«Красных, слава Богу, оказалось лишь четверо. Хотя преследовали пятерых. Всех их взяли ещё тёпленькими, в буквальном смысле слова. Метель усыпила их бдительность, они уснули и прозевали её конец. Можно считать, что мои ребята спасли им жизнь, ещё немного — и они бы замёрзли. Надо отдать должное поразительной интуиции командира «группы захвата» обер-фельдфебеля Рана. Он абсолютно правильно предугадал действия этих бандитов. В исключительно сложных условиях метели при полном отсутствии видимости он дальновидно спланировал передвижение своей группы, результатом чего и стало пленение противника. Те, правда, оказали сопротивление, но всё-таки удалось избежать кровопролития — наши ребята долго шутить не любят.
Поиски пятого ничего не дали. По-видимому, ему не так повезло — его навсегда пленила Арктика.
Почему-то я изначально был убеждён, что это красные. Англичане ни за что не полезли бы в такую даль, слишком ленивая нация, комфорт для них превыше всего. Хотя один представитель британских ВВС и был среди пленных. Из-за него, собственно, они и вмешались в драку. Удивительная халатность! Безответственность! Подбираться к нам (а у меня нет сомнений, что их целью был наш объект, — другого просто не может быть) за восемьсот километра, чтобы так глупо выдать себя?! Хотя, впрочем, на славян это похоже.
Распорядился привести своих в повышенную боеготовность, не исключено, что эта пятерка лишь часть десанта, хотя это и маловероятно. Большую высадку мы не могли бы проморгать. Суда «Фленсбург» и «Росток» прикрывают наш квадрат с моря, станция ведёт локацию всей полусферы, мы регулярно патрулируем весь периметр, пост визуального наблюдения контролирует наш сектор круглосуточно — система охраны продумана и надёжна.
Метель угомонилась, связь восстанавливается, и так или иначе, я должен сообщить в Центр о пленении вражеского десанта. Представляю себе угрюмые глубокомысленные физиономии наших пруссаков, сидящих в цоссенских бункерах. Стратеги с моноклями! Погрелись бы они здесь при минус сорока пяти и при арктическом «зефире»!
А к Рану надо присмотреться повнимательней».
Он пришёл в сознание от тиканья своих часов. Который час? Он силился подняться на ноги, лихорадочно соображая, где он и почему кругом темно. Когда после длительных усилий он выбрался из каменной ниши, то увидел, что метель стихла. Перед ним предстал крутой заснеженный склон с острыми зубцами скалистых пиков. Он вспомнил, как они пытались лавировать между валунами и увлекли за собой снег, как сильный порыв ветра свалил и покатил его... Кажется, он закричал. Потом навалилась темнота.
Он вспоминал, и от ужаса по телу струился холодный пот. Смотрел на вздыбившуюся страшными каменными зубцами наклонную плоскость и удивлялся собственному бесстрашию. Как мы здесь прошли?.. И сразу удивление сменилось острой, колючей до озноба мыслью: где остальные?!
Наверное, меня сюда закатило ветром, а потом снег забил горловину и не дал замёрзнуть... Сейчас, сейчас... Кто-то же остался в живых…
Работа согрела. Он попробовал найти рюкзак, но все его старания не увенчались успехом. Однако же хреново... порожним... ни сухарь погрызть, ни... да и боекомплект полегчал — осталось четыре магазина. Хорошо хоть, что автомат был перекинут через грудь... так под мышкой и болтается.
Однако наибольшее сожаление вызывала утрата тёплого свитера и пачки пшённого концентрата. Ох, етиттвоювкочерыжку!.. Один-одинёшенек, как перст, остался! Не может быть… должен же ещё кто-то... Скверное предчувствие заползало в душу... Не могли они без меня уйти… искали бы до последнего.
Внизу оказалось множество следов от лыж, снег был истоптан. Здесь была борьба, но ни гильз, ни пороховой гари он не нашёл. Неужели взяли?! Догнали? Выходит, напали на след? Не может такого быть... Но что же тогда?.. Переждали, а потом просто наткнулись? Нет, «просто наткнулись» не прокатит. Вычислили, гады. Профи! Маршрут наш просчитали и перехватили. Да и другого пути здесь, наверное, нет. Душегубы с мёртвой хваткой... А ребята, наверное, меня искали, не нашли и здесь под козырьком решили переждать, чтобы потом искать дальше. Значит, правильно я не поверил: не могли они меня бросить. Расслабились, может, даже закимарили... вёрст двенадцать на голодный желудок да в такой завирухе — не удивительно. Конец метели проворонили, здесь их и... Такие дела…
Он пытался трезво обдумать своё положение.
Так, патроны есть — уже легче. Лыжи, слава Богу... Опять-таки, живой — это, как по мне, большой плюс. Вольный, как птица...
Он ощупал пульсирующий болью затылок и едва не застонал.
Ну что ж? Из члена боевой группы он теперь превратился в самостоятельную боевую единицу! Между тем задания никто не отменял, да и он ещё ого-го!
Пустой желудок напомнил о себе голодными спазмами.
Немного в стороне, почти у самого края небольшого плато, в снегу что-то блеснуло. Или показалось? Он завертел головой, пытаясь опять поймать зрачками отблеск металла. Вот! Гвоздь подошёл и поднял присыпанный снегом нож с массивным лезвием. Это «мессер» Смаги... точно! Следов крови ни на лезвии, ни вокруг не было. Спокойно, Ваня! Мы ещё вернём этот ножичек хозяину. Хрен им, паскудам!
Потом он ещё раз внимательно осмотрелся вокруг. Исписанный лыжами снег уже стал жёстким, лыжню прихватило морозом, значит прошло не менее часа. Придётся догонять, а там... Обстановка подскажет.
Оттолкнувшись палками, он заскользил по лыжне на юг. Он знал: ближайшее будущее не обещает ничего хорошего.