Как и вчера, я вернулся в машину и дождался там появления инженера. Однако сегодня я не пошел за ним к метро, а, не теряя ни минуты, повел машину через весь город к автобусной остановке, от которой инженер добирался на автобусе до дома. Ждать пришлось полчаса, как я и рассчитывал.
- Извините, не подскажете, как на улицу Собакина попасть? - Спросил я у Николая Николаевича, когда он поравнялся с моей машиной.
- Тут прямо надо, до круга, там налево. А потом от заправки на перекрестке направо, - начал объяснять инженер.
- Да я уже третий раз к метро возвращаюсь. Не туда поворачиваю.
- А вам куда там надо, на Собакина? - Поинтересовался инженер.
- Дом около поликлиники, - я назвал ориентир, который приметил еще вчера.
- Да я там рядом совсем живу. Подвезите, я покажу.
- С радостью, - искренне ответил я и распахнул пассажирскую дверь.
Уже на улице Собакина я свернул в ближайший темный переулок и без лишних разговоров разрядил в Николая Николаевича электрошокер. Тот дернулся и замер.
Я достал фляжку с вонючим дешевым коньяком, немного влил Николаю Николаевичу между зубов, побольше вылил ему на куртку и брюки. Оглядевшись, перетащил инженера на заднее сиденье и, соблюдая все правила дорожного движения, повел машину в гараж.
Когда инженер очнулся, он уже был надежно прикован наручниками в гаражной яме. Я как раз закончил осмотр его вещей. Ничего интересного. Сверху яму прикрывали набросанные мной позавчера доски. В разных углах стояли два топчана - для меня и Николая Николаевича. На полу уютно шуршал электрообогреватель. Два дня готовился, как никак.
- Извините, что пришлось с вами так поступить, Николай Николаевич, - начал я, - буду откровенен. Я террорист. Как по телевизору: ни больше, ни меньше. Мне необходимо получить от вас профессиональную консультацию. После этого я немедленно вас отпущу. Опознать вы меня все равно не опознаете - я приехал из другого города и даже другой республики. Гараж этот снят через подставных лиц на три месяца. Меня потом не опознать и не найти. Да и у вас в паспорте графа “дети” далеко не пустая. Так что, в любом случае, вы предпочтете молчать. А мокруха мне ни к чему.
- Что за консультация? - Вздрагивая, спросил инженер.
- Для начала о правилах нашего внутреннего распорядка. Если вы попытаетесь кричать, напасть на меня, отказываетесь консультировать, то получаете очередной разряд шокера. Если это не помогает, то я начинаю стрелять вам по ногам. Или между ног. Это больно, - я продемонстрировал побледневшему инженеру пневматический пистолет, который свободно купил вчера вместе с наручниками в крупном торговом центре. - Если, не приведи господи, вы неправильно меня консультируете, то лишаетесь для начала глаза или уха. Или, если я буду не в настроении, то здесь, рядом с вами, окажется ваша жена или дети. И тогда уже они чего-то лишатся. Жена-то красивая? Может, скрасит наш досуг, чтобы скучно тут было?
- Да... то есть, нет. Не надо жену. Я вас быстро проконсультирую. Как смогу... – быстро закивал Николай Николаевич.
До жены инженера дела мне никакого не было, но марку отморозка надо было поддерживать. Тем более что люди очень охотно верят в плохие варианты. Чем хуже вариант - тем охотнее.
- А консультация мне нужна такая, - продолжил я, - по роду своих обязанностей вы следите, чтобы троллейбусы были безопасным транспортом. Мне нужно сделать наоборот. Чтобы они начали бить током, загораться и тому подобное. Словом, пугать до полусмерти. В прямом и переносном смысле. Можно даже до смерти. Я не верю, что это сделать очень трудно. Эти тележки под током никогда не внушали мне доверия. Так что мне требуется понятная и доступная схема таких переделок.
- И чего вы добьётесь? Отказа от троллейбусов? - Поднял голову инженер.
- А вот это уже не ваше дело, чего мы этим добьемся, - я сделал акцент на слове «мы».
- В троллейбусах все так накручено, что там слесаря порой разобраться не могут... Вот автобус куда проще испортить, - подумал Николай Николаевич, - может, автобус годится?
- Автобус не годится, - категорически ответил я.
- Вообще можно попробовать в качестве минусового не провод использовать, а корпус троллейбуса. Насчёт загорания... ну... там все само загорится, как только заискрит вблизи пластмассовых или резиновых деталей.
- Нет, так не пойдет. Я таких деталей не понимаю и понимать не хочу. Мне нужна простая и доступная инструкция. Пошаговая. Руководство пользователя. Кроме того, технология должна быть простой.
- Я так понимаю, вы не один троллейбус хотите из строя вывести?
- Правильно понимаете. Десяток, полтора.
- Так ведь после первого же случая контроль ужесточат. Замерять начнут амперметром каждый троллейбус. Обнаружат изменения в схемах, ликвидируют их...
- Мне нужен «плавающий» дефект. Чтобы он неожиданно проявлялся. Как внезапный отказ изоляции или что-то подобное. Думаю, элементарно сделать все так, чтобы с виду ничего заметно не было. Проводку, блоки на бракованные поменять. Чтобы день-два нормально проработали, а потом, к примеру, вдруг сгорели, скрыв следы нашего вмешательства. Короче, думайте, Николай Николаевич. Время не тяните, чтобы я не разочаровался в вашей профпригодности и компетентности и не посадил на ваше место другого инженера. Паяльник и другие инструменты я привез. Что потребуется - говорите, купим. Я ведь тут с вами пожить пару дней собираюсь. Расстанемся мы с вами лишь тогда, когда первые «исправленные» троллейбусы выйдут на линию.
Я пододвинул инженеру блокнот и ручку, включил электроплитку и занялся изготовлением немудреного ужина. Инженер рисовал какие-то схемы и вполголоса бормотал.
- Да, Николай Николаевич! - Отвлек я инженера. - Один троллейбус должен капитально сгореть. Из одного троллейбуса вообще никто спастись не должен. Это будет единичный, особо показательный случай.
На ночь я как следует связал инженера, воткнул кляп и замотал рот скотчем. Насморка у него не было, потерпит.
Суббота.
В таком же обездвиженном положении оставил Николая Николаевича утром, когда выносил за ним остатки жизнедеятельности в ведре. И чуть позже, когда потребовалось съездить на рынок за радиодеталями. Работа кипела.
- Понимаете, при пробитой изоляции двигателя компрессора, электрогидроусилителя руля или отопления может идти большая утечка тока на корпус и, соответственно, на пассажиров, входящих или выходящих. Но величины там маленькие, ведь основной потребитель тока - тяговый двигатель - во время остановки отключен. Теоретически несложно переделать схему так, чтобы пробой изоляции на корпус произошел до выключения тягового двигателя. Или во время движения. Как я понимаю, у вас не будет на переделки много времени, поэтому сейчас я работаю над тем, чтобы эта работа могла быть сделана быстро. И чтобы у вас не было ко мне претензий. Да-да, несложно, особенно если у вас есть деньги на некоторые детали…
Я был уверен, что главным для Николая Николаевича было отсутствие моих претензий. Что ж, за это его трудно было упрекнуть.
- Знаете, что такое ток утечки? – Николай Николаевич потер себе подбородок.
Я покачал головой. Инженер хотел выговориться и я не мешал ему. Скорее, наоборот. По мере сил старался поддержать беседу. Ведь когда разговариваешь, работа идет легче. И не так страшно, а мало что так мешает эффективной работе, как страх.
- В сырую погоду, когда на улице слякоть, многие пассажиры чувствуют на себе разряд при выходе из троллейбуса. Особенно те, кто в дырявых ботинках и грязных носках, - инженер испуганно посмотрел на меня и добавил:
- Поверьте, я не шучу. Говорю совершенно серьезно. Это и есть ток утечки. Где-то в схеме высокого напряжения возник слабый, но все же контакт на корпус. Вас долбануло 500 вольт, но очень-очень мало ампер. В основном, повторюсь, это происходит осенью-весной, когда вода из луж на дороге попадает на ТЭД, компрессор, мотор-вентилятор, шунтовые реостаты - всё это под полом троллейбуса. Но бывает и в иных местах.
Про себя я отметил, что стоящая на улице промозглая погода сильно играет мне на руку. Появляется дополнительный шанс, что все спишут именно на нее, а не на спланированную акцию.
- Вообще, в троллейбусах до трех степеней изоляции, чтобы предотвратить этот самый ток утечки, - продолжил Николай Николаевич, одновременно орудуя паяльником, - однако, насколько мне известно, абсолютно надежных устройств контроля изоляции нет. Как-то был в командировке на одном троллейбусном заводе и попросил коллег поделиться знаниями о передовых или хотя бы нормально работающих устройствах, но ответа не получил. Ведь чтобы уложиться в допустимые требования по току утечки – в 2 миллиампера - требуются особо чувствительные устройства защитного отключения, которые должно полностью обесточивать электроустановку. Впрочем, если за изоляцией, измерителями тока утечки, датчиками потенциала кузова следить и вовремя менять, ежегодно, без проверки, проблем не будет…
- А их часто меняют? – Спросил я.
Николай Николаевич невесело хмыкнул.
- Вы слышали, чтобы хоть раз "долбанутый", как у нас говорят, пассажир получил материальную компенсацию? Конечно, если каждый раз платить им за ущерб, то выгоднее будет следить за изоляцией... Но пока… - инженер покачал головой.
- Так, что тут у нас.. потенциал между землёй и правым проводом, причем немалый… – бормотал инженер, отложив паяльник и рисуя в блокноте замысловатую схему. - И цепей заземления нет! Хорошо хоть не трамвай из строя вывожу, там-то есть такие цепи... Там вагон над рельсами подбрасывать надо, чтоб тряхнуло.
- Что, совсем никаких цепей заземления в троллейбусах нет? – Переспросил я наобум.
- Специально предусмотренных нет! – Воскликнул инженер. - Троллейбусы старых моделей вообще не имели надежного заземления. Новые - якобы имеют. Снизу один или два "хвоста" в передней части вагона волочатся по земле. Не обращали внимания? Но ведь асфальт не может считаться контуром заземления. Никак не попадают троллейбусные хвосты под требования ГОСТа…
Понимал из сказанного им я мало, но одно свое подозрение - что надежных устройств контроля изоляции нет и никогда не было - укрепил. Удивительно, как эти рогатые повозки вообще допустили до перевозки людей. Складывалось впечатление, что до сих пор все обходилось благополучно лишь благодаря какому-то чуду, неизвестному науке закону, природу которого не понимали даже многие инженеры. Тем более, троллейбусы наши содержались далеко не в образцовом состоянии.
Воскресенье.
Ближе к вечеру Николай Николаевич свою работу завершил. Аккуратно разложил перепаянные блоки, куски проводки, какие-то реле, один пульт дистанционного управления и протянул мне несколько набело переписанных листков со схемами и инструкциями.