Глава 41
Правильно сделал, что запасную куртку взял. В Ростове зимой и не пахнет.
Переодеваюсь.
Беру такси, прошу отвезти до гостиницы.
— Не подскажите, где у вас можно машину напрокат взять? — интересуюсь у таксиста.
Болтливый дядька попался.
— Мою бери, а я отдохну, — в шутку стучит по рулю.
— Я серьёзно.
— Такси не устраивает?
— Много ездить придётся, аренда дешевле.
— Понятно, — берёт телефон, листает контакты, находит нужный. — Вот сюда позвони.
— Спасибо! — забиваю номер себе. — А кладбище далеко от города?
— Смотря какое…
— Где сейчас людей хоронят.
— Не очень. А что, кто-то того? — кивает головой вверх.
— Да.
— И кто?
— Девушка… Любимая… — сорвано.
— Соболезную.
Я молчу.
Мне до сих пор не верится, что Белки больше нет. Странное чувство внутри не даёт принять это.
Но я помню из детства, что когда бабушка умерла, я тоже не мог принять её смерть, пока не увидел в гробу. Возможно и здесь так же. Я же не видел Алину мёртвой, отсюда и неверие. И это тяжелее всего.
Таксист тормозить у гостиницы.
— Подойдёт? — показывает на здание.
— Да. Вполне, — расплачиваюсь.
Снимаю номер.
Звоню по контакту, который мне дали, договариваюсь приехать, посмотреть машину.
С первого взгляда определяю проблемные, которые могу резко заглохнуть.
Опыт.
Выбираю черный джип, на тройку лет старше моего.
Нахожу в интернете адрес кладбища, по дороге покупаю огромный букет гортензий.
Её любимых…
Смотритель помогает найти номер участка.
Черный мраморный камень с надписью. Без фото. Только " помним, любим, скорбим". За могилой ухаживают, цветы засохшие, но не столетней давности.
Мама, кто ещё…
Знала бы она, что под этим камнем нет и частички её дочери, с ума бы сошла.
Кладу цветы и застываю неподвижно, вчитываясь в даты. Через два месяца ей бы исполнилось двадцать три года. А сегодня ровно четыре месяца со дня смерти.
Ненастоящей…
Но это уже мало волнует. Ведь теперь её нет в действительности.
— Вы кто? — женский голос за спиной.
Невысокая женщина около пятидесяти лет в черном платье и косынке на голове смотрит на меня подозрительно.
Глаза…
У Белки такие же.
Мама?
— Я одноклассник Ал… Ольги… — говорю первое, что приходит в голову.
— Не врите. Я всех её одноклассников знаю, и вас среди них нет.
— Мы в начальных классах вместе учились. Потом переехали, — продолжаю лгать.
В первых классах у всех были одноклассники, которые куда-нибудь уехали, так что сойдёт за правду.
Вот и она поверила.
Кладёт рядом с моим огромным букетом шесть алых роз, повязанных черной лентой.
А я нечётное число купил, как для живой.
— Как вы узнали? — слепо смотрит на каменную плиту.
— Из соцсети. Проездом здесь, решил зайти.
Слегка качает головой.
— Меня одно радует — она не мучилась… Не хотела бы я видеть её страдания. Для родителей смерть детей — всегда трагедия. Не должны они уходить раньше нас. А вот не вышло… Даже хоронить толком нечего было, в закрытом гробу привезли.
Потому что пустой.
— Извините, вас как зовут?
— Ирина Сергеевна.
— Меня Глеб. А вы о муже её что-нибудь знаете?
— Сидит сволочь, — присаживается на скамейку рядом с соседней могилкой. — Я его один раз всего видела, когда перед свадьбой приезжал знакомиться. Сразу мне не понравился. Взгляд у него был хитрющий… Как у лисы. Но говорил красиво, не даром адвокат. Оленька то за него замуж не по любви пошла, красивой жизнью подкупил. Внимание, дорогие подарки, переехать к себе предложил. Он вроде с Рублёвки. Или где там у них в Москве богатые живут… А Олечка ничего хорошего-то в жизни не видела. Отец пил, скандалил, гонял. Я одна их с братом тянула. На двух работах, а много ли уборщицей заработаешь? Вот и выскочила замуж за него. Она ж звёздочкой всегда была. Петь, танцевать, музыку любила. А Родион этот пообещал её в шоу-бизнес протащить. Нет, она никогда на него не жаловалась. Наоборот, говорила, что хороший и любит её. Но она не любила. А потом оказалось, что этот хороший людей помогает убивать за деньги. Чуяло моё сердце, что он хитрожопый! — срывается под конец рассказа.
Мда… Вот как всё, оказывается, было.
А ведь Белка иногда выдавала случайно факты из прошлой жизни. Про отца точно говорила.
— Вы не пытались её отговорить?
— Пыталась… Но она меня не послушала, обиделась. Что я ей могла дать? Ничего. А там золотые горы. Осудите её? — поднимает на меня глаза.
— Нет.
— Это хорошо, — встаёт. — Нам она тоже помогала. Каждый месяц деньги присылала и подарки к праздникам.
— А у вас нет случайно её московского адреса?
— А вам зачем? Дом конфисковали, на торги выставили.
— Хочу увидеть…
— Был где-то дома. В Москве-то я у них не была, но адрес на посылках был, я переписала.
— Я вас подвезу, — подставляю ей локоть.
Робко и боязливо смотрит на меня, но всё же берёт под руку.
Выражение лица как у Белки, когда я её ночью на холм привёз.
Ирина Сергеевна показывает, как проехать.
Старенький дом на окраине города с покосившимся забором. Вокруг сад с плодовыми деревьями. Вдоль дорожки кусты гортензии с ржавыми засохшими соцветиями. Такие у Алины на кухне стояли. Не выбрасывала.
— Проходите, — впускает в дом хозяйка. — Я чайник поставлю. Олечкин любимый пирог испекла с малиной. Будете?
— Буду…
Я всё, что она любила, буду.
Осматриваюсь. Скромненько. Мебель старенькая. Но очень чисто.
— Артём скоро с тренировки придёт, — выходит из кухни Ирина Сергеевна и ставит на стол чашки и сахарницу.
— Это ваш сын? — всматриваюсь в фотографию на стене.
Ей лет пятнадцать. Белке на ней лет шесть всего, а младший вообще на руках у матери.
— Да, — подходит и встаёт рядом со мной. — Может, в комнату Оли хотите заглянуть? Мы там ничего не меняли.
— А можно?
— Конечно, — проходит через зал и открывает крашеную дверь.
Кровать, шкаф, письменный стол с обычным деревянным стулом. Гитара на стене.
Над столом доска с кучей фотографий и вырезок из журналов.
Снимаю одно фото с булавки.
Выпускной.
Белка в небесно-голубом платье. Светленькая.
Теперь я её всякой видел.
— А эти фото она мне уже из Москвы присылала, — показывает Ирина Сергеевна на снимки в рамочках.
Один портретный. За столиком в ресторане. И Белка на нём просто охуительная.
— Разрешите? — достаю телефон.
— Конечно. Она здесь такая красивая… Я на памятник хотела её, но люди, которые привезли гроб, сказали, что не нужно.
— Да, они правы, — делаю снимок.
— Чайник согрелся. Идёмте.
В доме прохладно и горячий чай согревает.
— Очень вкусно, — нахваливаю пирог.
— Глеб признайтесь, вы же не одноклассник? — спрашивает вдруг.
— Почему вы так решили?
— Чувствую. Вы в Москве с ней познакомились?
Молча качаю головой в согласии.
Врать противно, но что я ей скажу? Что месяц назад я был парнем вашем дочери? Да она меня взашей вытолкнет.
— Любовник?
Вот это поворот!
— Да, — зачем-то говорю и это.
— Я против измен, но мне кажется, что в её ситуации я бы поняла. Она вас любила?
— Очень.
— А вы?
— И я… Иначе сюда не приехал бы.
— Да я сразу это поняла, как только увидела у могилы. Глаза у вас… Как у побитой собаки. Потерянные…
В точку.
— Я вам адрес обещала, — спохватывается. — А вы разве не знаете его? — вдруг присаживается, заподозрив.
— Мы встречались на моей территории.
— Ясно. Я сейчас, — куда-то уходит.
Возвращается с блокнотом.
Фотографирую запись.
Мы ещё около часа болтаем. Ирина Сергеевна рассказывает о Белкином детстве.
Когда собираюсь уезжать, на пороге появляется крепкий мальчишка, очень похожий на Алину. То есть… Ольгу.
— Мам, кто у нас? — с прихожей. — Тачка крутая.
Так себе тачка. Задрочка. Совсем не следят за техникой.
Пацан тормозит на пороге комнаты, рассматривая меня.
— Артём, это Глеб. Друг Оли. Приехал из Москвы.
— Ммм… — садится за стол.
— Я чашку принесу, — исчезает на кухне мама.
— Хахарь её что ли? — борзо.
— А что? — вскидываю брови.
— Да я догадывался, что Олька со своим богатеньким только для статуса. А трахается с кем помоложе.
— Грубо, тебе не кажется?
— Не кажется.
Пилим друг друга недружелюбными холодными взглядами.
Мелкий, но прожжённый. Я таким же в его годы был.
— Ирина Сергеевна, я, пожалуй, поеду, — когда она выходит к нам.
— Ну как же? Не посидели совсем, — спохватывается, провожая меня.
— Я звонить буду. Вы же мне номер свой дали.
— Звоните, Глеб, не забывайте.
— Обязательно. До свидания, — чмокаю в щеку на прощание.
В машине смотрю на адрес. И меняю билет.
Надо в Москву сгонять.
Притормаживаю у большого дома за высоким каменным забором. Табличка «Продаётся», внизу номер телефона агентства.
Набираю, договариваюсь с риэлтором о встрече. Приезжает через час.
Девушка смотрит немного с недоумением на меня.
Да, на олигарха не тяну, но на какого-нибудь нефтяника вполне. А некоторые люди уверены, что это такие люди из дремучей тайги с кучей бабла в карманах.
Вот и она принимает мою ложь за чистую монету.
— Почему хозяева продают? — разглядываю гостиную.
— Дом конфискован, хозяйка погибла.
— А государству нужны деньги? — продолжаю за неё.
— Ему они всегда нужны, — ухмыляется. — Второй этаж, — приглашает жестом на лестницу. — Здесь много вещей от прежних хозяев осталось. Никто не хочет забирать. Можно выбросить.
— Обязательно, — мило улыбаюсь.
В спальне на столике несколько фотографий. Белка с мужем. Одна свадебная. Стильное обтягивающее кружевное платье в пол, расходящееся к низу. Как все невесты прекрасна. Какой-то такой я и представлял её себе на нашей свадьбе.
Тяжёлый вздох. Грудь сдавливает комком боли.
Тайком делаю их фото.
Пока риэлтор не видит, открываю стоящую рядом резную шкатулку. Почти пустая. Драгоценности забрали. Только бижутерия. Беру невидимку с украшением в виде звёздочки.
— Вам нравится? — появляется на пороге девушка.
Незаметно прячу заколку в карман.
— Да. Но цена…
— Можем поторговаться, — строит кокетливо глазки.
— Я подумаю.
(саунд: Владимир Пресняков — Слушая тишину)