Подъехав к офису Влада, еще какое-то время сижу в машине. Пытаюсь максимально отстрочить разговор. Сначала пила воду, потом проверяла рабочую почту, это все было по-детски. Я боялась поднять глаза и уткнуться в высокое здание, где на верхних этажах находились офисы юридической компании, где работал Влад.
Жалкие попытки оттянуть время, мне не помогали, ведь мысли никуда не делись. Они по кругу кружили и кружили. Составляли диалоги, возможные варианты ответов. Поэтому с дико бьющимся сердцем и с пульсом, который сейчас зашкаливал. Беру папку, которая жжет пальцы и направляюсь к зданию.
Здороваюсь с охраной и иду к лифтам.
Дрожащими пальцами нажимаю на кнопку нужного этажа. Блестящие двери закрываются, а я перестаю дышать. Будто отправляюсь туда, откуда, не возвращаются живыми.
Пульс бьется в горле в сумасшедшем ритме. Считаю до десяти, и обратно, не помогает. Пытаюсь отбросить эмоции и мыслить рационально. Ведь этому он меня учил столько времени. Холодная маска сдержанности, которая при любых обстоятельствах не должна давать трещину. Спрятать как можно глубже всю обиду и боль, что я получила от него. Внутри все кипит и вот-вот рванет, а я все пытаюсь усмирить эти разрушительные для меня эмоции.
Вот лифт останавливается и бежать некуда.
Прохожу по коридору, не обращая внимание на любопытные взгляды. Они знают кто я, и наверняка знают, что мы в разводе.
Я иду и всем своим видом показываю, что мне все равно, что они думают. Плечи расправлены, вышагиваю твердыми, уверенным шагом. Спину прожигает насквозь взгляды, но мне все равно.
В приемной меня встречает его помощница и только кивком подтверждает, что он на месте и я могу к нему зайти.
Буквально на секунду рука замирает на блестящей дверной ручке.
Один вдох.
И я нажимаю на нее. Еле слышный щелчок, и я толкаю дверь вперед.
Влад сидит за столом, который покрыт толстым слоем разбросанные бумаг. Он чувствует мой взгляд и медленно поднимает голову.
Смотрю на него, и все обрывается вниз.
Резко перехватывает дыхание. Тело словно прирастает к полу. Вижу себя со стороны и понимаю, что я белее больничных стен. Это реакция, которая мне неподвластна.
Как прыгнуть без страховки в темную бездну, где не видно дна. Закладывает уши и невозможно расслабить грудную клетку. Потому что она скована невидимым корсетом. Вот наверно, что чувствуют рыбы, которых выбросило на сушу.
Его глаза моментально чернеют и впиваются в меня словно намертво, как паук в свою жертву. Чувство, будто он боится моргнуть, думая, что могу исчезнуть. Не верит своим глазам.
Делаю усилие над собой и проглатываю ком в горле. Слюни проходиться по нему, словно наждачкой. Режущая боль, вынуждает поднять руку и приложить к шее.
— Я…нам надо поговорить. — Мой голос куда-то делся и только шепот, который слышен лишь нам двоим.
Влад откладывает бумаги в сторону и не глядя, нажимает на кнопку внутренней связи.
— Меня не беспокоить. — Хрипотца в голосе выдает его волнение.
Не дожидаясь ответа, отключается.
— Присаживайся. — Он указывает на кресло напротив его стола.
Сначала я хочу отказаться, но понимаю, что разговор нелегкий и лучше присесть. Пока иду, соглашаюсь с собой, что это было хорошим решением. Чувствую, что колени дрожат и слабость, вызванная нервным напряжением, разноситься по всему телу.
— О чем ты хочешь поговорить? — Его темные глаза смотрят на меня, будто ощупываю, каждый сантиметр моего тела.
Я смотрю на него и не знаю, с чего начать. Теперь, когда я сижу напротив него, понимаю, о чем говорила Лена. Лицо осунулось и теперь скулы остро выделялись на небритом лице. Трехдневная щетина, не меньше. Просматриваются синяки под глазами, видно, что он плохо спит. Морщины, они разрезают его кожу на лбу и переносице. Видно, что он дико устал.
За всю нашу семейную жизнь, я его ни разу таким не видела. Прохожусь по его фигуре и замечаю, что он похудел. Пиджак, который идеально сидел, теперь свободен в плечах и выглядит на размер больше нужного.
Что произошло с ним?
Хочется спросить, но понимаю, что это больше не мое дело. Поэтому прикусываю язык и вспоминаю, что я тут по другому вопросу.
— Я хочу попросить тебя, чтобы ты оставил меня в покое. Пожалуйста, я так больше не могу. — Я не скрываю мольбу в голосе.
— Я не понимаю, о чем ты. Я подписал документы на развод, как ты и хотела.
Вижу по глазам, что врет. Но не понимаю зачем, ему это надо.
— Как я хотела? Ты серьезно? — Это несправедливость заставляет меня повысить голос. — Все, чего я хотела, это прожить с тобой всю оставшуюся жизнь. Это был мой план. Мои мечты. А все, что ты мне оставил, это развод. Без каких-либо других вариантов. Я это приняла, как бы больно мне ни было.
Перевожу дыхание, чувствую, что щеки начинают гореть.
— Тебе больно? — Он смотрит на меня, а в глазах плещется отчаянье. — Ты даже не пыталась что-то изменить.
— Я дала нам второй шанс. Я честно пыталась все вернуть, но ты меня предал и второй раз. Хочешь сказать, это я тебе толкнула на нее? Это я тебе заставила с ней спать? Ты не при делах, это я виновата. Да? — Сжимаю кулаки под столом.
— Да. — Крикнул он мне в ответ. — Да, ты. А знаешь почему? Потому что она смотрела на меня теме глазами, что и ты десять лет назад. Глазами полными обожание и восхищение. Она не скрывала своего желания. И я был ей нужен. Каждую минуту. — В его словах было столько гнева. — Знаешь, какого это, быть нужным?
Господи, слезы катятся по щекам от обиды. Рвано начинаю дышать, пряча всхлипы внутри себя. Как же больно — это слышать. Его слова как пощёчина, хлестала наотмашь.
— Да видимо, все твои уроки я усвоила на отлично. Ты настолько хорошо меня натаскал на подавление чувств, что я перестала различать, где работа, а где жизнь. Но тогда почему, ты не остановился, не затормозил, видя, что теряешь меня? Нет, ты продолжал. — Я вытираю слезы. — Потому что, тебе нравилось то, что ты видел во мне. То, во что превращал меня. Я могла, сказать тебе нет. Я могла высказать свое мнение. Ты восхищался своей работой. Так что, это сделал со мной. А потом, когда тебе надоело, ты нашел себе новую. Послушную, юную, нежный цветочек.
Ревность, боль, обиды, пустые обещания и жестокая поступки — это все, что сейчас лезло из нас.
— Ты тоже времени зря не теряла. Быстро подсуетилась и нашла себе дружка. Да не абы кого. — Прищурив глаза, он наклоняется чуть ближе ко мне.
— Ты ревнуешь? — От удивления и понимая его мотивов почему-то захотелось рассмеяться. — Так все, что ты мне делал это все из-за ревности? Это глупое и запоздалое чувство, благодаря которому ты мне столько крови попортил? Ты понимаешь, что поставил под удар мою работу, репутацию, все ради чего я столько работала. И все ради того, чтобы бить себя в грудь и говорить, какой я крутой самец, что ты тут главный? Влад, зачем? Мы с тобой в разводе и все кончено.
— Я хотел, чтобы ты пришла ко мне, и попросила о помощи. — Уже понизив голос, отвечает он.
Он признавался в своих гнусных поступках и при этом осознавая, что это вредило мне.
— Когда мы были женаты, я ни разу к тебе за помощью не обращалась. Потому что знала, что ты мне откажешь. Ты ведь всегда говорил: «Умей решать свои проблемы сама, иначе тебя никто не будет брать твое мнение в расчет» Это я и делала столько времени. Почему же сейчас должная была? Мы теперь чужие люди друг другу.
После моих последних слов его будто передернуло. Как полоснула по голой коже.
— Слушай, все, что произошло, я не так планировал. Когда ты поехала в ЗАГС, я думал встречу тебя там, и мы спокойно поговорим. Но тебя там уже встречал, этот, твой дружок. Облапал тебя прямо на улице. — Он скрежетнул зубами. — Ты ему улыбалась, как раньше мне. Не знаю, как щелкнула в мозгу. Я поднял все свои связи, все, кто мне был должен, я со всех спросил долги. Инспекции, банк, иск в суд на твоего, этого. Бл… я не знаю, но меня накрыло. Меня распирало от злости. Меня все раздражало. И Инна постоянно рядом, надоедала с расспросами, что со мной. Она так меня начала бесить, что зубы сводило. Ее постоянное внимание действовало мне на нервы, и я все больше хотел сделать тебе больно. Так же, как и я, себя чувствовал. — Он наклоняет голову назад, на подголовник и прикрывает глаза.
— Да ты болен. — От его откровенности я в шоке. — Невозможно быть таким жестоким.
— Знаю, но я был сильно зол, на тебя, на себя. И творил всю это дичь.
— А что еще. После твоих измен, после того как у тебя должен появиться ребенок. Ты действительно рассчитывал, что я могу после этого всего остаться с тобой? Почему нельзя было просто строить свое счастье?
Меня уже несло, все, что я копила в себе столько времени, теперь лилось бурной рекой. Внутри будто все предохранители слетели. Я знала, что отсюда не уйду, чего бы мне этого ни стоило, но все ему скажу. Пусть даже я умом тронусь.
— Нет никакого ребенка, да и не должно было быть. — Он трет лицо ладонями, будто пытается стереть непрошеные эмоции. — Она потеряла ребенка. Неделю назад, при осмотре, выявили, что плод замер. Ты понимаешь, если бы не он, то я бы вернул тебя.
Я теряю дар речи на минуты. Как же он может так спокойно об этом говорить. Такие страшные слова для каждой женщины, для него будто сухой факт, который надо просто принять к сведению.
— О боже. — Прикрываю рот, теперь я понимаю зачем, она мне звонила. В эти страшные минуты я была тем человеком, с кем она разделила свою боль. — Мне очень жаль. Правда.
— Она в плохом состоянии. Почти не спит, не ест. Врач выписал ей антидепрессанты. Боится, что она может что ни будь с собой сделать. А я…не знаю, что с этим делать. Она как тень ходит по квартире. Трогать ее не могу, она от меня шарахается. Я не знаю, как ей помочь.
— Быть рядом с ней. — Серьезно говорю, глядя на него.
Он поднимает на меня глаза, в них столько боли. Он не скрывает ее, а принимает. Какие бы обидные слова он ни говорил, он все равно понимает, что виноват.
— Я пожалел миллион раз, о том, что я натворил. — Его слова. Будто весили тонну и рухнули на нас.
— Но уже ничего не вернешь. Я приняла тот выбор, что ты мне оставил и я пытаюсь начать жизнь сначала. Я хочу строить планы и не бояться мечтать. Но, пожалуйста, я тебя прошу, дай мне жить спокойно. — Я протягиваю руки и ложу их поверх его, сцепленных в замок. — Ты сломал этой девушке жизнь. Она сейчас в тебе очень нуждается, поэтому не бросай ее. Помоги.
— Я это понимаю, и это гложет меня каждый день. — Он горько усмехается, пряча неловкость. — Видимо-это моя кара за все мои грехи.
Я отпускаю его руки и вспоминаю, что хотела отдать ему папку.
— Вот, забери, она мне нужна. — Протягиваю ее ему.
Как бы она мне ни нравилась, я не смогу в ней жить после того как, другая женщина побывала в ней. Это сильнее меня. Будто в моем личном пространстве натоптали грязными сапогами. Чужие мысли, слова, поцелуи и вздохи. Нет, не смогу.
— Она твоя. — Он как будто знает, о чем я думаю, продолжил. — Ее там не было ни разу. Как бы она ни хотела туда переехать или просто прийти. Я всегда отвечал отказом. Это только наше место. Было нашим.
Слезы давно высохли и эмоции словно штиль. Нет больше недосказанностей. Я чувствую пустоту.
— Что ж, я не буду ничего желать, просто хочу спокойно жить. Поэтому я прощаюсь с тобой. — Старалась выжать улыбку, но не получилось.
Встаю, не дожидаясь ответа, и иду на выход.
Только рука нажимает на ручку, как за спиной слышу его тихие слова.
— Я желаю тебе счастья.
Слова без лишнего подтекста, просто сказаны для того, чтобы я поняла, что это конец нашей истории длиною в десять лет. Я отпустила его. Последние нити, что удержали нас, разорвались с последними словами.
Вся дорога до машины прошла как в тумане. Я так старалась быстро покинуть здание, что пару раз спотыкалась, но чудом не падала на гладкий, глянцевый пол.
Только в машине, хлопнув дверью, я выдохнула.
Огромный ком с размером с бесконечность исчез. Лопнул как мыльный пузырь. Я сейчас испытала огромное облегчение. Да, я, не скрывая лила слезы в его кабинете, но я знаю, что это были последние. При нем я оплакивала нашу жизнь и то, во что он ее превратил. Во что он превратил нас. Сердце в последний раз пронзала тупая боль, от его обидных слов. Перемалывая в пустые звуки, они терялись в памяти. Каждая клетка, которая была покрыта коркой льда, сейчас начинала звенеть. Все нервные окончания наконец-то отпустило. Сердце выравнивает свой ритм. Пульс не частит и не бьет по ушам. Волны спокойствия, как морской прилив успокаивают уставшую душу.
Я дышу, мысль одна в голове, что все закончилось.
Мы поставили точку.