— Юль, ты как? — держу волосы Юли в руке и поглаживаю её по спине, пока она выплёвывает содержимое желудка в унитаз.
— Норм… — не договорив, Юля снова издаёт характерные звуки, а я морщусь- во мне боряться два чувства: жалость к подруге и желание рассказать обо всём Марату.
Янышева не права. Власов имеет право знать, что скоро станет отцом, а уж, как поступить, решать ему. Но предать Юлю я не могу. Это её тайна и только ей решать, как поступить.
В конце концов, всё мы совершаем ошибки. Возможно, Юля одумается и всё у них с Маратом будет хорошо, а если нет… У неё есть семья, которая её и её ребёнка никогда не бросит.
— Воды?
Юля поднимается с колен и открывает кран с холодной водой. Она слишком бледная, кожа холодная, а под глазами огромные синяки.
В который раз поражаюсь её мужеству. Юля собралась родить ребёнка, отказаться от мечты стать актрисой, готова терпеть эти муки в виде недомогания и токсикоза… Я бы так точно не смогла.
— Я ужасно выгляжу, да? — слабо улыбается Янышева, глядя на меня через зеркало.
— Можешь не говорить, я и сама знаю. Мне кажется, мама догадывается. Скоро отец вернётся. Если он узнаёт, скандала не избежать.
— Не преувеличивай. Твои родители тебя любят и примут любое твоё решение. — по крайней мере, я искренне в это верю. А, как иначе? Они ведь семья. Должна быть за друг друга горой.
Это мы с мамой вдвоём всю жизнь.
Она мне звонила несколько раз, после моего возвращения в Москву, уговаривала поговорить с Сергеем и он звонил, но я не отвечала. Не могу. Сама не знаю почему, но не могу переступить через себя. Не было у меня отца. Не было в детстве, не было в подростковом возрасте, а сейчас? Я взрослая, сформировавшаяся личность и я не готова принять совершенно чужого человека и называть его отцом. А, вдруг Сергей наиграется и бросил нас с матерью? Что тогда? Мне придётся лечить своё разбитое сердце? Конечно, кто не рискует, тот не пьёт шампанского, но я трусиха. Риск не для меня. Я сто раз обдумаю, прежде чем сделать. Взвешу всё за и против…
Только в одном случае моя система дала сбой — в случае с Королёвым. Я позволила себе необдуманные поступки, чуть не впустила Кирилла в своё сердце, но во время одумалась.
Мы не виделись почти две недели. Не знаю случайность это, или же Королёв решил, что нам лучше не встречаться, но факт остаётся фактом: учась в одном университете, мы не пересекались. Я даже машину его ни разу не видела. Оно и к лучшему.
Я старалась не думать о Кирилле и помоему у меня это не плохо получалось.
— Мне страшно, Май. Вдруг, я не справлюсь? Ребёнок это же такая ответственность.
— Всё у тебя получится, Юль. Главное верить.
Обнимаю подругу и целую в щеку. Ей, сейчас, как никогда нужна поддержка и раз я единственная, кто знает о беременности, эту поддержку Юле должна дать я.
Янышевой становится чуть лучше и мы идём на пару. Уж, не знаю, почему, но в последнее время Марат перестал с нами общаться, только издалека кивал головой и сразу же уходил. Я у Юли спрашивала, что у них ещё случилось, но она молчала, как партизан.
На лекциях, усердно записываю все, что говорят преподаватели. У меня уже итак хвостов набралось, потому что слишком часто я просыпала первые пары. Подумывала бросить работу в ночном клубе, но деньги… Зарплата, хорошие чаевые… Я могла позволить купить себе новые вещи, которые сама хочу, хорошо питаться и главное, не просить денег у мамы.
Ей, кстати, мне всё таки пришлось признаться, что я подрабатываю. Конечно, подробности я опустила. Для мамы, её любимая, единственная дочь работала в библиотеке всего лишь четыре часа в день и заодно, там же занималась. Я врать не люблю, но то ложь во благо, как говорится.
Зачем маме лишние переживания? У неё их итак хватает, в связи с вновь обьявившимся моим папашей.
Отсидев лекции, захожу в столовую, покупаю хот-дог и кофе в автомате- времени поесть в общаге у меня нет. Надо быстро переодеться и в рекордные сроки добраться до клуба.
Сегодня, я заменяю Катю- буду обслуживать не просто вип столики, а вип кабинки. Девчонки говорили там такие чаевые бывают, как наша месячная зарплата.
Быстро переодеваюсь, кладу в сумочку туфли и поплотнее завернувшись в куртку, выхожу на улицу. Дубак ужасный. Октябрь, а такое чувство, что середина зимы. Ветра сумашедшие, холодные, северные.
Прихожу в клуб продрогшая до костей, с стучащими друг о друга зубами. Сразу же надеваю форму- чёрное платье, белый фартучек, вроде всё прилично, но на моей фигуре он сидит слишком плотно что-ли. Грудь едва не вываливается, бёдра через чур обтянуты, поэтому приходится ходить мелкими шажками. Без недвусмысленных намеков и коментариев тоже не обходится. Некоторые даже пытались распускать руки, но спасибо Лёше бармену- он мне всегда помогает и, кажется, надеется на что-то большее, чем просто дружба.
— Майя, готова? — в комнату для персонала заглядывает Евгения Дмитриевна.
— Да, почти, — киваю я, завязывая фартук.
— Не подведи, девочка. У нас очень важный клиент, как раз в той кабинке, которую будешь обслуживать ты.
— Не подведу, Евгения Дмитриевна, — заверяю с улыбкой.
Я вот её необоснованного волнения не разделяю. Я свою работу знаю и выполняю хорошо. Да и много ли ума надо, чтоб с подносом бегать? Главное ловкость рук. Но вся моя бравада и смелость исчезает, когда я оказываюсь в вип кабинке, чтобы принять заказ. Там не просто клиент- мерзкий на вид, толстый и взгляд такой сальный, оценивающий, точнее он не один. В его ногах одна из наших стриптизёрш и она(Мне даже говорить о таком неловко, Боже мой) она делала ему минет.
— Присоеденишься? — усмехается боров, затягиваясь едким дымом сигареты.
— Простите, я. Простите, — бормочу, краснея и отворачиваясь. Надо бы уйти, но ноги, словно к полу приросли.
— Коньяк мне принеси и лимон, — снова усмехается мужчина.
Так и не повернувшись, я киваю и пулей выскакиваю из кабинки. Тяжело дышу, облокотившись о барную стойку и пытаюсь стереть противную картинку перед глазами. Нет, я конечно, догадывалась, что некоторые девчонки здесь не гнушаться такого рода заработком, но блин… Он же старый, неприятный. Как с таким можно? Как вообще можно себя продать?
— Ты чего, Май? — освободившись после очередного комната, Лёша останавливается напротив меня и накрывает мою ладонь своей
— А? — качаю головой
— Всё хорошо. У меня заказ из вип кабинки. Коньяк и лимон. Пойду.
Полнос приходится, буквально прижимать к груди, чтобы ненароком не разбить дорогущую бутылку. Руки трусятся и ладони вспотели. Надеюсь, мне больше не придётся лицезреть ту картину.
Цепляю на лицо улыбку и вхожу в кабинку. Мужик один. Сидит, развалившись на диване и закинув руки на спинку. Курит.
— Ваш заказ, — на негнущихся ногах подхожу к столику, ставлю тарелку с лимоном, бутылку и стакан.
— Налей, — кивает он на бутылку, при этом пялясь на мою грудь.
Глубоко вздохнув, наливаю коньяк в стакан и собираюсь уйти, но огромная лапища со звоном приземляется мне на попку, а в следующий момент я падаю прямо на колени борова.
— Пустите. Пусти, — без разбора молочу руками и ногами, пытаясь вырваться. Тошнота подкатывает к горлу, когда потные руки забираются под подол короткого платья.
— Целка что-ли? — усмехается мужик, облизывая мою шею
— Так я доплачу. Целок у меня ещё не было.
Парализующий страх охватывает тело. Я понимаю, что мне не справиться с ним. Судорожно соображаю, что же делать? Хватаю стакан и плескаю его содержимое в ненавистное лицо.
Мужик, явно, не ожидавший такого, теряется, а я пользуясь его замешательством, выбегаю из випа и несусь в комнату для персонала.
Мне впервые так страшно. Очень страшно.
Обхватываю колени руками и подтягиваю ноги к груди, пытаясь унять дрожь в теле. По щекам катятся слезы, которые я не в силах контролировать.
— Майя, — орёт Евгения Дмитриевна, улетая в комнату и хватая меня за руку.
— Ты что творишь, идиотка? Ты хоть знаешь кто это? Это депутат. Он в Госдуме заседает. Одно его слово и наш клуб прикроют.
— Он, он, он… Хотел меня… — всхлипываю я.
— И что? От тебя убудет что-ли? Ты должна вернуться туда.
— Нет, — качаю головой
— Нет, нет…
— Так и знала, что с тобой проблем не Оберешься. Лёша…
Спустя пару секунд в комнате для персонала появляется Алексей и я чувствую, как краснею от стыда. Ещё этот его взгляд сочувствующий вызывает новую порцию слез.
— Принеси Майе воды и успокоительное.
— Может не надо, Евгения Дмитриевна? Пускай домой идет.
— Неси, я сказала. Не видишь у неё истерика.
Забираю из рук Леши стакан и с жадностью пью воду. Наверное, он действительно, добавил успокоительное, потому что через пару минут слезы высыхают, а в теле образуется приятная усталость.
Я больше не боюсь. Мне легко, хорошо… Голова правда слегка кружится, но это кружение… Оно приятное.
— Ой, — хихикаю, когда встав, едва не падаю, запутавшись в собственных ногах. Меня подхватывает Лёша.
— Всё, Лёша, работай, — Евгения Дмитриевна берёт меня под руку.
— Я сама Майе помогу.
— Но, Евгения Дмитриевна… — возражает Лёша.
— Ты же не хочешь, чтобы я шефу позвонила?
Я не понимаю, о чем они говорят. Я вообще ничего не понимаю. В голове туман, ноги дрожат… И мне жарко. Мне так жарко, что хочется стянуть с себя ненавистное платье, почувствовать свежий воздух кожей..
— Я привела её, Владлен Владимирович, — пытаюсь открыть глаза, услышав голос администратора, но веки настолько тяжёлые, что у меня ничего не получается.
Ещё пара мгновений и моё тело взлетает в воздух, а потом опускается на что-то твёрдое. Повернув голову на бок, я вздыхаю и проваливаюсь в забытье..