом с ней красивая брюнетка лет тридцати пяти потягивала сок из высокого стакана. Её тёмно-каштановые пряди были подсобраны в растрепанный, высокий пучок, что придавало миловидному лицу женщины какой-то совсем уж ребяческий вид. Она, не особо скрываясь, громким шёпотом рассказывала Анне, как совершила дерзкое нападение с последующим нанесением укусов и царапин «вон тому подкачанному азиату», внешность которого её приводила в неподдельный восторг. Когда болтовня их дошла до рассуждений «а может, он и повторить не прочь?», Аню прорвало на такой раскатистый смех, с одной лишь ей присущими звенящими нотками, что Тимур невольно заулыбался в ответ. Хохотала она понятно почему: речь ведь шла о Хэ Яне, который в этот момент спускался с боковой лестницы террасы во двор.
— О, боги, Марго! — воскликнула Аня. — Конечно, я могу вас познакомить, но, боюсь, даже такой женщине, как вы, не под силу растопить лёд в его сердце.
— От чего же? — накрутив волнистую прядку на палец, кокетливо поинтересовалась она. — Разница в возрасте?
— Ой, да бросьте, кого и когда это останавливало?
— Тогда в чём же дело?
— А всё очень просто: Ван Хэ Ян неприступен как скала.
— Какое интересное имя… — Марго проводила чужую широкую спину оценивающим взглядом, спустилась ниже, до подтянутой задницы, а после задумчиво произнесла: — Мои познания в китайском не столь обширны, но если я правильно помню, то дословно оно переводится как «Тёмный Князь».
С очередного заливистого хохота у Ани свело скулы, но остановиться не было никакой возможности. Это ж надо — тайна имени, и как точно попавшая в цель. Она и без того считала, что среди всех её знакомых брат Тимура как нельзя лучше подходит на роль Черного Властелина из какого-нибудь заправского романтического фэнтези, однако и подумать не могла, насколько оказалась права.
Звонкий Анин смех долетел аж до противоположного конца бассейна. Оттуда, не преминув подбавить в интонации ядовитого шипения, столь же громко заявили:
— Некоторые люди просто понятия не имеют о правилах приличия!
Аня, заслышав это, тут же нахмуренно умолкла.
Не то чтобы веселье её кому-то мешало. Неожиданно звучной волной оно ворвалось в тихую мышиную возню остальных, но, кажется, никто в этот момент не был занят решением сверхважных, требующих полного напряжения всех умственных способностей мировых проблем, чтобы вот так реагировать на внешние раздражители. И бросать в воздух неприязненные, полные пассивной агрессии комментарии, точно зная, что в ответ девушка ничего предъявить не сможет. Ни к кому же, собственно, не обращались, верно? Так нечего и возмущаться. Только выставлять себя дурой.
«Город засыпает, — подумалось Тимуру, — просыпаются крысы».
Он-то прекрасно видел, как на Аню реагируют остальные. Как собеседница её взмахом руки показывает быть потише, потому что на них стали оборачиваться. Как Максим Сергеевич укоризненно качает головой, а администратор Эдичка, услужливо поднёсший директору ведёрко со льдом, кривит губы в презрительной усмешке.
Какой дружный коллектив. Тимура так и подмывало спросить, довольна ли Анна своим выбором. Впрочем, вчера вечером, едва они все вернулись обратно на виллу, а медведица была загнана в самый дальний, пустующий вольер, у них с Аней и без того вышел неприятный разговор. Если не сказать ссора.
— Верни нас всех домой, — без каких-либо эмоций проговорила она тогда.
— Окей, — с видимым спокойствием пожал плечами Тим. — Послезавтра всех ссадим на баржу, как и обещал.
Из-за того, что Аня слишком часто прикладывалась травмированным затылком то об одну, то об другую поверхность, мутило её довольно сильно. Пилюли, выданные Мишель, не помогали, как и советы принять горизонтальное положение. Так становилось только хуже. Тогда врач, о чём-то предварительно посовещавшись с Тимуром, аккуратно положила ей на голову свои большие ладони, и девушке показалось, что по волосам словно бы наэлектризованной расчёской прошлись. Тошнота с глухой, изнывающей где-то в центре мозга болью вмиг сошли на нет. И по осторожной улыбке Мишель Аня поняла, что вопросов задавать не стоит. Явно никто толком не объяснит произошедшее.
— Тебе лучше? — спросил Тим, как только врач убрала руки и из деликатности решила оставить этих двоих наедине. Хотя пациентке её противопоказаны были хоть какие-то волнения сверх тех, что она пережила за прошедший день: с похищением, знакомством с Настенькой и последующей истерикой. Но Тимур места себе не находил, пока Мишель приводила девушку в относительно стабильный порядок, и теперь, по всей видимости, не собирался больше оставлять её без присмотра.
А Анна… Анна должна была чувствовать себя опустошенной и вымотанной, но вместо этого почему-то пребывала в таком праведном негодовании, что в ответ на свой вопрос Тимур тут же получил требовательное:
— Будь добр, выпусти людей из клеток!
— Нет, — нахмурился он. — Я этого не сделаю.
— Сделаешь.
— Нет, Ань, ну сколько можно повторять…
— Что повторять? — вмиг разозлилась она. — Так безопаснее? Тогда почему эти двое в джунглях оказались? Или теперь так тоже безопаснее? Что-то по Настеньке не скажешь! Это ж здоровенный дикий медведь, Тимур! А если бы она на них раньше напала?
— Я понимаю твоё беспокойство, — медленно, словно стараясь подбирать слова, выговорил Тим. Аня повышала голос, прекрасно зная, что разговаривать с ним в подобном тоне чревато. Такого он с рук не спускал никому, но в данной конкретной ситуации большая часть вины лежала на его плечах. Поэтому парень выдохнул и как можно спокойнее пояснил: — Настя уже очень стара, она едва передвигается. Я не видел её больше месяца и был уверен, что медведица просто ушла умирать.
— О, да, заодно прихватив моё начальство с собой!
— Замечу, что никто твоё начальство насильно в джунгли не тащил.
— Класс, Тимур, просто супер! — В нервном жесте она резко взмахнула руками. — Мне теперь на тебя не беситься, что ли?
— Ну, побесись, если легче станет, — холодно отозвался Тим, глядя куда-то в сторону.
— Мне легче станет, если ты ответишь, когда об их побеге рассказать собирался?
— Ань, я…
— Нет, даже не начинай! — резко предостерегла она. — Не хочу слышать очередное «прости»! Я здесь по твоей прихоти, Тим, и уже заработала себе триггеров жизни на три вперёд. Извинениями тут не отделаешься. Выпусти людей!
Менять принятые решения не входило у него в привычку. Но Аня имела право просить, потому что была не просто гостем в его доме, а ещё и близким другом, которому действительно досталось за эти несколько дней. В конце концов, Тимур крайне неохотно согласился выпустить труппу, но с тем условием, что ночь гости все равно проведут в закрытых вольерах на своих матрасах.
И вот теперь они, с присущим всем русским людям деловитым хамством, оккупировали территорию его бассейна. Тиму не было жалко места. Ему ничуть не мешал ни нарастающий гул их болтовни, ни внутренние дрязги, однако то, что с Аней он теперь словно бы оказался по разные стороны баррикад, и девушка, вероятнее всего, разговаривать с ним не желает — это заставляло его испытывать глухое какое-то, ворчливое раздражение.
Причём на самого себя.
***
— Довольно странно, — проговорила Марго, наблюдая за тем, как Анна долгим взглядом провожает уходящего с верхней террасы хозяина виллы.
— Вы о чём? — повернулась к ней девушка.
— Да вообще обо всём, — легко пожала оголенными плечами она. — Тимур этот твой, к примеру. Говоришь, он здесь живёт? Человек находится на тропическом острове под палящим солнцем круглый год и ни капли не загорел?
— А, это, — улыбнулась Аня. — У него такая форма альбинизма, вместо загара — куча веснушек и пигментных пятен, потому что кожа не вырабатывает меланин с рождения.
— А волосы? — всё не унималась Марго. — Разве у людей с этим заболеванием не белые волосы? Он их красит?
— Да, красит.
— И ты действительно видишь его впервые за десять лет знакомства?
— Впервые, — отозвалась девушка, вновь беря тюбик с кремом и принимаясь намазывать другую ногу.
Анне вспомнился один из тех давних разговоров, когда Тимур, после тяжелого окончания довольно-таки болезненных отношений, решил выкрасить волосы в чёрно-белую полоску. И прислать ту самую фотку, по которой она его и узнала, там, у крыши перевернутого автобуса.
Возможно, Марго была в чём-то права. Всё произошедшее со стороны могло показаться странным, даже безумным кошмаром, и человек это задумавший вряд ли в чьих-либо глазах сошёл бы за нормального члена общества. Но Тимур, вот такой, каким он предстал перед ней в живом общении, почти ничем не отличался от того, с кем Аня вела переписку все эти долгие годы. Те же мысли и словно бы разделённое на двоих дурацкое чувство юмора; те же реакции и заскоки, к каким она давно привыкла; та же степень доверия, когда можешь рассказать обо всём на свете, глупом, даже болезненно страшном, и не услышишь в ответ безразличного совета смириться или, чего хуже, потерпеть.
За несколько прошедших дней они с Тимом не только успели узнать друг друга получше, но и не раз поцапаться. Как ни странно, Аня не жалела об этом. Потому что спорить с тем же Максимом Сергеевичем или (не дай боги) с его безопасником Петром всегда выходило себе дороже. В редких стычках с начальством девушке становилось жутко из-за чужой, неизменно направленной на неё агрессии. Тимур же, за спиной которого была толпа вооруженных до зубов громил, даже голос в ответ не повышал. И уж точно никогда бы не воспользовался силой или собственным авторитетом, чтобы что-то ей доказать.
— Поражаюсь твоему спокойствию, — хмыкнула Марго, помешивая тонкой розовой трубочкой остатки льда в своём стакане.
— А чего нервничать? — спросила Аня. — Тимур обещал, что никого из вас и пальцем не тронут, и, судя по всему, так оно и есть. Меня вроде ни к чему такому не принуждают, даже кормят и выпускают погулять, — смешливо улыбнулась она. — Так что не вижу причин трястись раньше времени.
— Ну, не я здесь сижу с сотрясением. Скажешь, тоже никто не виноват?
— Может и виноват, — легко согласилась Анна. — Но что поделать? Между тем, приниматься ли обвинять кого-то во всех на свете грехах или просто верить в то, что так сложились обстоятельства, я выберу последнее. Потому что я правда верю и они правда так сложились. Хотя за мои истрепанные в драную тряпку нервы Тимур ещё получит, — шутливым тоном докончила она. Потрясла кулаком в сторону террасы, хотя там никого уже не было, и поднялась с лежака.
На Марго, качавшую головой с явным неодобрением, Аня предпочла не смотреть. Их разговор вышел утомительным и больше походил на допрос, от чего девушке захотелось поскорее его окончить и куда-нибудь сбежать. Возможно, в тихую полутьму большой кухни, где под ногами уже наверняка вертелась наглая циветта, а в холодильнике Аню совершенно точно ждала мисочка обещавшего застыть желе, с кусочками тропических фруктов и каких-то тонких веточек трав, мягко пахнущих карамелью. Их на островах Океании принято было добавлять в сладости, как пояснил ей ещё утром Дарма, с трудом преодолевая языковой барьер.
Анна прошлёпала по мокрой плитке мимо изогнутого крупной волной бассейна; по пути увернулась от фонтана брызг (как раз в этот момент кто-то из вокалистов решил бомбочкой ухнуть в воду), и, стараясь не привлекать внимание, свернула к зеленой изгороди.
Её план побега от порядком надоевших коллег имел все шансы на успех. Вот уже меж кустов показалась знакомая тропинка, возле которой каменным изваянием застыл один из наёмников. Кажется, его звали Интан. Чертами лица он сильно напоминал того же Дарму, поскольку оба были коренными малайцами, но различать этих двоих для девушки не составило особого труда, хотя бы по тем же шрамам на теле. У Интана их было гораздо меньше.
— Ты же пропустишь меня на кухню? — уточнила Аня на всякий случай. — Или не велено?
Мужчина перевёл на неё скучающий взгляд. Окинул им с ног до головы, без оценки или особого какого-то отношения, так, словно бы просто пытался понять, чего от него хотят. Что вполне имело место с таким ужасным (читай: нулевым) уровнем английского, каким владели почти все наёмники Тимура. Диалектной версии их малайского Анна тоже не знала, поэтому приходилось изъясняться едва ли не на пальцах.
Она уже собиралась повторить вопрос, даже начала подбирать в голове слова для более простой речевой конструкции, как Интан чётко произнёс:
— Сто баксов.
— Что? — удивилась девушка.
— Сотня. И иди.
— Ничего себе цены!
— Жить — дорого.
— Это тебе к боссу, пусть зарплату поднимает, — с улыбкой отозвалась Анна, сообразив, что собеседник просто-напросто шутит.
Фразочка была посложнее, поэтому Интан на пару мгновений призадумался. Пожевал губами, неловко поправил лямку оружия на плече и, наконец, изрёк:
— Нет, много платит. Хорошо.
— На жизнь хватает?
— Да.
— Тогда нахрена тебе моя сотня?! — смешливо возмутилась девушка. Интан ответил широкой, чуть кривоватой из-за мелкой сетки шрамов ухмылкой, и повёл плечом в сторону, чтобы Аня смогла пройти по тропинке дальше (на кухню или куда она там собиралась), но чей-то внезапный оклик заставил девушку удивленно обернуться.
— У тебя всё в порядке? — поинтересовался Эдик, с хамоватым любопытством оглядывая стоящего рядом с Анной плечистого наёмника.
Единственное, чем Интан уступал щуплому, бледному администратору театра русской культуры, так это ростом, поскольку был довольно приземист, головы на полторы ниже Эдички. Парень от такой разницы никак не выигрывал, но сам, по всей видимости, считал иначе, потому что следом от него послышалось не менее самоуверенное:
— Ань, если тебя достают, ты только скажи.
— И что?
— И разберёмся.
— Эдя, — со вздохом проговорила девушка, — вернись, пожалуйста, к бассейну.
— Твоё дело, — пожал плечами он. — Я только помочь хотел.
— Ага.
— Это вместо «спасибо»?
«Это вместо «Иди в жопу», — подумалось Анне, но тут она очень кстати вспомнила о чужой меркантильной натуре и настороженно поинтересовалась:
— Ты хотел что-то?
— Ну, даже не зна-а-а-ю, — протянул Эдик с таким видом, словно бы не ему вообще всё это было нужно. Он же здесь по доброте душевной решил помочь, а его ещё и слушать не желают. — Я мог бы немало порассказать об очень тесных и, не побоюсь этого слова, интимных связях в нашем маленьком дружном коллективе. Если кому-то вдруг такая информация покажется интересной, конечно.
— О каких связях? — не поняла Аня его витиеватых фраз.
— Например, об отношении директора к своим самым приближенным, самым доверенным лицам, — милостиво пояснил он.
— Ясно.
— Ну так что, — с ухмылкой продолжил Эдик, наблюдая за сменой настроений на её лице: от настороженного до напряженного, и теперь, казалось, совсем расстроенного. — Идём поболтаем в сторонке?
Анна от подобной наглости поначалу просто растерялась.
Будь здесь Тимур, он бы, конечно, посоветовал ей послать собеседника в такие дальние дали, откуда бы тот не вернулся ни через неделю, ни через десять лет. И был бы прав, потому что окажись у Эдуарда на руках хоть самые страшные секреты мировых держав, хоть самые правдивые слухи об Аниной связи с начальником, ничего бы это в её жизни не поменяло. Сплетни, перемолотые кости и выпотрошенное грязное бельё ещё ни разу не принесли ей счастья, только одну сплошную едкую ненависть.
— Знаешь-ка что, Эдь? — спокойно проговорила девушка.
— Ну?
— Мы с тобой обязательно поболтаем, как только у меня, м-м-м, ну… — задумалась она лишь на секунду, затем кивнула сама себе, будто бы найдя наиболее удачный вариант, и продолжила уже бодрее: — Когда у меня выдастся свободная минутка. А пока к тебе будет одно ответственное задание. Мне его Максим Сергеич поручил, но со всей этой суматохой совсем из башки вылетело. Что поделать, — Аня легко пожала плечами, — девичья память. Так поможешь мне?
— Помочь? — удивлённо пробормотал Эдик, ещё не до конца осознав, как их разговор перетёк в другое русло. Но уже заранее предвкушая, в каких красках распишет кое-чью дырявую, непонятно чем забитую голову. — С чем?
— Нужно срочно собрать сотню баксов. — Аня повернулась к Интану и, поскольку весь диалог её с Эдуардом велся на русском, по-английски уточнила: — Сотню же, да?
— Да, — со смешком отозвался наёмник.
— Ну вот, сто долларов надо, Эдь.
— Что? Зачем?
Анна с Интаном переглянулись, и тот понял её без слов. Оба они почти синхронно посмотрели на вмиг сконфузившегося парня так, что он явно почувствовал себя здесь самым тупым. Потому что все знали какую-то понятную и доступную информацию, даже Максим Сергеевич, давший такое поручение, был в курсе, а он, администратор всей труппы, отчего-то — нет. И поскольку собеседники его продолжали молчать, Эдик, попытавшись придать голосу деловитости, надменно выдал:
— Я, в отличие от некоторых, ответственно подхожу к приказам высшего руководства! И мне нужно больше вводной информации, чтобы пояснять людям, для каких нужд нам понадобилось собирать такую сумму.
— Да-да, — со всей серьезностью отозвалась Аня, — это правильно, хороший подход.
— Так зачем деньги?
— Ну, как же, Эдь? Ты не знаешь, что ли?
— К сожалению, меня не ввели в курс дела, — почти без заминки выговорил Эдик. — Кто-то явно забыл сообщить мне об этом.
— Правда? Как жаль.
— Так ты… не скажешь?
— Что сказать?
— Господи, Аня! — не выдержал парень. — Нахрена нам сотня долларов?
Ответа у неё не было, да и строить из себя откровенную дуру ей порядком надоело. Поэтому Анна в поисках хоть какой-то помощи осторожно покосилась на Интана. Наёмник же, то ли долго соображая, то ли выдерживая присущую случаю напряженную паузу, вновь проявил чудеса смекалки. И на удивление чётко выдал:
— Сервисный сбор.
***
— Я бы не сказал, что это мой промах, — задумчиво произнёс Тимур. — Ведь жизнь — не шахматная партия, и любая на много ходов рассчитанная стратегия всегда имеет шансы на провал из-за сучьей случайности. Это я тебе, Пётр Фомич, всё объясняю, что бы ты, кретин контуженный, не приписывал себе великих заслуг. И да, заранее прошу прощения за оскорбления, я, по некоторым причинам, вне себя от ярости, и буду поливать тебя грязью без остановки. Как грубо с моей стороны. — Он слегка покачал головой. — Но тебе просто не повезло попасть под горячую руку. А ведь везение — это всё те же случайные переменные…
— Что за херню ты несёшь? — усмехнулся мужчина. На протяжении десяти долгих, показавшихся растянутыми на часы минут он неустанно следил за тем, как хозяин виллы измеряет шагами небольшое подвальное помещение, в которое не столь давно приволокли самого Петра.
Парень замер на половине движения и резко развернулся к собеседнику. Из-за отсутствия очков ухмылку на круглом, мясистом лице мужчины было не разглядеть. Но Тимур прекрасно знал, что стоит сосредоточиться, и он даже с такого расстояния отчётливо увидит чужие глаза, сможет завладеть вниманием их хозяина и заставить подчиняться. Вместе с альбинизмом, гемофилией и постоянно ухудшающимся зрением ему в наследство досталось ещё и это. Способность, которая не раз спасала жизнь. И калечила тоже.
— Как ты передал сигнал?
— Что, гондон, думал, понаставил глушилок, и ни одна волна не проскочит? — прорычал безопасник в ответ. — Даже если ты пристрелишь меня, мои парни успеют до тебя добраться! Посмотрим тогда, сколько заплатят уже за твою голову!
— А я тебе и так скажу, — спокойно ответил Тим. — Дохрена.
— Этот Матахари Хитам, видать, печётся о каждой своей сучке?
— О, боги… ну ты-то откуда о нём знаешь?
— Мне многое известно.
Тимур возвёл задумчиво-вопросительный взгляд к растрескавшемуся потолку, щербатому от времени и слегка влажному. Отстраненно проскользнула мысль запланировать на следующую неделю проверку системы кондиционирования. Более оформлено подумалось, что только теперь он в полной мере проникся Аниным руководством. Хватило парочки не самых мудрых бесед, чтобы осознать всю глубину того дна, куда приходилось проваливаться с целью хотя бы примерно начать понимать, о чём вообще говорят эти люди.
— Ты, да и все тут, — продолжал распинаться Петр, — работаете на него!
— Мишель, какого хрена? — воскликнул на это Тим.
— Что такое, дорогой? — отозвалась врач, неторопливо выкатывая на середину комнатушки жестяной столик с медикаментами и шприцами.
— Почему зарплату выдаю я, а пашете вы все на него?!
— Ты же понимаешь, мой мальчик, картель — дело семейное.
— Безобразие!
— Ну что я могу.
— Клоуны, — процедил безопасник сквозь зубы. И попытался незаметно ослабить узлы жёсткой верёвки позади себя.
Его запястья сковали профессиональным приёмом, вывернув руки под нужным углом и заведя за спинку высокого стула так, чтобы он не имел возможности вырваться, не навредив себе. Если сидеть прямо, не шелохнувшись, боли не чувствовалось. Но одно движение чуть вбок или в сторону, и руки начинало ломить просто нестерпимо. Однако кое-чего эти бандиты не учили. Пётр был привычен к боли, и помешать ему она не могла.
— Уроды конченные, — вновь ругнулся мужчина, но без вызова в голосе, так, лишь для того, чтобы поддержать взятую на себя роль разъяренного заложника. Мозг его тем временем хладнокровно оценивал обстановку.
— А! У нас сегодня ответный обмен оскорблениями? В таком случае… — в краткой паузе Тимур приблизился к связанному Петру и наклонился так, чтобы их лица находились очень близко друг другу, — …я спущусь чуть ниже твоего виртуозного уровня, и просто вырву тебе…
— Сеймур, — негромко предостерегла Мишель.
— Вот говно! — донесся раздраженный выдох. — Выполненные обещания, дорогой мой Пётр Фомич, вот что позволяет нам оставаться людьми!
— Что, всё ещё строишь из себя хорошего парня? — вновь ухмыльнулся безопасник. — Ты меня в свою пыточную камеру притащил, ублюдок ненормальный! Какие, к херам, обещания?
— Камеру? — Тим поднял удивлённый взгляд на Мишель, столкнулся с её не менее озадаченным, а затем они вместе бегло осмотрели маленький старый подвал, что был завален всяким ненужным хламом, вроде строительного мусора и прохудившихся корзинок для сбора фруктов.
— Д-а-а-а, — задумчиво протянула врач, — надо бы тут прибраться.
— Я не пойму, Пётр Фомич, вас там в разведке всех с детства об пол роняют? Или ты у них один такой дурак?
— Пошёл ты нахуй! — рыкнул мужчина в ответ.
— Я пошёл? — с тихим смешком отозвался парень. Качнул головой, отчего чёрно-белые пряди челки упали ему на лоб, и с угрозой заглянул собеседнику в глаза. Зрачок их был расширен не иначе как на адреналине, но сам Пётр в ответ смотрел прямо и с вызовом, без капли страха. Страха Тимуру и не нужно было. Только зрительный контакт. Поймав его словно бы в сети, он чуть склонил голову вбок и тихо продолжил: — Раньше я бы из-за такого взорвался. Орать бы начал и, вполне вероятно, наделал бы глупостей. Но некоторые неприглядные эпизоды моей жизни заставили меня пересмотреть своё отношение к гневу. И вот что я понял: люди, друг мой, имеют право на своё мнение. Они сами решают что, кому и когда говорить. А ещё, — его губы растянулись в зловещей усмешке, — люди несут полную ответственность за весь свой сраный выбор. Понимаешь? И то, что с тобой произойдёт дальше, есть результат твоих собственных поступков… чёрт, говорю уже как отец, — ругнулся Тим, переходя на малайский и принимаясь, судя по интонации, ворчливо, но беззлобно кого-то костерить.
— Философ херов, — только и выплюнул Пётр в ответ. — Ты там сам с собой разговариваешь? Совсем фляга усвистела?
— Какое интересное выражение, — удивленно проговорил парень, возвращаясь к русскому. — Что оно значит? А, нет-нет, погоди, сам пойму… м-м-м, что я с ума сошёл? Типа крыша поехала? Как забавно, я запомню.
— Точно ебнулся.
— Ладно, — внезапно посерьезнел Тимур, перекраивая одной своей интонацией весь смешливо-идиотский тон разговора. — Вернёмся к тому, куда я там пошёл и как ты, партизан драный, отправил сигнал бедствия. Думается мне…
— У наших разведчиков свои способы, — перебил его Пётр.
— Думается мне, — с нажимом продолжил парень, — ничего умнее в твою контуженную голову не пришло, как спереть рацию и попытаться настроить её на нужную частоту. И тебе, как ни странно, это удалось. А всё почему? Потому что рядом по чистой случайности проплывало довольно большое судно.
— Уверен?
— Я-то? — с улыбкой произнёс парень, будто бы ждал именно такого вопроса. — Сейчас расскажу тебе одну интересную историю. А ты послушаешь.
— Да ну на… — но Пётр и докончил не успел, как по взгляду собеседника понял, что да, он будет внимать ему с должным интересом, ловя каждое слово на лету. Возражать? Можно. Орать тоже сколько угодно. Но проигнорировать или отвлечься от того, что ему собирались поведать — нет. Мужчина ощутил, как прямо в центре черепной коробки чья-то мощная когтистая лапа словно бы сдавила его волю. И ужаснулся бы, не будь это чувство давно им забыто.
— С твоего позволения, я перейду на английский, чтобы моя дорогая Мишель, — Тимур легким кивком указал в сторону врача, — тоже поразилась тем удивительным событиям, которые не столь давно произошли в одной крупной австралийской компании.
— Ну, же, милый, не томи, — со смешком проговорила Мишель, встряхивая небольшую, с палец величиной, стеклянную ампулу. Поднесла поближе к глазам и с негромким бормотанием выдала: — Надеюсь, доза правильная.
Пётр же смолчал. Едкое, едва ощутимое чувство подкрадывающейся опасности не беспокоило его. Он был занят верёвкой на своих запястьях, узлы которой, наконец, поддались.
— Жил да был на свете мистер Лиам, — вдохновенно начал Тимур. — Впрочем, он и сейчас живёт, но не особо здравствует. Ну, не об этом. Мистер Лиам работал в уже упомянутой мною компании под названием ВизитедИнтернейшенл. И был он там не абы кем, а целым главой Западного отделения сбыта сельскохозяйственных культур. Таким мужчинам положено иметь загородную виллу, две машины и любовницу. Фу, какой шаблон, скажете вы, но, что поделать, все мы люди, и у мистера Лиама действительно была очаровательная любовница Джульетт, которой он по доброте душевной подарил новенький порш.
— К чему ты несешь весь этот бред? — не выдержал Пётр.
— Да, приятель, — протянул Тим, — разделяю твоё негодование: порш в подарок любовнице — та ещё пошлость. Но дело не в том, что розовый тачку не красит, а в том, что приобрел он эту тачку на деньги компании. Как, спросишь ты? А очень просто: мистер Лиам — хитрая задница — закупил очень дешёвый аналог инсектицидов для борьбы с саранчой на принадлежащих ВизитедИнтернейшенл полях, а по официальным отчётам, естественно, провёл иную сумму. Территории обработали, но саранче даже понравилось, и она с радостью загубила весь урожай, предназначенный на экспорт. Что делать? — развёл руками Тимур. — Контракты заключены, головной офис требует поставку зерна, которого нет, а любовнице хочется майбах. Последнее — шутка.
— Говно шутка, — усмехнулся безопасник.
— Ну так, какие критики — такие и шутки.
— Пошёл ты…
— Уже ходил. И даже понравилось.
— Пидор чёртов.
— Ну-ка заткнись и не перебивай, — смешливо пожурил его Тимур, протягивая руку и слегка хлопая по обвисшей щеке. Пётр попытался шарахнуться в сторону, но от резких движений запястья сковало болью, а чертовы узлы, казалось, затянулись сильнее. Тим, словно бы не обратив на чужие шатания никакого внимания, продолжил как ни в чём не бывало: — Вернемся к мистеру Лиаму. Звонят ему из головного офиса, напоминаю, требуют поставок. А поставлять нечего. И он не придумал ничего лучше, как скупить остатки зерна (плохого, естественно, качества) у всех частных ферм в округе. И как у него всё это так ловко получается проворачивать? А вот потому что жёнушка мистера Лиама, соответственно миссис Лиам, работала в той же компании, только главой Отдела контроля качества. Именно её славные ручонки подписывали документы на разрешение экспорта того или иного контейнера с зерном. Но вот вопрос: кто же подготавливал сами документы? — Он выдержал недолгую театральную паузу, но не дождавшись никакой реакции со стороны своих слушателей, продолжил: — А всей подготовкой документов занималась её помощница Джульетт, та самая любовница мужа. А? Каково! Но это только первая серия.
Вторая начинается с того, что Джульетт не посчастливилось подслушать телефонный разговор мистера и миссис Лиам. Они как раз решали, как прикрыть свои задницы, если дураки в головном офисе все-таки окажутся не такими дураками и всё поймут. Выходило очень складно, всегда ведь можно подставить того, кого больше всех трахают. И Джульетт услышала своё имя.
— Пресвятая матерь, они хотели свалить всё на бедную девочку? — воскликнула Мишель.
— К сожалению, им удалось сделать и худшее! — Тимур удрученно вздохнул. — Джульетт, будучи натурой импульсивной, тут же ворвалась в кабинет начальницы и учинила форменный скандал. Она размахивала теми самыми поддельными бумагами, кричала что-то о доказательствах и о том, что спит с мужем миссис Лиам. Последняя в долгу не осталась и в гневе набросилась на помощницу. Один неверный толчок, девчонка летит на пол. Бам! — Тим звонко хлопнул в ладоши прямо перед лицом Петра. — И висок её ударяется об угол столешницы.
— О боги…
— Сука, — прошипел безопасник в очередной попытке отшатнуться.
— Это ещё не конец, друзья мои, — призвал их к тишине Тимур. — Но я вижу, что все мы устали, поэтому буду краток.
Итак, в третьей серии миссис Лиам, после истеричного звонка мужу, вместе с ним же избавляется от трупа Джульетт. Они почти начисто заметают следы, более того, успевают отправить все нужные бумаги на согласование туда, наверх, в головной офис. — Тим потыкал указательным пальцем куда-то в направлении потолка. — Но на сцене появляется ещё одно действующее лицо — коллега и подруга Джульетт. Она знала об её интрижке с мистером Лиамом, догадывалась о дельце с зерном, и, когда подруга пропала, конечно же, забила тревогу. Не будем вдаваться в подробности расследования, у меня тут не первый сезон «Шерлока», но доказательства нашлись. Мистер и миссис Лиам сейчас под стражей, думаю, их упекут за решетку. Эта сюжетная линия закончена.
Притихший Пётр Фомич почти добрался до второго узла на своих запястьях. Аккуратно наблюдая за вновь принявшимся расхаживать по комнатушке парнем, он всё никак не мог взять в толк, на кой чёрт ему сдалась эта мыльная история. Но переключить свои мысли на что-то, что помогло бы ему выбраться отсюда, безопасник так и не сумел. Хотя каким-то чудом пальцы рефлекторно продолжали теребить верёвку.
— Сеймур, я приступаю?
— Кульминация, Мишель, ещё кульминация, — проговорил Тим. — Когда в головном офисе всё вскрылось (а, оно, естественно, вскрылось), совет директоров решил не просирать международный контракт. Ну, знаете, чем дольше простои — тем больше издержки, огромные деньги, всё-таки. Груз им нужно было отправить ровно неделю назад, что они преспокойно и сделали, запрятав многотонный контейнер с гнилым зерном меж остальных. Японцы, которым этот экспорт предназначался, по идее, не должны были проверять всю партию. Но тут мы вспоминаем бдительную подругу Джульетт из третьей серии. Она, движимая жаждой справедливости, слила принимающей стороне номер того самого контейнера, и японцы, встретив груз у себя в порту, уже точно знали, что отправят всю партию обратно.
Тимур умолк, медленно застыв в нескольких шагах от стула, на котором восседал Пётр Фомич. Встал к нему вполоборота, а после заговорил вновь, но уже холодным, без намека на шутку и без единой эмоции голосом:
— А теперь следи за пальцами, мистер бывший КГБ-шник. Следи очень внимательно. Сегодня в пять тринадцать утра судно с грузом ВизитедИнтернейшенл внепланово проходило мимо моего острова. Возвращалось от недовольных японцев. И оно совершенно случайно поймало сигнал бедствия, который ты в этот момент посылал в открытый океан. Так что, да, Пётр Фомич, я уверен, что тебе тупо повезло. И чтобы выяснить это я потратил несколько часов своего личного времени, которое очень, очень дорого стоит. Знаешь, почему? Потому что я, блядь, лучший в своём деле! Потому что равных мне в добычи информации просто нет! А что насчёт тебя? Каким «своим парням» ты там отправил сигнал? Кто, по-твоему, сюда явится с австралийского грузового судна? А?.. Хотя нет, не отвечай, сам выясню, — отмахнулся Тимур с таким видом, будто бы всё, что было нужно, он от этой беседы взял. И сам Пётр ему теперь точно бесполезная и не особо интересная подсохшая водоросль на черных гранях прибрежной скалы.
Парень равнодушно отвернулся и тут же распорядился:
— Мишель, твоя очередь.
— Ха, чёртов сказочник! — заорал Пётр. — Решил отдать меня своим уродам для развлечения?! Я живым не дамся!
Он сплюнул в сторону Мишель в выражении неприкрытой ненависти. Разъярив себя и удачно освободившись от пут, мужчина уже готов был подскочить со стула, чтобы парой-тройкой выверенных ударов вырубить этих двоих и унести ноги отсюда как можно скорее. Но даже дёрнуться не успел, как в его плечо резко вошло нечто болезненно-острое. И сознание моментально отключилось.
— Какой же гадкий мужчина, — со вздохом произнесла Мишель, вытаскивая иглу и делая маленький шаг в сторону. Завалившееся на бок тело с приглушенным стуком тут же рухнуло на пол у её ног.
— Но какая искренняя ярость, — задумчиво ответил Тимур, у которого в голове словно бы щёлкнул пазл давно интересовавшей его загадки.