Я почти влюбилась в Хозяина Смерти. На его фоне все знакомые мужчины казались слабыми и незначительными. И недостойными меня. Естественно, я понимала, что все это по большей части мои фантазии, но ничего поделать с собой не могла.
Может быть, из-за этого с каждой новой съемкой возбуждение охватывало меня все сильнее. В последний раз из-за дрожания камеры я чуть было не испортила всю съемку, поэтому на этот раз предусмотрительно захватила с собой треногу. Надо бы на досуге полистать учебники по психиатрии, посмотреть, чем это мне грозит и как с этим бороться.
Я зафиксировала камеру на железном штыре и, тяжело дыша, вновь прильнула к объективу. Миша валялся на спине и слабо шевелил руками - ноги у него уже отнялись. На животе у Светы тлела головешка, она смотрела на нее, но сделать ничего не могла. На ее лице, по которому текли слезы, я надолго задержала камеру...
Андрей продержался дольше остальных. Наконец, и его молодому организму надоело цепляться за жизнь. Глаза, которыми он так любил исподтишка стрелять в мою сторону, подернулись характерной пеленой. Ну что ж, вот и все. Хорошо, управилась до сумерек - запись будет хорошая.
Стоп! А где Анатолий? Я окинула взглядом поляну и увидела его бездыханное тело в высокой траве у леса. Черт! Его агонию я упустила. Забыла, что мужик выпил водки, а она несколько убыстряет смерть при отравлении грибами. Ну да ладно.
Я убрала камеру в чехол, переодела джинсы и за пять минут собрала свою палатку. Критически осмотрев место, где она стояла, удовлетворенно улыбнулась. Из палаток новых безвременно ушедших в небытие знакомых вытащила брошюрки со своими пейзажами и убрала в рюкзак. Я, кстати, вчера их даже не подписывала – они еще в прошлый раз подписаны были. Так, ручкой поводила. Положила в рюкзак розовую Наташкину чайную кружку – уж очень она мне приглянулась. Размышляя на ходу, направилась к байдарке.
- Семь человек, в том числе двое детей скончались в Тверской области, отравившись бледной поганкой. Их тела были случайно найдены на берегу глухого озера вдали от туристических трасс. Как показала экспертиза, смерть наступила не менее недели назад...
Наверное, так начнут рассказывать в газетах про это происшествие. До сих пор начинали так. Надо не забыть вырезать пару статеек и подшить их в папку к остальным.
Я оттолкнулась веслом от торчащей из воды коряги, развернула байдарку и легко заскользила вдоль глухого, заросшего кустарником берега. Полуразрушенная церковь с перекошенным крестом вдалеке, вернувшие первозданную девственность поля и леса. Ни одного живого человека на многие километры вокруг.
Мне нравятся такие места.
ИСТОРИЯ ЧЕТВЕРТАЯ.
Иногда нет сил расстаться с любимым человеком. Порой нет сил смотреть, как время его калечит. Иногда больно смотреть, как любимый изменяет, и еще трудней изменить самому. Порой находятся те, у кого хватает сил и фантазии, чтобы бросить вызов времени и самому себе.
С ЛЮБИМЫМИ НЕ РАССТАВАЙТЕСЬ
Я так торопился, что даже не поставил блокиратор на руль машины. Просто на бегу включил с брелка сигнализацию.
Народу в аптеке было немного. Две женщины неопределенного возраста и такой же внешности, чей-то ребенок, уныло рассматривающий витрину, худощавая продавщица с серым, но важным лицом за прилавком. В общем, обычная для любой аптеки сцена.
К продавщице я и направился, довольно бесцеремонно протиснувшись между тетками.
- Кремы от прыщиков какие у вас есть? - обратился я к ней.
- Что? - переспросила она. Видно, не отошла еще от заторможенной беседы с неопределенными женщинами.
- От прыщиков! - и я энергично потыкал пальцем себе на верхнюю губу. - Ну, от лихорадки или чего-то подобного.
Она уставилась мне в лицо, как будто там действительно была лихорадка. Я хмыкнул про себя. Вскочи что-нибудь подобное у меня, я бы так не торопился. Да вообще бы в аптеку не пошел.
Продавщица положила на прилавок три коробочки и уже приготовилась чего-то о них рассказывать.
- Беру все, - перебил я ее зарождающийся диалог.
- Вот этот крем дорогой, но правда... - она вынуждена была замолчать, потому что я уже положил перед ней деньги.
Минута, и я снова в машине, мчусь к своей любимой. Ведь именно у моей любимой сегодня утром вскочила изрядная лихорадка на верхней губе. Ни меня, ни мою любимую это категорически не устраивало. Анечка комплексовала, да и целоваться неудобно вдобавок ко всем другим соображениям.
Набрал код на дверях анечкиного подъезда, бросился внутрь и вызвал лифт. В тесной кабинке внимательно рассмотрел самый дорогой крем. Надеюсь, дня за три, к пятнице он поможет и вернет на лицо самого дорогого мне человека былую безупречность.
Аня встретила меня явно невеселой. Ее не радовало даже мелирование, на которое я водил ее дня три назад в модный салон красоты.
- Вот, держи, - протянул я ей крем. - Через пару дней все нормально будет.
Аня умчалась в ванную, а я пошел на кухню.
- Здравствуйте, Ирина Сергеевна. Это к чаю, - я протянул ей торт и коробку сливочной помадки.
- Ой, как здорово! - обрадовалась она. - А может, ты поесть хочешь?
Я не стал отказываться.
- Значит, ты меня на дачу в субботу не возьмешь, - констатировала Аня, когда полчаса спустя мы сидели за чаем.
- Да говорю тебе, я только за сапогами и штормовкой туда поеду. Могу и тебе вторую штормовку взять. Я даже ночевать там, скорее всего, не буду.
Я запил вкусную помадку глотком душистого китайского чая.
- Мне в воскресенье до обеда надо обязательно быть в городе.
Через неделю мы с Аней собирались поехать на Селигер, где без резиновых сапог и штормовки делать нечего. Новые вещи покупать не хотелось, логичным казалось заехать на дачу и взять одежду оттуда.
- А если в пятницу поехать? - продолжила искать варианты Аня.
- Ты забыла, что в пятницу на шоссе творится? Да и дела у меня. Освобожусь поздно. Короче, не могу в пятницу...
Аня вздохнула, снова немного погрустнела, но вроде смирилась с моим решением.
- Денис, может, останешься сегодня у нас? - предложила мне Ирина Сергеевна и многозначительно посмотрела на холодильник. - У меня еще и текила осталась.
- Да рад бы, Ирина Сергеевна. Так ведь уезжаем через неделю, дел полно. Сейчас домой приеду, еще полночи за компьютером просижу. Но обещаю, что до отъезда посидим. Не пропадет текила.
Допив чай, я засобирался домой. Анечка недвусмысленно поглядывала в сторону своей комнаты, давая мне понять, что мы вполне могли бы там за закрытой дверью еще часочек посидеть. Точнее, полежать.
- Не могу, котенок, надо ехать. - Мне в самом деле надо было ехать, хотя часочек своей несчастной девочке я вполне мог бы подарить. Но - не хотелось, а я ненавижу насилие. Уверен, что встречаться, а тем более заниматься любовью нужно не потому, что не виделись несколько дней, а исключительно тогда, когда этого по-настоящему хочется.
- Не забывай про мазь, лечись, как следует, малыш. Буду строго контролировать, - я улыбнулся, крепко обнял своего самого дорогого человечка и шагнул за дверь.
Было уже довольно поздно, когда позвонила Катя. Определитель высветил ее номер, я оторвался от компьютера и всю минуту, что звонил телефон, боролся с искушением снять трубку. До отъезда на Селигер надо сделать кучу важных дел, а разговор с Катей мог привести к тому, что я забуду какую-нибудь мелочь и испорчу себе весь отдых.
Я познакомился с Катей около месяца назад. Приятель позвал на тусовку, и хоть я не большой их любитель, в тот раз почему-то пошел. И встретил Катю. Часа через три мы тихо сбежали оттуда и поехали кататься по ночному городу. Я до сих пор помню каппучино в маленьком уютном кафе, горбатый мостик над рекой, ее счастливые глаза и ощущение натянутой нити внутри, когда понимаешь, что от этих счастливых глаз тебя отделяет всего один шаг, и этот шаг можно сделать в любую секунду. Это чувство не прошло до сих пор, разве что нить внутри натянулась еще сильнее.