Во вторник я проснулся очень рано, вышел на кухню и увидел Ларису, которая сидела в уголке, отвернувшись лицом к окну. Глаза у нее были на мокром месте. Ответа на вопрос: «Что случилось?» я добиться не смог. Только сильнее заплакала, и сквозь тяжелые всхлипы до меня донеслось признание, что любви больше нет, и ничего больше нет, и уже ничего не будет. Я попробовал напоить ее чаем, но она сказала: «При чем здесь чай?»
На работе мне сказали, что перед моим приходом звонила секретарша господина Федюшина и уведомила: Геннадий Ильич сегодня во второй половине дня заедет в редакцию — конкретно ко мне. Кое-кого эта новость почти шокировала, коллеги смотрели на меня с научным интересом.
Ближе к середине дня нам, наконец, выдали зарплату, и, дождавшись обеденного перерыва, я пошел в салон связи купить смартфон. Юноша-консультант попытался меня запутать словами «андроид» и «симбиан», но я попросил показать самое лучшее из того, что у них имеется. Денег мне хватило впритык.
Потом я позвонил с работы сыну Алеше и спросил, нравится ли ему такая-то модель (название прочел на коробке). Алеша со знанием дела пояснил, что смартфоны теперь уже полный отстой, а главная крутизна — это айфон.
По случаю ожидаемого визита высокого гостя главный редактор приказал сделать в кабинетах и в коридоре сверхплановую уборку.
В три часа дня Федюшин еще не приехал.
Не появился он и в четыре часа.
В это время я позволил себе вообразить: что такое благодарность олигарха в конкретном, материальном выражении? Ну, если быть честным с самим собой… Буквально крошки от его щедрот мне хватило бы выше головы! Ведь когда у человека столько мучительных бытовых проблем, столько прорех во всем, выручила бы даже очень скромная денежная помощь. Но он-то сказал: «по гроб жизни обязан» и «достойно отблагодарю»!.. Нет, я даже не мечтал, допустим, о возможности сменить нашу микроскопическую квартирку — это было бы слишком жирно. Но, может быть, удастся всей семьей поехать отдохнуть на теплом море, ведь не были еще нигде.
Без пятнадцати пять кто-то сказал: «Едет».
Сначала в коридоре прозвучали весомые шаги охранников. Потом наша редакционная комната в один момент опустела и я остался сидеть у своего стола в нелепой, кажется, и неудобной позе.
Федюшин вошел, догоняемый редактором и его секретаршей, не глядя пожал мне руку, нам тут же принесли две чашки кофе и ушли, оставив один на один.
Мы пили кофе не дольше трех минут, в течение которых Геннадий Ильич как-то очень громко и возвышенно говорил о взаимопомощи и пожизненной человеческой благодарности, но я был как пьяный, и в голове не задержалось почти ничего. Помню только, что он вертел в руках сверток размером с небольшую книжку в подарочной бумаге с блестками. И, уходя, вручил мне, добавив пару слов об «истинных ценностях» и «самом дорогом».
Потом я пошел в туалет, пошатываясь, а когда заперся в кабинке, обнаружил у себя в руках этот сверток вроде книги, содрал три слоя золотой, металлизированной бумаги, под ней и была книга, вернее сказать, то, что старательно книгой притворяется, авторский самиздат, печатное бессмертие за свой счет.
Надпись на обложке: «Геннадий Федюшин. Мои афоризмы».
Крупным шрифтом на первой странице: «Жизнь — как крутая дорога, у ней свои ухабы и кардоны, которые надо прошагать, чтобы не было мучительно больно!»
Пролистнул страниц двадцать: «Кто с бабами не спит, тот болван и все проспит!»
Я аккуратно положил афоризмы в мусорный бак и вышел из кабинки.
Слева от умывальника в запыленном окне можно было видеть, как очень худая черно-сизая птица, поменьше вороны, гуляет по карнизу, погруженная в себя. Я не знал, как она называется, и она сама, наверно, этого не знала. Захотелось выйти скорее на воздух — тоже выбрать для гулянья какой-нибудь карниз.
В сквере имени пионеров-героев один из подростков, пьющих на скамье пиво, крикнул мне в спину: «Мужик, дай закурить!» — и напомнил о Вадике, спрятанном в Святоозерском монастыре.
Зимой, перед Новым годом, я повстречаю в продуктовом магазине Веронику Адамовну, спрошу про Вадика, а она воскликнет: «Вы что, не знаете? Его уже похоронили». И расскажет: после двух месяцев разлуки с сыном госпожа Федюшина приехала к нему на свидание, ужаснулась тому, что вместо приличной уборной ее мальчик ходит во двор, в холодную дощатую будку, и по этой причине увезла Вадика домой. А еще через три месяца он умер от передозировки героина. Врачи не смогли откачать.
В переполненном вагоне метро мне опять попался на глаза тот маленький некрасивый мужчина с компьютерной клавиатурой на коленях. Он все так же со страшной быстротой стучал по клавишам, при этом таинственно улыбался. Я бы много дал, чтобы узнать, что он там печатает. Плохо одетый, явно нездоровый психически, он очень заметно выделялся в однообразной толпе. Даже не знаю, уродство это или счастье? Многие люди чуть не полжизни тратят на то, чтобы отличаться от всех, хоть на полсантиметра выдвинуться из людской массы, а этот, неказистый, из нее прямо торчит. Причем он абсолютно не тревожится, будет ли его текст напечатан в книге или журнале, впишется ли в какой-нибудь формат.
Я смотрел на свое отражение в темных вагонных стеклах и видел, что почти неотличим от сидящих и стоящих вокруг. Если бы мое лицо не было мне так знакомо, я бы, может, вообще не обратил на него внимания.
Но все это не вызывало обиды и ощущения беспросветности. Наоборот, здесь просвечивала подсказка, что моя единственная жизнь, пусть незаметная, заурядная, муравьиная, принадлежит только мне. А ничего другого у каждого из нас просто нет — ни у кого.
Когда поезд разгонялся между станциями, в беспощадном стальном грохоте, стиснутый в толпе, я с любопытством и опаской заглядывал в себя, обшаривал свое нутро, как черный ящик, как полузаброшенный, мертвеющий улей, и мне отвечало — тоненьким горячим уколом — острое чувство субботы. Оно никуда не ушло.
Сегодня был невероятно удачный и выгодный день — всего за 360 рублей я купил компьютер с гладкими крупными кнопками на двух языках! Его очень удобно носить с собой в полиэтиленовой сумке для продуктов и вынимать, когда нужно допечатать срочную мысль. Сначала меня беспокоило то, что провод не втыкается ни в какую розетку, а волочится за клавишами вроде хвоста, приходилось упихивать его в карман, но потом я просто отстриг его ножницами для ногтей.
Если кто-нибудь думает, что вместе с компьютером я купил широкоэкранный телевизор, как поступают недалекие люди, которым деньги некуда девать, то он глубоко ошибается! Мне абсолютно не требуется экран для работы на компьютере, а хватает силы воображения и моего внутреннего взора, чтобы совершать творческий акт.
Начать я решил с ключевых и наиболее весомых жизненных документов, которые долгие годы пылятся в шифоньере у меня дома в единственном рукописном экземпляре и по этой причине малозаметны широкой общественности. А ведь в них удивительно правдиво показаны этапы моей неравной борьбы со злом на основе точнейших расчетов и метких наблюдений в различных областях.
Теперь-то я смогу с ненадежных бумаг перенести документы моей жизни в компьютер и, если получится, может быть, даже во всемирный международный Интернет.
Сейчас мне надо срочно принять настойку боярышника, а завтра уже приступлю.
Приступаю.
В суд Кировского района
от одиноко проживающего
пенсионера по инвалидности
2-й группы по общему заболеванию
(пенсия 702 руб. 92 коп. в месяц)
Леденцова Родиона Аскольдовича
с ул. Чекистов, 21, кв. 56
19 января 1993 г. я заключил договор купли-продажи принадлежащей мне двухкомнатной квартиры на условиях пожизненного содержания меня акционерным обществом «Задушевность», расположенным на ул. Мамина-Сибиряка, 147, этаж 11, кабинет 1003.
До дефолта 17 августа 1998 г. ежемесячные выплаты мне производились обществом «Задушевность» согласно статье 4.2 договора, то есть индексировались благодаря процессу инфляции, осуществляемой по данным Госкомстата РФ и газеты «Областные огни».
После 17 августа 1998 г. мое финансовое положение, а следовательно, и условия жизни резко ухудшились, за что ответственности я нести не могу.
За три месяца дефолта — с 17 августа по 17 ноября 1998 г. — инфляция в РФ составила 70 %. Благодаря этому выплаты мне должны были увеличиться до 259 руб. 00 коп. Я же получал с августа 1998 г. по январь 1999 г. 170 руб. Только в январе 1999 г. мне прибавили 20 руб., и я стал получать 190 руб. 00 коп., что явно не соответствовало индексации инфляционных процессов.
Между тем инфляция по Российской Федерации и области продолжалась в следующем темпе: в 1999 г. — 36 %, в 2000 г. — 24 %, в 2001 г. — 22 %, а с января по май 2002 г. — около 10 %, по моим независимым наблюдениям и по данным Облстатуправления, опубликованным в печати.
В эти исторические годы мои ежемесячные выплаты увеличивались от случая к случаю и в настоящее время составляют 430 руб. 00 коп, в то время как благодаря инфляционным процессам, протекавшим за это время, я должен получать по 636 руб. 56 коп. А ежемесячная недоплата по 259 руб. (с августа 1998 г. по май 2002 г.) составила глобальную сумму 10 360 руб.
К другим возмутительным претензиям могу прибавить не всегда добросовестное отношение сотрудников «Задушевности» к моему домашнему имуществу, что будет добавочно изложено в Автобиографии меня, которую я намерен создать.
Кстати, согласно комментарию к статье 604, «Задушевность» обязана поддерживать санитарное состояние квартиры в надлежащем виде, что, по моим объективным данным, не имело места.
Профилактические визиты врача, согласно пункту 4.4 нашего договора, не совершались ни разу, как и юридические консультации, обещанные в рекламе «Задушевности», опубликованной в газете «Областные огни».
И наконец, пункт 4.6 договора о кремации и захоронении меня после смерти возле моей матери. При наличии букета заболеваний моя безвременная кончина, к сожалению, может наступить в любую минуту или даже секунду.
Каким образом будет выполнен пункт 4.6, если на кладбище нет нумерации могил, а «Задушевность» за 9 с половиной лет ни разу не поинтересовалась, где дислоцирована точка моего захоронения?
Ненадлежащее исполнение обязательств, взятых на себя «Задушевностью», халатная и наплевательская индексация инфляционных процессов, ухудшение условий жизни не по моей вине, что выразилось в неполном и некачественном питании, привели к частичным явлениям дистрофии межклеточного вещества моего организма и гастроэнтерологическим заболеваниям, а также к необходимости диетического питания, что затруднено долговременным ремонтом мясного отдела в гастрономе № 14 и хамским отношением персонала указанного гастронома.