Девушки договорились встретиться в пять вечера, чтобы начать рисовать на окнах. Им давалось всего три дня на выполнение, однако Саша должна была завтра выйти на работу, поэтому нельзя было терять ни минуты.
Когда они зашли на этаж, то обнаружили, что многие уже приступили к работе.
Девушки набрали в темном туалете воду в пластиковый стаканчик, принесли из класса гуашь и кисточки и принялись за работу. У каждой на телефоне красовались идеи из интернета, которые они пытались воплотить в жизнь.
Саша украдкой наблюдала за своим товарищем по несчастью. Яра, одетая в черную водолазку, обтягивающие джинсы и с темно-бордовой помадой на губах, старательно выводила контуры мылом на окне, при этом смешно нахмурив брови и высунув кончик языка.
— Прости, что тебе из-за меня приходится этим заниматься, — подала голос Саша спустя десять минут молчания.
— Ой, перестань! Мне не в тягость, наоборот что-то новое, — отмахнулась та.
Саша продолжила маркером создавать набросок. Черные линие сплетались с чернотой неба, отчего создавалось впечатление, что они уходили ввысь и исчезали в проеме окна.
Яркие краски сначала ложились неровными штрихами, но затем начали приобретать форму, придавая жизни мертвым линиям. Девушка полностью погрузилась в процесс, который не раз придавал ей уверенности и спокойствия в жизни, поэтому не сразу услышала вопрос:
— Почему ты раньше не давала отпор Сорокиной?
— Я бы на твоем месте давно ей язык помыла с мылом, — продолжала Яра, все еще вырисовывая контур медвежат под елкой. — Или тебе до такой степени все равно?
— Знаешь, абсолютно наплевать. Не хочется на дураков обращать внимание, а главное тратить свои нервы и силы. Главное — я иду к своей мечте, а как я иду — это лишь моё дело.
— Понимаю, я вот собираюсь поступать на юридический, и пусть все называют меня зубрилой, у которой вместо мозгов исторические даты, зато я добьюсь своего и в будущем не буду жалеть о том, что тратила свое драгоценное время на фальшивых друзей, — доверительно поделилась Яра, отойдя на небольшое расстояние и вглядываясь в слабый след от мыла на стекле.
Саша уставилась на девушку. Перед глазами сразу возникла картина, как девушка-готка заходит в зал судебного заседания, а старушка, против которой она выступает, хватается за сердце, крестит Яру и приговаривает “боже спаси и помилуй”, вспоминая, что даже завещания не составила толкового.
— Тоже подумала, как ко мне будут относиться клиенты? — покосилась та на девушку.
Саша потупила глаза, однако у нее созрел вопрос, который давно ее интересовал.
— Яра, а какая у тебя кличка?
— Чего?! — насупилась ее новая подруга.
— Нет-нет, я не хотела обидеть тебя, просто интересно, ведь у готов принято давать прозвища, как в “Папиных дочках” Дашу Тарантулом называли. А правда, что по полнолуниям на кладбище ходите? — сама себя перебивая, продолжала она.
— Ага, и жертвоприношение устраиваем. Крыс там всяких, ворон, а может чего и покрупнее.
— Правда? — большие синие глаза с интересом распахнулись.
— Нет, конечно, — прыснула Яра. — Я не состою в готах.
Она поймала озадаченный взгляд, не торопясь макнула кисть в коричневую гуашь и принялась раскрашивать своих медвежат.
— Я привыкла не доверять людям, но почему-то тебе хочется все выложить, — снова перейдя на полу доверительный, полуделовитый тон произнесла одноклассница. Саше стало приятно от таких слов, даже щеки стали под стать той красной игрушке, что она раскрашивала.
— Человек на то и социальное существо, ему необходимо общение.
— Мне хватает общения с сестрами, у меня их аж целых три, а ты открытая и простая, легко располагаешь к себе. В общем так вышло, что четыре года назад Влада — моя старшая сестра, заинтересовалась субкультурой готов, начала одеваться и краситься во все черное, по ночам пропадала где-то, нашла себе парня-гота. Родителей это не устроило, они сказали, что либо сестра перестает вести себя как маленькая, либо пусть съезжает. Тогда все здорово перегнули палку, а я испугалась. Влада — мой родной человек, я не представляла, что бы произошло, если бы она действительно ушла. Поэтому ночью я стащила у нее тоник для волос, помаду, надела черные вещи и утром явилась на завтрак при всем этом параде, сказав, что если ее выгонят, то и меня тоже. Конечно, все тогда сначала посмеялись, потом помирились, сейчас это даже как-то забавно вспоминать, но мне до такой степени понравился мой образ, что я решила его сохранить.
— И родители ничего не говорят по этому поводу? — спросила Саша, вглядываясь в темные блестящие глаза своей одноклассницы.
— Говорят, раз учусь хорошо и это мне никак не мешает, то они не против.
— Крутые они у тебя! — протянула Саша, искренне радуясь за Яру.
— А то! А у тебя что за история?