Эстер
— Вращайте стопой аккуратно, — просит врач и я сначала медленно тяну носок на себя, потом от себя.
— Не больно, — сообщаю ему, надеясь, что он скажет все, здорова и будет можно, наконец, передвигаться обычным образом.
— Хорошо, теперь вправо и влево.
Начинаю выполнять и ойкнув, тут же замираю. В сторону пока дается сложно.
— Болит, — констатирует очевидное Йен, наблюдавший за мной.
— Да, есть немного, но не критично. Я бы все же хотела снять уже повязку. Перемещаться буду минимально, конечно.
Очень устала от ограничений. Сначала находилась в больнице два дня, а потом периодически ездила на осмотр на протяжении двух недель. Йен настаивал. Болеть утомляет. Руку пару дней назад освободили от бинтов и это невероятное облегчение. Я, конечно, приспособилась за две недели, но как же это прекрасно — чувствовать себя здоровой.
Синяки на лице и теле тоже сошли довольно быстро. Думала, придется прятаться под солнечными очками, но обошлось.
Осталась нога. Я очень хочу ходить сама. Хочу уже провести интервью, которое вынужденно переносилось. Хочу сходить в кафе с Камиллой сама. Хочу, в конце концов, по дому свободно передвигаться.
— Детка, ты уверена? — Спрашивает Йен, — может лучше еще пару дней подождать?
Он все свободное время находится рядом. С тех пор как мы поговорили в больнице, между нами словно укрепилась связь и доверия стало больше.
Работа занимает много времени, но он почти каждый вечер приезжает и проводит досуг со мной. Или просто работает, пока я рядом занимаюсь своими делами. Сегодня вот сам привез меня в больницу.
— Уверена. Хочу ходить сама. Давайте снимать.
Врач лишь пожимает плечами, дает мне на подпись несколько документов, после чего проговаривает рекомендации, которые я и так уже знаю, желает не болеть и отпускает.
Аккуратно спускаюсь с лестницы, опираясь на крепкую руку Йена. А дальше уже отпускаю его и бодро шагаю вперед. Не могу сдержать счастливой улыбки.
— Не торопись, Эс. Так и знал — повязку снимешь и побежишь, — догоняет меня Йен.
— Я аккуратно, просто очень уже хочется поскорее начать что-то делать. У меня столько идей родилось за время вынужденного простоя, столько планов. Тем более на улице совсем тепло. Это настоящее наказание — сидеть дома сейчас.
— Согласен. Когда по плану я? — Мы останавливаемся у машины, и Йен обнимает меня со спины и целует за ушком. Выворачиваюсь из объятий и смотрю ему в лицо.
— Сейчас? — закидываю руки на шею, а он склоняется ко мне и целует.
Поцелуй получается медленный и чувственный. Мы, то слегка касаемся губами, то углубляем поцелуй и встречаемся языками. Йен начинает водить руками по спине, спускается к заднице и сжимает ягодицы.
— Поехали. Или трахаться в машине придется, а там неудобно, — хрипло смеется Йен и немного отстраняется от меня, открывая дверь машины, — садись.
Я ничего не говорю, потому что согласна и потому что растаяла от поцелуя и хочу продолжения.
Секса у меня вообще стало много в последнее время. Мы и так ночевали вместе, пока я была в больнице. Но там он сдерживался, да и я еще не пришла в себя.
Когда мне разрешили перейти на домашнее лечение, Йен не просто проводил время со мной, но и поднимался каждый раз в мою спальню, помогал с приготовлениями ко сну, а потом обнимал и мы засыпали. Таких платонических ночей было ровно две. Дальше случился секс. Вроде я просто поцеловала его, Йен поддержал и понеслась.
Себ сначала пытался перехватить у Йена роль моей сиделки, но с последним не так просто справиться. В общем, мой мужчина победил. Между ними сохранялось какое-то напряжение первое время, но потом, я догадываюсь, они поговорили и восстановили мир. Сколько я не пыталась узнать у каждого, что произошло, ни один так и не рассказал. Потом брат съехал. Я не стала возражать. Себ всегда был очень самостоятельным. К тому же ему сделали интересное предложение по работе.
В общем никто не мешал нам предаваться греху во всех смыслах. Иногда Йен с порога подхватывал меня и усаживал на тумбу, и мы трахались, не поздоровавшись и не раздевшись. Иногда мы встречались вечером, и Йен почти без разговоров шел работать. Я его обычно не трогала в такие моменты. Чем выше должность, тем больше времени она отнимает. Зато потом мы шли вместе на кухню, на поздний ужин и пока в духовке готовилась еда, мы занимались сексом прямо на обеденном столе.
Вот и сейчас я в предвкушении: чего мой викинг захочет сегодня. Какой будет наша близость.
Йен торопится, сквозь зубы кидает ручательства и в итоге довозит нас до дома за полчаса. Не сговариваясь, мы быстро выходим из машины и поднимаемся на крыльцо, где у Йена начинает звонить телефон.
— Блядь, детка, это важно. Должен ответить, — извиняется он, пропуская меня в дом и закрывая дверь. Йен проходит в гостиную и садится на диван, и отвечает на звонок. Если он говорит, что звонок важный, значит, это действительно так. Вздыхаю и иду наверх.
Разговор у него, безусловно, серьезный, но я недовольна. Нет, не так. Я очень недовольна. Как можно оставить возбужденную девушку?
Принимаю душ и в голову приходит идея. У него все звонки важные, и их всегда будет много. Но не зря же он зовет меня амазонкой. Пойду отвоевывать свое.
Оборачиваюсь полотенцем, волосы подкалываю наверху. Смотрю на себя в зеркало. На коже переливаются капельки воды, на щеках легкий румянец, глаза горят, влажные волосы добавляют сексуальности. Отлично, я во всеоружии. Спускаюсь и застаю Йена там же: на диване, ноги широко расставлены и локти на коленях. По-прежнему говорит по телефону, брови нахмурены, большой и указательный пальцы на переносице.
Приглушаю свет, прохожу в центр гостиной и встаю перед Йеном. Он кладет руку на мою ногу и не торопясь ведет вверх, прослеживая за ней взглядом. Чуть замедляется, дойдя до края полотенца, а потом скользит под него и сжимает голую ягодицу.
Подаюсь немного вперед и толкаю его назад. Йен откидывается на спинку дивана и смотрит мне в глаза.
— Нет, мы не будем подписывать, это охренеть как невыгодно. Что за кабалу они нам предлагают? — Говорит он в трубку.
Не отрывая взгляда от него, развязываю полотенце, и оно падает к моим ногам. Йен сглатывает. Пару секунд мы удерживаем контакт глаз, а потом Йен начинает скользить взглядом вниз. Ему нравится, я знаю. Нравятся моя аккуратная грудь и гладкий лобок. Даю полюбоваться несколько секунд, а потом опускаюсь на колени между его разведенных ног.
— Карлос, ты мне звонишь порассуждать? У тебя целая команда есть на этот случай, мне нужны результаты, а не мысли вслух, — Йен нервничает.
О, Карлос на связи. Хороший сотрудник, но только временами. Иногда у него случаются жесткий тупняк, как сказал мне однажды Йен. Видимо, сейчас как раз тот случай.
Задираю футболку и целую живот, подбираясь к паху. Расстегиваю ремень, немного спускаю штаны и боксеры. Языком веду обратно к пупку. Слышу, как Йен шумно втягивает воздух. Но трубку так еще и не положил. Окей, усложняем.
Спускаю трусы ниже и достаю член. Он уже твердый, горячий и с очень нежной кожей. Наклоняюсь и обвожу языком головку.
Сегодня без длинных прелюдий. Мы еще в больнице оба завелись. Беру члену полностью в рот и начинаю сосать как Йен любит: ритмично заглатываю, помогая себе рукой.
— Карлос, все, реши вопрос, и тогда наберешь, — Йен завершает разговор и откидывает телефон.
Есть, отвоевала.
Поднимаю на Йена взгляд, останавливаясь. Он возбужден и полностью сосредоточен на процессе. Голова чуть закинута назад, но при этом он наблюдает за мной из-под опущенных век. И только я хочу спросить, как он хочет продолжить вечер, как слышу:
— Продолжай сосать, — взгляд прямой, тон жесткий, приказ четкий. И я возбуждаюсь от этого еще сильнее и с удовольствием возвращаюсь к занятию. Чувствую, что между ног уже жарко и тянет, соски напряглись и ноют.
Прерываюсь, чтобы сделать вдох и смотрю на него. Йен убирает руку со спинки дивана, резко наклоняется и берет меня за горло. Не сильно, но ощутимо.
— Блядь, — вырывается у него тихо и потом он впивается в мои губы поцелуем. Язык проникает в рот и сплетается с моим. Кладу руки ему на торс и вспоминаю, что он еще одет. Тяну футболку вверх и Йен, прервавшись, снимает ее.
А дальше он опускается на пол рядом со мной, нежно ведет костяшками по моему лицу и аккуратно опрокидывает меня спиной на пол гостиной.
Сам встает и начинает избавляться от остальной одежды, а я развожу широко ноги и закидываю руки за голову. Любуясь на его красивую фигуру, аккуратно очерченные мышцы и стоящий член. Все еще блестящий от моей слюны. Смотрю, как он тянется за презервативом, раскатывает его и поворачивается ко мне.
Йен замирает на секунду, в свою очередь, разглядывая меня.
— Обалденная, — и опускается на колени между моих ног. — Что сегодня хочешь? — Спрашивает, а сам начинает ласкать живот, пуская мурашки по всему телу. Низ живота начинает словно судорогой сводить, что даже пальцы на ногах поджимаются.
Йен поднимается выше, к груди, умещаясь у меня между ног. Лижет и кусает соски по очереди, отчего я выгибаюсь ему навстречу. Потом он поднимается еще выше и переходит к шее, покрывает ее частыми короткими поцелуями, пока не добирается до уха и не шепчет:
— Так чего?
— Обожаю твой член внутри. Трахни меня.
Йен поднимается на руках надо мной, улыбается уголком губ, смотрит в глаза и отвечает:
— С удовольствием, — и резко входит в меня одним толчком.
И он сдерживает свое обещание — трахает меня так, что по телу волнами бегут мурашки. Сильнее, сильнее и копятся где-то внизу живота. Там тяжелеет и невыносимо напрягается, пока не доходит до пика, и я взрываюсь, обнимая его ногами и руками. Следом за мной срывается и Йен.
Потом он замедляется и еще через несколько фрикций выходит.
— Огонь, амазонка, начали бодро. Жди меня в душе и на второй заход идем, — он шлепает меня по бедру, и мы вместе поднимаемся с пола.
Ноги дрожат, тело расслаблено, но я радостно плетусь в душ, ожидая добавки.
И получаю ее. Той ночью мы трахались еще трижды по пути в кровать, пока счастливые и удовлетворенные оба не заснули.