Джейсон
Настал день икс. Я волновался, хотя пытался выглядеть весьма уверенно. Чего я боялся? Я не думал, что тест врет, но как никак это не стопроцентная гарантия положения. Все же сомнения были, но я отгонял их прочь, как можно дальше. Я верил в нас, верил в нашего ребенка, поэтому у кабинета, перед тем, как Скай пошла туда, я вновь сказал ей, что вместе мы справимся со всем, что я всегда буду рядом.
Пока я был в ожидании, я сходил с ума. Я дергал ногой, перечитал все стенды, похрустел костяшками, нарезал круги около кабинета гинеколога. На меня уже косились рядом сидящие люди, но я ничего не мог с собой поделать. Довольно долго ее не было, и я вскочил как пуля, стоило двери открыться.
Я смотрел на Скай и не верил в то, что счастье, которое накрыло меня с головой, было ложным. Я никогда в жизни так не расстраивался, чего уж говорить, я никогда не плакал, никогда, но сегодня был особенный случай. По моей щеке быстро, упала слеза, а я поспешил тут же стереть ее след рукавом. Ком поперек горла стоял, и любая попытка сглотнуть его, заставляла меня начать задыхаться. Я сделал пару шагов к скамейке у кабинета и просто сел на нее, рукой прикрывая рот. Этого не может быть, как так?! Меня немного трясло, а горечь от потери того, что я даже не успел приобрести добивала. В глазах предательски щипало, и я поспешил пальцами растереть их, не давая слезам вновь и вновь вырваться наружу.
Просидев так какое-то время, я все же встал с места и, не говоря, Скай ни слова пошел на выход из этой злополучной клиники. Я был так расстроен, у меня не было сил и желания говорить что-либо, я просто молчал, даже не глядя на Скай, будто бы она виновата в произошедшем. Но она не виновата, однако мне от этого не было легче.
Уже стоя у машины, я наклонился и уперся на вытянутых руках в прохладную поверхность стального коня. Я закрыл глаза и не знал, что делать дальше. Казалось бы, ничего ужасного не произошло, но я не ожидал даже от самого себя настолько бурной реакции из-за того, что Скай оказалась не беременна.
Горечь от потери того, чего у меня и не было так сильно сковала все мое существо, что я не сразу понял, что остался вдруг один. Оборачиваюсь и пытаюсь взглядом найти Скай, но ее нет нигде. Гневно ударяю ладонью по капоту машины, чувствуя просто спектр эмоций: от гнева и обиды до расстройства и апатии. Я ведь понимал, что она может быть и не беременной, результат может быть не верным, но я так сильно надеялся на обратное. Я нарисовал себе воздушных замков, прыгал по ним, радовался, а когда реальность открыла мне глаза я сильно ударился о грешную землю. Скай уже готова была на все, тогда как теперь она точно снова даст заднюю.
Собрав всю волю в кулак я все же сел в машину и поехал домой. Уже там я хорошенько пригубил виски, который долго пылился в моем шкафу. Выпив несколько стаканов я отключился, полностью погрузившись в царство Морфея. Спал я довольно долго, а когда проснулся на часах было начало девятого. Приняв душ, я решил, что мне нужно поговорить со Скай, ведь мы так резко покинули друг друга, что не успели даже поговорить. Это была наша потеря, нам нужно было переживать ее вместе, но каждый из нас почему-то предпочел просто уйти. Я собрался и поехал к ней, зная во сколько она заканчивает в этот день недели. Я выучил все ее расписание. Как только моя принцесса вышла из здания, я дождался, когда наши взгляды встретятся, а после кивнул, подзывая ее к себе. Как только наше расстояние сократилось до метра, я виновато глянул на девушку и извинился за свою реакцию. Что было приятно, Скай так же извинилась за свою.
Я не видел ее лица, когда доктор ей говорил, я не видел ее реакции на мою реакцию. Я ничего не видел, пелена расстройства закрыла все передо мной. Поэтому мне важно было сейчас знать, как отреагировала она, и, надо признать, меня удовлетворило то, что я увидел. Голос моей детки дрогнул, а сама она поспешила отвести взгляд, быстро-быстро заморгав. Она расстроилась тоже. Это радует, ведь это значит, что в какой-то мере она надеялась и приняла, что мы будем вместе.
Я продолжал из раза в раз пытаться достучаться до нее и сегодня я старался еще больше. Было сложно, ведь авторитет отца строился годами, как фундамент, сквозь который пробиться очень сложно, но любовь преодолевает все преграды. Любя нет ничего невозможного, нужно только верить и добиваться своей цели вместе.
Скай хотела быть со мной, хотела быть счастливой с тем, к кому тянулось ее сердце и винить ее в этом было бы бесчеловечно. Я до сих пор не понимаю, как можно в двадцать первом веке требовать у своей дочери выйти за кого-то, да еще и из корыстных побуждений. Как же свобода воли? Свобода самовыражения и выбора? В семье Гамильтон видимо об этом никто никогда не слышал о таких понятиях. Я никогда в жизни, будь у меня дочь, не диктовал бы ей кого любить и от кого рожать детей. Это ее жизнь, она должна совершать свои ошибки, должна выбирать, творить свою судьбу сама. Я был бы рядом с ней, помогал поддерживал, когда ей это нужно было бы, но никак не делал бы из нее марионетку. Я каждый раз, видя сомнения Скай, диву давался, как можно было позволять ей так собой манипулировать? Она наивна, видимо воспитывалась именно так, сразу, чтобы у нее и в мыслях не было сопротивлений, но на ее жизненном пути появился я. Кажется постепенно моя малышка научилась слышать меня, она согласилась пойти к отцу и все рассказать ему. Я был ей благодарен за веру в нас, за веру в меня, за доверие, за смелость, которую она проявляет. Хоть я и не понимаю до конца, но я вижу, как ей сложно идти против отца, делать что-то, что он не одобрит. Но такова жизнь, если ты хочешь быть счастливой порой нужно пойти против течения. Главное я видел, что она хочет быть со мной, что все эти сопротивления — это лишь страх быть непонятной отцом, а он первый авторитет в жизни. Чувства ко мне есть, и они заставляют ее бороться, а значит она не такая трусиха, она может быть бойцом.
С тяжелым сердцем мы разошлись по домам. Скай предстоял сложный разговор с отцом, а мне не менее сложное ожидание. Я ненавижу его. Ты ничего не можешь сделать, часы идут медленно, словно черепаха. Я посидел. Поел. Принял душ. Отжался. Сделал зарядку. Бездумно пощелкал триста каналов по телевизору и пошел на второй круг.
Долбанное ожидание, оно убивает сильнее, чем если бы я стоял рядом и знал о том, что между ними происходит. Решил снова пойти в душ, самое смешное из-за напряжения даже подрочить не хотелось, а это бы хоть немного расслабило меня. Я вышел из душа, мокрый, обернутый одним полотенцем на бедрах, как увидел, что телефон загорелся. Я быстро подскочил к нему, чувствуя, как сильно усилилось сердцебиение. Руки тряслись, адреналин зашкаливал, но стоило мне прочитать смс, как внутри что-то оборвалось. Я стоял перечитывая, не веря, что она очередной раз струсила. Ступор сменился возмущением, которое стремительно заменялось гневом, безудержным, уничтожающим весь здравый смысл внутри меня. Я изо всех сил бросил телефон в стену, а тот естественно сразу же разбился в щепки. Господи, как можно быть такой трусливой? Вечно прячет голову в песок, боится даже пискнуть в сторону своего папаши! Как? Как можно быть такой? Я тяжело дышал, а воздуха словно не хватало, перекрыли, закрутили винтик и хоть ты задыхайся. Злость стремительно просто заполняла мою чашу терпения, а после та лопнула, и я изо всех сил швырнул в след за телефоном и небольшой журнальный столик. Он полетел в стену, на которой висела картина, но, как и следовало ожидать, она так же рухнула вниз разлетаясь на части.
Я так тяжело дышал, что можно было подумать, что я пол часа бегал на полной скорости, грудь ходила ходуном, а мысли разбегались одна от другой. Нет, это должно прекратиться, я устал уже играть в эти идиотские игры. Мне эта трусость сидит поперек горла и если в ней нет ни капли смелости, то моей хватит на нас двоих.
Я стал спешно одеваться, желая закончить уже это все и самому лично высказать мистеру Гамильтону все, что у меня накипело и все, что должна была сказать Скай. Я должна сама, я сама… Да ты ни хрена сама не можешь! — вертелось в моей голове.
Ехал я к их дому нарушая практически все правила дорожного движения, дважды проехав на красный и один раз пересек двойную сплошную, чтобы свернуть там, где этого делать нельзя. С мерзким визгом резины я остановился у их огромного дома. Мне еще предстояло преодолеть длинный путь от машины до двери, но я был полон решимости. На-до-е-ло!
Скай словно чувствовала что я где-то рядом и, по иронии судьбы, именно она открыла мне дверь, при этом искренне удивляясь, что я тут делаю.
― Свали с дороги, я к твоему отцу, рассказать ему все, мне твоя трусость поперек горла стоит уже! ― зло процедил я сквозь зубы, при этом двумя пальцами я тычу себе в горло, жестами показывая насколько все плохо.
Но Скай пока что была не готова к этому, она буквально вытолкнула меня на улицу, выходя вместе со мной и закрывая за собой дверь.
― Ты с ума сошел?!
― Я? С ума? Да, черт возьми, Скай! Уже который раз, в ответственный и важный для нас момент, ты трусливо поджимаешь хвост! Если ты такая трусливая, то моего безрассудства хватит на двоих! Я устал прятаться, я устал уговаривать тебя, сколько можно?! Я скажу ему правду и мне уже все равно будет, даже если он, черт подери, закопает меня живьем!
― Тебе совсем наплевать, что я думаю? Не смей этого делать! ― искренне возмущалась она.
― Именно потому, что мне не наплевать на нас, на то, что в глубине души ты хочешь быть со мной, но боишься, я и иду туда! Он должен знать! Даже если он будет против нашего союза, я буду бороться!
― Я тебя не прощу, если ты сделаешь это!
― А я не прощу тебя за то, что ты не борешься за то, чего хочешь. Тебе проще сложить лапки и делать то, что папочка велит.
― Не делай этого…
― Малыш… Хватит… Хватит лжи, пора нести ответственность за свои слова. Ты любишь меня, ты хочешь быть со мной, поэтому я больше не буду молчать! ― с этими словами, я закинул Скай на плечо и открыл дверь, входя внутрь.
Надоело молчать, пора ему узнать правду.
― Мистер Гамильтон, это Джейсон, нам нужно поговорить, ― громко кричу я, чтобы меня услышали.
— Джейсон! Прекрати! Не смей! Отпусти меня!
— Черта с два! Мистер Гамильтон! — громче закричал я.
— Сумасшедший!
Все, чаша моего терпения лопнула. Я очень терпеливый человек, ей Богу, я могу долго-долго к чему-то идти, пример тому Эльза, но в данном случае я просто не мог больше терпеть, не мог позволить Скай так испортить наше будущее. Хватит трусить, хватит прятать голову в песок, нужно уже содрать этот пластырь и выложить все как ну духу. Я держал Скай и уже был готов к тому, что меня вообще повяжет охрана этого дома, но наконец я увидел хозяина дома, который не понимал, что происходит и почему я держу его дочь на плече. Ну, узнай ты, что я в вашем же доме драл ее не один раз, то явно его реакция была бы куда хуже.
— В чем дело? В гостиной воцарилась тишина. — Что происходит? Как это понимать?
— Пап, — Скай находилась к нему спиной. — Мистер Кросс просто шутит.
― Нам нужно поговорить, мистер Гамильтон. Втроем. Вы, я и Скай.
Так серьезно я еще никогда не был настроен. Мне даже было все равно о том, что этот человек в некоторых кругах, считается одним из самых жестоких и беспринципных людей. Надеюсь, когда дело касается его любимой дочурки, он услышит ее желания. Единственное, у меня все еще был страх, что Скай и тут струсит и даст заднюю, говоря, что я лгу. Конечно в этом варианте мне пиздец, но мне уже и это не страшно. Страшнее не увидеть больше ее, не быть с ней, а знать, что где-то она рожает другому детей. Да лучше сдохнуть.
Мне пришлось опустить Скай на землю, иначе разговора бы не получилось, но мне нужно чтобы Скай при всем это присутствовала, подтвердила все мои слова, поэтому я сильно взял ее за руку и буквально потянул за собой. Назад пути нет.
— Не надо — у кабинета пропищала она.
— Надо! — я потянул девушку за собой.
Уже в кабинете я не видел смысла тянуть кота за яйца, нужно было высказать ему все, что я собственно и сделал.
― Я безумно люблю вашу дочь, а она любит меня. Мы познакомились уже давно, мы встречались. Скай боялась сказать Вам, что не хочет быть с Майклом, боялась вашего гнева, что вы откажетесь от нее. Если вы думаете, что все это не серьезно, то сразу хочу переубедить, это не так. Я хочу быть с ней, хочу делать ее счастливой и у меня получалось это!
Я говорил искренне, эмоционально, желая донести до него все свои намерения, всю свою боль, если конечно у него есть сердце, и он примет тот факт, что его дочурка выбрала не того, кого подобрал ей он. Тяжелое молчание, а после он спросил правда ли это у Скай. Я перевел на нее взгляд и видел панику, неподдельную панику в ее, расширенных от страха, глазах. Скай, не трусь только сейчас, я все сделал, тебе лишь подтвердить. Я словно понимал, что она на грани, поэтому решил напомнить ей, что я рядом и бояться ей нечего.
― Скай… Я все рассказал уже, не бойся…
Я смотрел на свою девочку и видел, как ее взгляд изменился. Она чуть помедлила, а после сказала одно единственное слово «да». Видимо не в силах смотреть на отца, она лишь прильнула к моей груди, словно ожидая защиты, и я дам ей ее. Я обнял ее, поглаживая и бережно целуя в висок.
― Я горжусь тобой, моя принцесса, ― тихо прошептал ей я, после чего поднял взгляд на ее отца.
― Как давно ты пудришь мозги моей дочери?
Возмущение во мне закипело, я нахмурился и словно доказывая обратное, эмоционально выпалил:
― Я не пудрю ей мозги! Я люблю ее! Я знаю ее лучше, чем знает Майкл, я тоже при деньгах, если вы боитесь, что ваша дочь будет в чем-то нуждаться. Я готов ценой своей жизни защищать ее и буду отстаивать наши с ней чувства, даже если вы решите закатать меня в бетон!
Ни он, ни я не успели что-либо сказать, Скай снова высказалась. Она сказала, что любит меня, и я тут же улыбнулся ей, прижимая сильнее. Мне было все равно, что может мне действительно будет пиздец, сейчас мне было хорошо от того, что она наконец говорит правду.
― Выйди.
Он обратился к Скай и очень сурово. Она растерялась, на что я взял ее за лицо и глядя в глаза прошептал:
― Все хорошо, принцесса. Иди… Ты у меня умница.
Смаргивая слезы, моя детка все же вышла из кабинета, оставляя нас с мистером Гамильтоном наедине. Я видел его суровый взгляд, но выдерживал его, не собираясь отводить или извиняться за что-либо. Я ни о чем не жалею, Скай — это лучшее что произошло со мной в жизни. Я ждал его слов, вопросов уверенно глядя на него.
― Сколько?
Я вообще не понял его вопроса, поэтому нахмурив брови спросил о чем он.
― Сколько тебе нужно, чтобы твоя любовь к моей дочери исчезла?
Я охренел от того, что он действительно это говорит. Мне стало так противно, что я скривился и переспросил:
― Серьезно? То есть вы считаете, что вашу дочь можно любить исключительно за деньги? Да срать мне на ваши деньги, можете лишить ее всего, я сам обеспечу нам будущее. Я не знаю, может для вас это в порядке вещей всему называть цену, но моя любовь к ней не покупается. Оставьте себе все деньги, поделите с Майклом, только дайте ей самой решать с кем быть. Вы как отец должны желать ей счастья, а сами даже не заметили, как она страдает от того, что вынуждена ради вашего желания, наступить себе на горло. Она хочет быть со мной, она любит меня и это взаимно!
― Пять миллионов.
Он меня злить начинает.
― Засуньте себе их глубоко в задницу, потому что мне плевать на деньги! Я сказал, что моя любовь к ней не покупается… ― раздраженно выпалил я, потом вспомнил, что этот мужчина отец девушки, которую я люблю, потому чуть тише добавил. ― Прошу прощения… Сколько бы вы не предлагали, мне это не интересно.
― Десять миллионов.
Я сложил руки на груди, упрямо глядя на него.
― Вам самому как предлагать такое за дочь? Я сказал нет.
Зрительный контакт не прерывался, но вместо очередного предложения о сумме, мужчина наконец задумался, после чего так же спокойно протянул:
― Ты так и не ответил на мой вопрос. Как давно?
― Несколько месяцев. Я пошел сотрудничать с Вами лишь потому что она попыталась бросить меня, рассказав о том, что обещана другому. Я не мог ее отпустить и не могу сейчас.
― Надеюсь она не беременна?
Это заставило меня вспомнить о том, что в один момент мы думали о том, что возможно станем родителями. Это был такой решающий факт, но ему не суждено было сбыться.
― К сожалению нет, но я бы этого очень хотел. Мистер Гамильтон, ваш Майкл не будет ее любить так, как я ее люблю. Я понимаю, что мы ломаем Вам все планы, я понимаю, что вы хотели бы для нее другого, но чего? Разве для родителя не важно, чтобы его дочь была счастлива с тем, кого любит? Она счастлива со мной, она хочет быть со мной, она просто боится, что вы откажетесь от нее, иначе она бы уже давно сказала всю правду. Она боится Вас разочаровать, но вместе с тем, она хочет быть счастливой. Я обеспечу ее всем, я буду защищать ее ценой собственной жизни, я перегрызу глотку любому, кто хоть на секунду посмеет на нее как-то не так посмотреть. Если вы хотите настоящего счастья своей дочери, тогда дайте нам быть вместе.
Я пытался достучаться до него, но то и дело ждал вопроса об очередной сумме, поэтому не выдержал и снова выпалил:
― А если нет, то пристрелите меня прямо тут, потому что мне нахрен не сдалась эта жизнь без нее. Правда за это, ваша дочь вас возненавидит.
Мы долго смотрели друг другу в глаза. Непрерывно. Словно безмолвная бойня глазами. Я не собирался сдаваться, если я сделал этот шаг навстречу, то я буду идти до конца.
― Выйди и позови мою дочь, ― наконец сказал он.
Я не знаю, что это означало, но со свой стороны я сделал максимум уже. Если он заартачиться, видит Бог, я украду Скай и сбегу с ней. Мне надоело это. Однако вместо каких-либо слов, я кивнул и пошел к выходу. Снаружи стояла моя детка и нервничала. Увидев меня она тут же подскочила ко мне, на что я тот час же обнял ее, поглаживая.
― Все хорошо, малыш. Я люблю тебя, слышишь? Я очень сильно тебя люблю… Помни об этом, назад пути нет. Теперь только вперед, ты поняла меня? Теперь мы должны до последнего отстаивать нашу любовь, ― я держал ее за лицо и уверенно ей это говорил, словно напутствие. ― Он хочет поговорить с тобой. Иди…
С этими словами я нежно поцеловал ее в губы, чтобы находясь там она помнила, что вместе мы со всем справимся, что моих поцелуев она ждет, что в моем присутствии нуждается. Я буду рядом с ней в трудную минуту, поцелуем на ее губах и любовью в сердце.