— Я… — смущённо шепчет Ангелика, опускает глаза и медленно вынимает руку из-под моей ладони. — Простите меня… я…
— Месть мужу, не лучшее решение, но вы попытались, — говорю сдавленно и хрипло, ещё дрожа внутри каждой клеткой тела от разливающегося желания.
Боже, дай мне сил… Что эта женщина делает со мной? Она ломает мои принципы, разрушает устои и… я ей позволяю. Даже больше: я сам хочу этого, но вижу в её глазах смятение и неуверенность. Скорее всего она, действительно, хотела таким способом ощутить каково это — отомстить мужу. Продолжаю вести себя как психоаналитик, а не потерявший голову подросток.
— Месть не принесёт вам облегчения, Ангелика, а может даже усилить чувство вашей вины. Если вы не готовы простить, не винить себя, то вам нужно проработать вашу боль, проанализировать причину почему произошла измена. Это может принести вам успокоение. Я помогу вам в этом.
Говорю привычные фразы, а внутри всё вибрирует от эмоций, которые во мне вызвал её робкий поцелуй. Моему сожалению нет предела, потому что я хочу, чтобы Ангелика желала целовать меня также, как и я ее. А я понял, что мне понравилось, и я хочу повторить. Не понимая себя и происходящее, стараюсь не подавать вид, что меня это сильно взволновало. Встаю и медленно иду к графину с водой. Спиной к ней, наливаю два стакана. Вроде отпустило, вдохнул глубоко, насытив кислородом непослушное тело. Передал стакан ей и сам залпом выпил, в надежде охладить, вспыхнувший во мне, огонь.
— Простите меня… — смущённо говорит, не поднимая глаз на меня и крутит стакан пальцами. — Я не знаю… не знаю, что на меня нашло.
Восстановив дыхание и собрав мысли, возвращаюсь в профессиональное русло. Забираю из её рук стакан.
— Закройте глаза и сделайте глубокий вдох, Ангелика, — удобнее устроившись на диване, она послушно выполняет указание. — Теперь медленно выдыхайте до конца. Ещё вдох полной грудью, — как заворожённый смотрю как она дышит, как на её шее пульсирует венка, как её грудь в белой блузке поднимается, тонкая ткань натягивается и под ней отчётливо угадывается рисунок кружева, а до меня доносится аромат её нежных цветочно-пудровых духов. «Чёрт!» — отвожу взгляд.
— Ещё раз, — разворачиваюсь и сажусь в своё кресло у изголовья дивана. — Теперь, не открывая глаз, лягте на диван и расслабьтесь.
Вижу, что она медлит в нерешительности, но глаза не открывает. Всё же медленно снимает туфли и ложится на диван, головой в мою сторону. Я не вижу её лица, но взгляд цепляется за красивый силуэт в белой блузке и узкой юбке, стройные ноги с красивыми коленями и тонкими изящными щиколотками. Снова отвожу взгляд, унимая ритм сердца.
— Вспомните самый приятный момент в вашей жизни, когда вам было легко и спокойно. Погрузитесь в него, вспомните запахи, цвета, свои ощущения.
Ангелика молчит. В кабинете наступает такая тишина, что кажется, я даже слышу её ровное и лёгкое дыхание.
— Мама, — очень тихо произносит она. — Я помню её тёплые и нежные руки. Мне нравилось, как она мыла мои волосы, когда я была маленькой. Расчёсывала их так медленно и аккуратно, — голос Ангелики становится ровным и спокойным, уже не дрожит — это хорошо. — Её голос…
— Это было для вас ценно?
— Да, время, проведённое с мамой, было самым лучшим, она всегда поддерживала меня, в любых ситуациях.
— Вы доверяли ей свои секреты?
— Да у меня не было секретов от неё, а уход за волосами был нашим, как бы сказать… своего рода ритуалом.
— Прекрасный ритуал. Как так получилось? Всегда и за всем стоит своя история. У вас тоже?
— Да… только она немного грустная, — огорчённо вздыхает Ангелика.
— Расскажите.
— В детстве у меня были длинные и красивые волосы. Я гордилась ими, а мама всегда красиво их заплетала в разные косы и делала затейливые прически. В средней школе я носила в основном их распущенными. Тогда многие девочки коротко стриглись, спеша за модными тенденциями, но не я. Все почему-то посмеивались и называли меня куклой, но подразумевали совсем не лучшее под этим. Однажды, я просто обнаружила жвачку в волосах. Она была почти вверху и ничего не оставалось, как коротко остричь волосы. После я больше не носила их распущенными, собирала в хвосты или поднимала в высокие прически. До самого выпускного.
— Вы боялись их распускать?
— Да, я не хотела повторения. Знаете, я вообще не была популярной девочкой в школе и часто в спину получала тычки и слышала шутки в мою сторону от девочек, потому что не была как все. Я хорошо училась и не интересовалась тем, чем интересовались мои ровесники. Мне было хорошо просто болтать с мамой, рисовать и читать книги. Подруг у меня не было. Мама давала мне поддержку и помогала со всем справиться. Именно она убедила меня на выпускной избавиться от своих комплексов и прийти на бал, вновь распустив волосы. Этот момент и засел у меня в голове, как самый приятный. А потом она ушла…
Ангелика замолкает, словно ей трудно говорить о маме, и я решаю не трогать пока эту тему. Сейчас не о том…
— Что было на балу? Как отреагировали ваши одноклассники на смену вашего образа?
Ангелика медлит, и я поднимаю взгляд на неё. Она лежит, не двигаясь и сложив руки на животе. Глаза её раскрыты и смотрят в потолок.
— Девочки косились и шушукались, но не смеялись надо мной, а я ощутила уже что-то другое… Такое чувство, знаете, будто им понравилось, как я выгляжу, но они не признавались в этом и… А потом… потом меня пригласил на танец самый популярный парень в школе.
— Что вы ощутили в тот момент?
— Смущение, но мне было приятно. А ещё… ещё я больше не боялась.
— Я могу сказать только одно, вы обрели веру в себя и перестали бояться мнения окружающих. Стали такой, как вы себе сами нравились, не боясь смешков и обсуждений. Возможно, и сейчас вам необходимо сделать тоже самое. Перестать бояться, что скажут другие, что они подумают о вас? Настало время посмотреть внутрь себя и понять чего хотите вы? Я понимаю, что сделать шаг к новой реальности всегда трудно, Ангелика. Принятие быстрого и судьбоносного решения, требует неописуемого мужества и решительности. Бросить все в пользу себе, чтобы собраться с мыслями, чтобы принять себя, чтобы полюбить себя такой, какая вы есть, а не такой какой вас хотят видеть другие — это неимоверно сложно. Но стоит попробовать. Как вы смотрите на то, чтобы переосмыслить свою жизнь? Познакомиться поближе с собой, своими страхами, понять свой потенциал и возможности не только привычной вас, но и вас новой. Начать жить и действовать, как того хотите вы, а не пол мира вокруг, живущего приоритетами и моделями поведения, навязанными обществом?
— Что вы имеете ввиду? — заинтересовано спрашивает Ангелика.
— Через четыре дня, я улетаю на ретрит. Это замечательное курортное местечко с белыми песчаными пляжами, прекрасными фруктовыми садами и пальмовыми рощами. Замечательное место для восстановления душевного равновесия, очистки сознания и обретения гармонии с собой.
— Звучит прекрасно, — её губы трогает легкая улыбка.
— Я предлагаю вам отправиться со мной. Там будет группа из двадцати человек и несколько лучших психологов со всей Европы. Практики основаны на медитациях и дыхании. Также будет прекрасная возможность окунуться в стихию умиротворенности и силы. Место просто замечательное, пропитано энергией океана, и сама вселенная благоволит излечению души, — не ожидал сам от себя, но получилось сказать это на одном дыхании. Теперь с надеждой жду её ответ. Мне действительно важно услышать ее положительное решение.
Ангелика садится на диване и смотрит на меня, широко раскрытыми, глазами. От такого искреннего взгляда, как у ребёнка, которому обещают путешествие в сказку, в моей душе возникает, незнакомый мне до этого момента, трепет.
— Я… я уже хочу… но… моя работа, обязательства, компания… мне нужно подумать.
— Я не тороплю. У вас есть ещё время.
— Спасибо, Маркус, за предложение.
Я вижу, как она преобразилась: глаза сияют, на губах улыбка, плечи расправлены. Мне удалось сделать так, чтобы она ненадолго смогла забыть о муже, его измене, об увиденном сегодня и о всех пережитых эмоциях. Погрузившись в воспоминания, она смогла отвлечься и вспомнить о приятных ощущениях, когда она поверила в себя, почувствовала заботу и поддержку близкого человека.
Ангелика смотрит на часы, и я понимаю, что мы уже провели в кабинете почти пару часов. За окном ещё не темно, но рабочий день давно окончен. Машины собрались в привычные для Франкфурта пробки, а люди стремятся скорее попасть домой. Нам тоже не мешает подумать об этом.
— Спасибо, Маркус, я правда себя чувствую намного лучшего, — слегка улыбается она. — Но мне уже пора. Вы и так на меня потратили больше времени, чем нужно.
Ангелика достаёт из сумочки телефон, видимо, чтобы вызвать такси.
— Ваша машина осталась на месте аварии? Насколько я понимаю, она не в рабочем состоянии?
— Да, вы правы, я оставила ее на нашу охрану. Вполне возможно, что она уже в автосервисе.
— Я подвезу вас, мне по пути.
— Вы даже не знаете где я живу, — мило улыбается, и я понимаю, что мне очень нравится её улыбка. Она должна это делать чаще…такая женщина всегда должна сиять ослепительной улыбкой.
— Вы мне покажите, — улыбаюсь ей в ответ, и она, смеясь, опускает голову, отчего её густые локоны шевелятся, переливаясь в свете лучей закатного солнца, проникающего в окно. Снова поднимает на меня глаза. Наши взгляды встречаются и на мгновение замирают друг на друге, словно невидимыми нитями переплетаются, и я мысленно прошу, чтобы она их не отводила. Короткое мгновение, но столько тепла…
Нехотя отрываю взгляд, и встаю за ключами.
Дорога оказывается недолгой. Объехав все пробки по узким улочкам спальных районов, через десять минут уже въезжаем на территорию частной собственности ее отца. Большой двухэтажный домик с садом, виднеющимся за низким забором. Красиво и необычно. Готов поспорить, дизайн дома и, возможно, территории создавал кто-то из их фирмы, может и сама Ангелика.
Припарковался на дороге, чуть дальше входа. Красиво. Дом явно выделяется современным дизайном архитектуры. Рассматриваю большие окна от пола до потолка, и виднеющийся фруктовый сад вдалеке.
Ангелика отстёгивает ремень. Выдыхая, немного медлит и, обернувшись ко мне, тихо говорит:
— Спасибо. И я благодарна вам за сегодняшний день. Мне и правда стало намного лучше.
— Конечно, Ангелика, я рад вам помочь.
Выхожу из машины, стараясь её опередить и открыть дверцу. Подаю ей руку, и она немного смущённо вкладывает свою тёплую и нежную ладонь в мою. Удивляюсь немного её реакции на такую простую вежливость и этикет: «Неужели она не привыкла к такому обращению?»
Неожиданно, взгляд Ангелики меняется, улыбка стирается с лица, а рука в моей ладони напряжённо сжимается. Я оборачиваюсь и понимаю ее растерянность. К нам стремительным шагом приближается статный и красивый мужчина лет тридцати. Его лицо напряжено, брови нахмурены, губы сжаты — он явно недоволен увиденным.