По Аниным предположениям сейчас на её далекой родине как раз наступал глубокий предсумеречный вечер. Когда потемневшая зелень вот точно так же, как здесь, в тропиках, полнилась многообразием звуков: стрёкотом кузнечиков и соловьиными переливами. Ещё в лесу за изгибом реки, где редкими раскатами потрескивали древние, покачивающиеся на легком ветру стволы высоких сосен, нет-нет, а услышишь глухое и пугающее «ух-ху». И совсем это не филин, как ей казалось раньше, филины перекликались по-другому. Всего-навсего дикая голубица, светло-бурая неприглядная птичка, забралась под самую ветвистую крону и сидит там, выжидающе подвывает этим своим тоскливо-длинным посвистом.
Ане хотелось подвывать также.
После того, как они с Интаном от души похохотали (в случае с наёмником будет точнее сказать «покривил губами в усмешке») над ошеломленной физиономией администратора, Аню ожидаемо настигла расплата. Потому что ущемленная мужская гордыня — самое ранимое на свете место. Её Гринпис оберегать должен, а не каких-то там белоруких гиббонов…
Макака по имени Эдик, справившись с потрясением от того, что над ним беззлобно подшутили, решил отомстить по-царски, со всей широтой своей уязвленной обезьяньей души. И громко, так, чтобы уж точно услышала остальная труппа, поинтересовался, у всех ли секретарей входит в привычку раздвигать ноги перед начальством, или это Аня мелодрам насмотрелась и начиталась дешёвых книжонок про страстную любовь на директорском столе.
Подначивающие тычки в спину, да и в лоб, её уже давно не задевали. Хуже было другое. После слов Эдуарда над бассейном разлилась неловкая тишина, которую тут же прорезала громкая фраза Максима Сергеевича:
— А реальная жизнь, Анютка, это тебе не книжки.
Конечно же, коллеги поддержали его дружным хохотом в ответ. Все, кроме Анны, которая, не желая задерживаться у бассейна больше ни единой секунды, поспешила скрыться за пышной зеленой изгородью.
На кухню она уже не пошла. Желе расхотелось, да и видеть кого-то тоже. Девушка свернула по мощенной камнями тропинке дальше, обогнула белоснежную стену виллы и, наконец поняв, что отошла настолько далеко, что кроме обычных звуков джунглей больше ничего не слышно, остановилась.
Лёгкость, с какой люди переходят тот самый берег, где начинаются унижения и завистливые, полные злобы комментарии, всегда обескураживала её. Как дети, которым более сильный, более капризный ребенок ткнул пальцем на кого-то особо непонравившегося ему, и те принялись забрасывать его песком с собственных лопаток. Только её коллеги уже давно были взрослыми, самостоятельными людьми, со своими личными семейными дрязгами и грузом обыденных проблем за спиной. Они каждый раз будто бы убеждали Анну, что по-другому не бывает. Что только такое унылое, полное тоскливых серых будней и пьяных вечеров пятниц существование останется до конца её дней. И с этим ничего не поделать, только смириться.
Когда-то Аню ждала участь гораздо хуже, чем пятидневка в замызганном питерском театре в качестве помощника человека, который на поверку оказался тем ещё гадом. Но она сменила жизнь, сменила окружение и поначалу даже поверила этому гаду, прониклась идеалами, что он проповедовал. Поэтому сейчас ей было не просто обидно, а до слёз жалко тех надежд, возложенных на новую жизнь. Ведь всё оказалось в точности таким же, только что поданным под другим соусом.
Однако как дерьмо не приправляй, вкуснее оно не станет.
— Юстас, мать твою! — вдруг послышалось из-за деревьев. — Верни чеку на место!
Аня наскоро вытерла тыльной стороной ладони соленые дорожки на щеках и прошла чуть дальше, вдоль рядком росших высоких тростников, сквозь узкие листья которых проглядывали стены одной из хозяйственных построек.
Хэ Ян почуял чужое присутствие намного раньше, чем Анина рыжеволосая макушка показалась из-за угла, но говорить ничего не стал. Ждал, пока девушка осторожно подойдёт поближе и вдоволь насмотрится на доверху забитые опилками ящики да неприбранные, прислоненные к стене деревянные поддоны.
— Сильно достали? — спросил Ян, как только заметил её покрасневшие глаза.
— Кто? — поначалу не сообразила Аня, но тут же, ловя на себе чужой внимательный взгляд, слегка смутилась и пробормотала: — Да нет, я…
— Давай накажем.
— В смысле?
Лицо её действительно было заплаканным, и Яну подумалось, что в некоторых случаях можно и наплевать на гнев собственного брата, который запретил причинять вред остальным гостям. Явно тут лишним, да и по факту гостями не являвшимися. Тем более что в чужом доме приличные люди так себя не ведут. Поэтому Ян без каких-либо зазрений совести повернулся к копавшемуся в деревянном ящике Юстасу и спокойно произнёс:
— Дай-ка шашку.
— Драй-драй-фиэ? — уточнил наёмник, поднимая свою крупную голову выше.
— Какие ж вы у меня ебать специалисты! — ухмыльнулся Ян. — Удивляюсь только, почему постоянно косячите! Динамит обычный давай, без выпендрёжа.
Юстас вновь склонил над ящиком свою широкую, обтянутую потной майкой спину и с попутным ворчливо-тихим: «Я его и иметь ввиду» извлёк из груды светло-песочных опилок связку длинных трубочек, в центре которых торчала тонкая антеннка запала.
Под всё ещё изумленным, но вмиг переставшим слезиться взглядом Анны, Ян взял протянутый ему динамит. Затем неторопливо порылся в карманах своих пятнистых штанов и достал оттуда металлическую зажигалку.
— Может, не надо, — с трудом выдавила из себя девушка.
— Чего? — спросил он, губами пытаясь подцепить сигарету из помятой пачки, которую вытащил следом.
— Я думала, ты фитиль подожжешь.
— Нет, зачем?
— Ну слава богу…
— Я же не идиот, — заявил собеседник, прикуривая от огонька зажигалки и почти одновременно с этим опуская руку девушке на плечо. Она и пискнуть не успела, как её аккуратно, но настойчиво развернули по направлению к той тропинке, что вела в сторону бассейна. И подтолкнули вперёд. — Мы сделаем это позже. Пока дойдём до твоих коллег, я как раз докурю, тогда уж от бычка фитиль и подпалим.
— Это, по-твоему, весело? — возразила Аня, не двигаясь с места.
— Нет. — Хэ Ян взвесил на раскрытой ладони динамит. — Это, по-моему, доходчиво.
— Нельзя же просто пойти и подорвать их!
— Кто сказал?
— Я! Только что!
— Ну, раз её высочество не желает покарать обидчиков, — он развёл руки в стороны и легко пожал своими массивными плечами, — то нам, простым смертным, остаётся только смириться.
— Спасибо, блин, — буркнула Аня в ответ.
— Только я этих твоих коллег все равно припугну.
— Ян, прошу…
— Шашку в бассейн заброшу, когда там никого не будет.
— Ну зачем, скажи на милость, тебе это надо!
— А затем, Анна, — неторопливо проговори он, с прищуром заглядывая в её возмущенное лицо, — что нас с Сеймуром закрывать глаза на подобного рода дерьмо не учили.
— Он, вообще-то, никому динамитом не угрожал.
Ян вновь едва заметно пожал плечами, словно бы выражая тем самым всё своё отношение и к ситуации в целом, и к поведению брата в частности. Если их дружба действительно была настолько тесной, то Анна и без пояснений сама прекрасно понимала, что её коллег в вольерах заперли не из одного лишь соображения безопасности.
— Где он, кстати? — спросила девушка, оглядываясь по сторонам.
— Занят немного, — отозвался Ян.
Позади него прохладной полутьмой зиял дверной проём хозяйственной постройки, один из коридоров которой как раз кончался каменными ступенями, ведущими в небольшое подвальное помещение.
— Я просто хотела наушники попросить, — пояснила Аня со вздохом. — Ладно, пойду тогда.
— Куда?
— Мне вообще-то можно ходить, где захочется, — проворчала она в ответ.
— Было можно. — Ян небрежно стряхнул пепел со своей сигареты. — Пока тебя не свистнули прямо у моих парней из-под носа, а мне за это не влетело.
— Почему тебе? — удивилась девушка.
— Потому что мои подчиненные косорылые и слепые на оба глаза бараны, — спокойно пояснил он, цитируя брата.
— О, извини.
— Из вежливости могу сказать, что ты здесь ни при чём.
— Ну, — неловко улыбнулась она, — удача явно покинула меня задолго до нашего с тобой знакомства.
— Могу понять. — Ян сделал очередную затяжку, а затем аккуратно выдохнул тонкую, едва видимую струйку дыма уголком рта так, чтобы до собеседницы его долетело как можно меньше табачного запаха. — В некоторых личных вопросах мне тоже чертовски не везёт.
— Знаешь, — задумчиво протянула Аня. — Я верю, что рано или поздно всё изменится. И, возможно, кочки на наших дорогах закончатся, а дальше будет только ровный асфальт.
— Асфальт? — со смешком переспросил он.
— Ну, я имела в виду…
— Я понял, что ты имела в виду.
— А. Ладно.
Это был едва ли не первый её разговор с братом Тимура вот так вот — один на один (не считая торчащего чуть в сторонке Юстаса), и Аня, будучи не самым стеснительным человеком, отчего-то чувствовала себя весьма неловко.
О Яне она слышала немало историй. В каждой из них Тим мог бесконечно обзывать его десятками смешливых ругательств, сквозь которые всё же неизменно проскальзывала искренняя любовь. Но как бы Анна ни старалась, до конца понять отношений этих двоих она пока не могла.
Сам Ян представлялся ей тяжеловесным томом какой-нибудь с виду не очень содержательной книги. С обложкой из бурой дубленой кожи, подбитыми платиной уголками и крепким корешком. Что там идёт после красивого, всего в вензелях форзаца, какие страницы скрываются за ним и о чём говорят слова — Анна попросту не знала. А если быть до конца честной, то и боялась узнавать.
У ящиков что-то грохнулось, отвлекая девушку от раздумий. Юстас принялся торопливо прилаживать деревянную крышку обратно. Под выразительным взглядом Яна, он любовно огладил её шершавую темно-зеленую поверхность, слегка похлопал по ней, а затем с ласковой улыбкой прошептал какие-то слова. И уселся рядом, прямо на сухую землю, словно бы переходя в режим ожидания.
Тут только до Ани дошло, что она просто напросто мешает людям выполнять работу, в тонкости которой её посвящать никто не планировал. В очередной раз смутившись, она пробормотала слова извинения, добавив, что собирается коротать оставшееся до ужина время на кухне, и собралась уже уходить. Но Ян вдруг окликнул, попросил задержаться. Сам же быстренько нырнул сквозь дверь невысокой постройки, прогремел там чем-то и тут же вышел обратно. На ходу он отвесил подзатыльник Юстасу, возвращая тому связку динамита и с угрозой советуя как можно скорее прибрать свои «чертовы коробки с авокадо». Анне отчего-то подумалось, что речь шла совсем не про съедобные, по форме напоминающие тёмно-зеленую грушу плоды.
— Держи, — сказал Ян, протягивая ей черные проводки, на концах которых болтались капельки наушников.
— А тебе точно не понадобятся? — в легком удивлении спросила она.
— Если понадобятся, я у Сеймура ещё одни стащу.
— Так это его?
— Нет, — со смешком отозвался Ян, — уже твои.
Ответная улыбка у неё вышла очень искренней, без смущения или несуразной какой-то зажатости. Аня взяла предложенные наушники, поблагодарила и даже осмелела настолько, чтобы сказать, что, мол, прав был Тимур, брат у него не только вечно ворчащая, но ещё и жуть какая заботливая псина. Вместе со смехом ей тут же обещали в следующий раз дать пинка под зад, не посмотрев на её статус гостьи, а после обозвали «рыжей занозой в заднице». На это Анна ничуть не обиделась, только решила для себя, что у некоторых с виду роскошных книг под обложкой скрывается гораздо больше хороших слов, чем может показаться на первый взгляд.
***
Тимур её обыскался. Осмотрел каждую комнату виллы, распугав спящих после ночного патрулирования наёмников; пару раз обошёл пляж и все кусты, за которыми скрывались дорожки аллей; побывал у пустующих нынче вольеров, и даже нашёл в себе силы пообщаться с толпой Аниных коллег у бассейна. Но ни в одном из этих мест девушки не было. Она снова как сквозь землю провалилась, и Тим уже начинал не на шутку беспокоиться.
— Да-да, окей, пусть поднимется, — отмахнулся он, когда один из наемников сообщил, что Максим Сергеевич изъявил желание поговорить с главным. Будь Тимур не так встревожен, первый бы посмеялся с этого напыщенного «главный», но сейчас все мысли занимал поиск девушки, а вниманием овладели камеры наружного видеонаблюдения, изображения с которых передавались на его планшет.
— Ну и как она тебе? — донеслось со стороны ступеней, ведущих на террасу. Тон вопроса был вполне миролюбивым, даже бодрым, словно бы собеседник сходу давал понять, что они на одной волне и им вполне есть что обсудить.
Тим медленно поднял полный удивления взгляд от экрана планшета. И тут же нахмурился. Потому как скользнувшая по чужому лицу усмешка, понимающая и отчасти скабрезная, не шутливая даже, а похожая на изумительно мерзкий сборник личных тайн, который, по мнению Максима, теперь объединял их обоих — это всё заставило парня напрячься.
Он прекрасно понял, что имелось в виду. Но даже если бы Тимуру посчастливилось узнать Аню в этом плане, ему бы никогда в жизни не пришло на ум делиться подобным знанием с другим человеком. Тем более с её мудаком-директором, который, видимо, интимные вопросы считал нормальным таким началом приличной мужской беседы.
— Гребаная культура сексизма и мракобесия, — пробормотал Тим себе под нос, естественно, на малайском, а чуть громче уже по-русски произнёс: — Мне передали, что ты хотел меня видеть, Максим Сергеевич. Вот он я. Вот тебе стул. Садись, выкладывай и не трать моё время бессмысленной болтовней. Оно не для таких глупостей мне дано.
— О, могу понять, — всё же оставаясь верным себе и наезженной колее в своей голове, отозвался Максим. — Торопишься оказаться в объятьях моей очаровательной помощницы?
— Ну что за…
— Нет-нет, не беспокойся я, конечно, тот ещё собственник, но ни на что не претендую. Она у меня девочка свободная, с кем хочет, с тем и спит. — Мужчина опустился на предложенный стул. Белоснежная резная спинка его скрипнула, но звук этот заглушил очередной громкий смешок: — Правда, слишком своенравная, но ничего, думаю, ты справишься. Только учти, Тимур, Аню рано или поздно придётся отдать. Всё-таки нам домой возвращаться, а своих людей я бросать не привык.
Это вдохновленное мини-выступление вогнало Тимура в скуку буквально сразу же. Где-то между «собственник» и «претендую» он переключился на шутливые ассоциации в своей голове, представляя Максима то в образе придурковатого гусара из всех слышанных им русских анекдотов про поручика Ржевского (смысла которых парень как не силился, так понять и не смог); то жирным хряком в ярко-розовой пачке и с маленькой мультяшной короной на округлой макушке меж вислых свиных ушей. Валялся такой в грязищи, похрюкивал иногда нечто воинственное в духе «Шашки наголо!», а затем лениво переворачивался на другой бок, да так и засыпал. С громким храпом и не менее громким причмокиванием. Ане бы понравилось. Она бы, со своим не менее живым воображением, добавила ещё подробностей, более смешливых и аллегоричных. Тимур жуть как любил их.
— Каким бы ни был сотрудник, — продолжал тем временем Максим, — но позаботиться о нём я обязан. Все мы под богом ходим, в конце концов…
— Я — нет.
— Неверующий, значит?
— Смотря во что верить, Максим Сергеевич, — ответил Тим, вновь опуская взгляд к планшету и смахивая на нём вид на следующую камеру. — И не всё, знаешь ли, в этой жизни сводится к сексу.
— Можешь убеждать меня сколько угодно, но мужскую природу не обманешь! — уверенно заявил Максим. — Мы же животные по сути своей. Мы — самцы. И мы всегда будем брать то, что нам причитается, то, что наше по праву.
— По какому праву? — спросил Тим. На этот раз с вполне искренним удивлением, хотя и не особо желая слышать очередную порцию философствований в ответ. Задней мыслью до него доходило, насколько глупо было ввязываться в столь бредовый диалог. Они явно не сходились ни во взглядах на жизнь, ни на отношения между людьми, поэтому ничего кроме бессмысленного спора выйти не могло. И ведь не докажешь же существовавшему в своём каком-то маскулинном мире Максиму, что не всё сводится к элементарным человеческим потребностям, а от зверей с голыми инстинктами люди отличаются осознанным выбором. Не все, конечно. Некоторые индивиды до сих пор предпочитали валять бока в свинарнике.
— Ну как же, — вновь затянул Максим Сергеевич. — Мы мужчины, мы имеет право брать…
— Погоди, я чего-то не догоняю, — резко перебил его Тим. — Каким образом наличие члена между ног даёт тебе хоть какое-то право? Права и обязанности у вас, в России, если не ошибаюсь, регулируются законодательством. Нет?
— Ты не понимаешь меня, Тимур, я говорю про то, что вне законов. Я говорю о природе двух начал: мужского и женского.
— Ясно.
— Дошло, наконец?
— Нет, — хмыкнул парень, поднимаясь со своего плетеного кресла. — Я просто окончательно убедился в том, что ты долбоёб и зря тратишь моё время.
Он с хлопком опустил алую крышку чехла на экран планшета и сунул его себе под мышку. Пока Максим соображал, ответить с угрозой или свести всё к шутке, Тим кивком указал стоящему неподалеку наёмнику, что разговор окончен и гостя можно проводить обратно. Сам же поспешил уйти с террасы настолько быстро, насколько хватало его радушия. Потому как смутно представлял свои последующие действия, если Анин директор ляпнет ещё хоть что-нибудь, на тему ли штампованных гендерных стереотипов, или того хуже, в сторону самой девушки.
Скользнув сквозь стеклянные двери, ведущие во внутренние коридоры виллы, Тимур решил ещё раз заглянуть в её комнату. Приоткрыл дверь без особой надежды хоть кого-нибудь обнаружить и тут же изумленно замер. На заправленной кровати, поверх гладкого, в сине-розовую зебру покрывала валялась толстобрюхая циветта.
— Эй, ты, — окликнул зверька Тим.
Шкурка на пятнистом боку так и продолжила мерно вздыматься от глубокого сонного дыхания, ни единым своим волоском лишний раз не шелохнувшись. Пришлось позвать повторно, погромче и добавив в голос того приказного тона, который на других животных обычно действовал безотказно.
Циветта едва заметно повела маленькими ушами. Выждала ещё с минуту и только после, лениво приоткрыв глаза, смерила Тимура поистине королевской наглостью во взгляде. А затем сладко зевнула во всю широту своей раззяванной пасти и лениво перевернулась на другой бок.
— Хамло, — заключил Тим. — Хозяйку комнаты видел?
В ответ ему досталось лишь легкое подергивание кончиком хвоста.
— Что значит «птицы»? Про птиц я и без тебя слышал.
Но большего от вмиг уснувшей циветты он не добился, и, со вздохом прикрыв дверь, направился в конец коридора, туда, где боковая лестница под крутым углом вела на прожаренную тропическим солнцем крышу.
***
Вся территория виллы была устроена не самым сложным образом. Жилое здание по центру в три этажа высотой, спереди — бассейн и скрытая ветвистой изгородью прибрежная полоса, сзади — подъездная дорога с гаражным навесом, по бокам же небольшие коробочки хозяйственных построек и сеточки аллей, среди кустов которых можно было найти тренировочную площадку, а чуть дальше — вольеры. В общем, куда ни пойди, вновь окажешься у стен виллы, либо свернешь в джунгли, но неизменно столкнёшься с наёмниками, что патрулируют периметр посменно. Казалось бы, и мышь не проскочит. Однако после побега Аниного начальства, да и исчезновения её самой, Тимур уже не доверял никаким мерам безопасности.
— Ну что за задница, — уныло протянул он. — Не успел отвернуться, как с ней опять что-то случилось!
— С чего ты взял, что что-то обязательно случилось? — отозвался Ян, встретивший брата на крыше. Оба забрались сюда с одинаковой мыслью: осмотреть всю территорию разом.
— А куда она могла деться? На камерах её нет, на глаза никому не попадалась, вообще непонятно, что там после этого бассейна произошло.
— Я же говорил тебе: Анна наткнулась на нас с Юстасом, а после пошла на кухню.
— Да, пошла, — согласно кивнул Тим, — поболтала там с Дармой, покормила кошака. Потом возле бассейна начали орать. Она решила глянуть из-за чего весь сыр-бор и вернулась.
— И из-за чего же? — спросил Ян.
— Да банда прилетела.
— Банда?
— Ну, помнишь, у меня тут Рита жила…
— А, эта сволочь пернатая, что часы мои стащила?
— И мою серьгу.
— Если мне не изменяет память, полгода назад эту птицу Настя сожрала, — с сомнением в голосе отозвался Ян. — Она ещё пыталась ошейник у медведицы украсть.
— Да, но перед своей бесславной кончиной Рита успела обучить птичьих собратьев тонкому ремеслу уличного карманника, — со смешком произнёс Тим. — И теперь на острове живёт целая банда рэкетиров.
— Не знал, что в нашем бизнесе именно так выглядит здоровая конкуренция.
— Ага, выгонят нас отсюда к демоновой матери.
— Зато можно не гадать, кто на этот раз спёр твою девчонку.
— Во-первых, Аня не моя девчонка…
— А хотелось бы?
— Да, — выдал Тим не задумываясь, но тут же одёрнул себя: — Нет! Не знаю… Тёмные небеса, Ян! Не об этом вообще сейчас речь!
— Конечно, — иронично протянул он. — Поэтому мы с горящими задницами носимся вокруг виллы? Я парней джунгли прочесать послал только ради того, чтобы отыскать её.
— И как, успешно? — уколол в ответ собеседник. — По всей видимости — нихрена.
— Можешь урезать мне премию, — спокойно сообщил Ян.
— Я тебе что другое урезал бы!
— Это к примеру?
— Язык твой богомерзкий! — ворчливо отозвался Тимур. — Вредный и ни на что, кроме как издеваться над чувствами брата, не годный!
— А криков-то, криков сколько! — с усмешкой проговорил командир наёмников. — Ты лучше скажи, что эти птицы у гостей украли?
— Да чёрт его знает, я не стал расспрашивать… действительно не стал… вот я тупица!
— Ну, не расстраивайся, это со всеми случается. — Ян сочувственно похлопал брата по плечу. — Даже с такими непревзойденными гениями проёбов, как ты.
— Я уже говорил тебе, что ты задница бабуина? — со вздохом отозвался Тим.
— И не раз. Но бабуины мудрые животные, так что ничего не имею против.
— Так вот, бабуинья жопа, я не стал расспрашивать Аниных коллег. Как понимаешь, никакого желания с ними общаться у меня нет.
— О, прекрасно понимаю.
— Но она бы расспросила.
— И что толку? — пожал плечами Ян. — Все равно ведь ничего не найдёт.
— Это если не знать, где искать, — ответил Тимур, с высоты третьего этажа окидывая взглядом всё пространство виллы целиком и останавливаясь на прохудившихся жестянках гаражного навеса. — А она знает.
***
Передней и задней стенок у навеса не было. А две боковые, некогда сколоченные из добротной, выделанной в широкие доски древесины, со временем стали ползти по швам. И если бы не листы железа, коими наёмники на скорую руку обили рассохшиеся края — вся конструкция развалилась бы уже довольно давно.
Позади росла старая пальма. Скорее длинная, чем высокая, с толстым, склоненным до земли стволом, который проходил одну из стенок навеса насквозь, плавно поднимаясь вверх и пробиваясь лапищами листьев через специально оставленное отверстие в крыше. Аня сразу сообразила, что именно там был старый склад некогда наворованных одной пернатой прощелыгой вещей. И, недолго думая, взобралась по пальме. Оперла одну ногу о стену, вторую поставила на крепкий ствол, вытянула руки и принялась ворошить свитое из гибких веточек гнездо.
Тимур вынырнул из-за угла неслышно, она даже не заметила его появления. А он не торопился сообщать о себе. Минут пять молчаливо понаблюдал за чужой сумбурной вознёй; разрешил себе слегка, совсем без пошлых мыслей, полюбоваться её стройными бёдрами, выглядывающими из-под его же шорт; а после, когда Аня уже вознамерилась спускаться вниз, как бы между делом сообщил:
— Начальник у тебя, Ань, просто космос.
— Ага, — отозвалась девушка после негромкого «фух». — С виду весь такой непонятый и бездонный, а внутрь заглянешь — кроме пыли и планетарного мусора ничего нет.
— В точку.
— Но если понравился — женись.
— Тут есть загвоздка.
— Он примерный семьянин?
— О да, — хмыкнул Тим. — И я такого счастья попросту не достоин.
— Вот и я тоже, — пробормотала девушка, аккуратно опуская вторую ступню на пальму. Опора вроде бы была прочной, но, покачнувшись, Аня поняла, что без помощи не обойтись. И протянутая рука Тимура пришлась как нельзя кстати.
— Всё в порядке? — обеспокоенно спросил он, чувствуя, как она крепко сжимает его ладонь. — Ты высоты боишься?
— Тут всего метр, — ответила Анна, но так сразу спрыгивать на землю раздумала. Прикрыла глаза, в которых вдруг начали плясать мушки, и сделала пару глубоких вдохов с долгими выдохами.
— Ань?..
— Я нормально. Просто голова закружилась.
— Давай сниму тебя.
— Сама слезу.
— Точно?
— Нет. — Девушка как можно осторожнее опустилась на шероховатый, вытянутый параллельно земле ствол пальмы, поёрзала по нему, устраиваясь удобно, и свесила ноги вниз. — Так пока посижу.
— Ладно, — произнёс Тимур. — Зачем лазила-то?
— Ну как же, ты сам рассказал…
— Птицы больше не приносят сюда украденное.
— Что ж, скалолаз из меня все равно вышел довольно фиговый, — шутливо проворчала она. — А куда приносят?
— Нет.
— Чего нет?
— Туда ты без меня не пойдешь.
— Ну, давай, с тобой пойду, — улыбнулась девушка. — Так куда?
— Ань, — со вздохом отозвался он. — Скажи, пожалуйста, у тебя лично что-нибудь пропало?
— Нет, не думаю.
— То есть ты здесь по доброте душевной? Помогаешь своим любимым коллегам?
— Типа того, — кивнула она, хмурясь оттого, что ирония в чужом голосе была слишком явной. — К чему ты…
— Зачем?
— А ты не помог бы на моём месте?
— Не этим придуркам, — раздражено отозвался Тим. — Пусть разбираются со своими проблемами сами.
— Но толпа напавших птиц — это не их проблемы.
— Любое стихийное бедствие — проблема человека, который с ним столкнулся.
— А гуманитарку зачем, по-твоему, придумали? — возразила Аня.
— Гуманитарную помощь в разумных пределах шлют те, кому есть чем поделиться. Разве тебе есть? — Он одним лёгким, привычным жестом поправил очки на переносице и с очередным выдохом, призванным себя успокоить, продолжил: — Анют, ты ведь ещё не оправилась от полученных травм, не отдохнула толком, силы не восстановила, а уже лезешь всех выручать.
— Да нормально я себя чувствую!
Тимур окинул её довольно-таки выразительным взглядом, словно бы напоминая всем присутствующим, отчего это пару минут назад она не смогла спокойно спуститься на землю. В ответ Анна показала ему язык и ворчливо произнесла:
— Не отчитывай меня, будто я дитё малое!
— Но твоё поведение говорит само за себя.
— Да ты что! Ещё раз так сделаешь…
— И?
— И укушу, — пригрозила девушка.
— А если мне понравится? — улыбнулся он.
— Я больно укушу.
— Мне повторить свой вопрос?
— Напугать меня решил?
— А это реально? Со стороны выглядит так, словно бы ты вообще ничего не боишься.
— Безумие и отвага, — со смешком проговорила Аня, и, похлопав ладонью рядом с собой, пригласила Тима сесть. — Ты лучше всех на свете знаешь, что это не так.
— Знаю. — Он не стал забираться к ней на пальму, лишь спиной прислонился к стволу и сложил руки на груди. — Но я совсем не понимаю, почему ты готова голову расшибить ради помощи людям, которые при любой удобной возможности не то что с грязью тебя смешают, они тебя в ней утопят, буквально, а после ещё и сверху насрут.
— А я не такая.
— В том и суть, что ты не такая. Но спасибо тебе за это никто никогда не скажет. Разве что только я.
— Ты то за что?
— За то, что моя вера в хороших людей ещё жива. И не хотелось бы, чтобы на тебе она и закончилась. Если ты ещё каким-нибудь образом пострадаешь, я себе этого просто не прощу, — серьезно проговорил Тим. — Пожалуйста, Ань, следующий раз, когда захочется погеройствовать — предупреди меня. Хотя бы будет иметь смысл.
— И сейчас имело, — сказала она.
— Но ты же не нашла кулон, или что ты там искала?
— Зато нашла вот это. — Аня вытащила из кармана шорт наручные часы с растресканным стеклом циферблата и, придерживая за черный кожаный ремешок, протянула их Тимуру: — Не подскажешь, кто хозяин?