«Ик».
— Из них всех, ты — лучший, Кэм.
— Ооу, она назвала меня лучшим из всех. Можно мы оставим ее себе, Джейк?
В поле зрения появляется бутылка воды.
— Выпей. — Я поднимаю отяжелевшую голову и откидываю ее назад, назад, назад, пока не встречаюсь с холодными голубыми глазами Джейка Суэггера. — До дна… пожалуйста.
Я выхватываю у него бутылку. Во всяком случае, пытаюсь. Хорошо, что он крепко ее держит. Мне удается схватить ее со второй попытки.
— Значит, у самоуверенного засранца, — «ик», — действительно есть манеры.
— Не наглей.
Мысленно показываю ему язык, пока пью воду. До дна. Как он и требовал. Со скрытым обещанием отшлепать меня, если я не подчинюсь. И, нет. Это говорит не алкоголь. И не мой писательский мозг. Я в этом уверена.
«Ик».
У Кэма звонит телефон, и он смотрит на экран, потом на Джейка.
— Не будь мудаком. Я серьезно. И не тупи. Спроси ее.
Джейк показывает средний палец в знак отказа. Его глаза не отрываются от меня. Он игнорирует Кэма, который свирепо смотрит на него через всю комнату. Когда телефон Кэма звонит снова, он тяжело вздыхает и выходит из гостиной — раздражение ясно слышно в его голосе, когда он отрывисто спрашивает:
— Что?
Джейк предлагает мне вторую бутылку воды. На этот раз я не хватаю ее. Беру спокойно, вместе с крекерами, и благодарно киваю.
— Спросить кого и о чем? Он говорил обо мне? Ты хочешь меня о чем-то спросить?
— Нет.
Боже.
«Ик».
— Пофиг. Тогда, мне нужно спросить тебя кое о чем. Об одолжении. И я почти уверена, что ты не будешь против.
— Об этом судить мне.
Так чертовски самоуверен…
«Ик».
Он садится на диван и выжидающе смотрит на меня. Я заставляю его ждать, пока хрумкаю крекер и пялюсь на него в джинсах и серой футболке. Не могу решить, в каком виде он более сексуален.
— Не мог бы ты подвезти меня до автобусной станции? Или заказать один из этих ю-беров? Я не знаю, как это сделать.
«Ик».
Его улыбка завораживает. Все суровые морщины на лице разглаживаются. Глаза искрятся. Этот мужчина сексуален, когда зол. Но потрясающе красив, когда не психует.
— Убер.
— А?
— Это называется Убер.
— Ой. — Я запихиваю крекер в рот. — Тогда надо писать это слово с двумя «о». Эта хрень сбивает с толку. Там, где я живу, их нет. У нас даже такси нет. (прим: в английском языке двойное «о» произносится как «у»)
— И что вы делаете, когда вам нужно куда-то поехать?
Бросаю на него самый лучший взгляд «ты тупой?», на который способна в своем хмельном состоянии.
— Мы едем.
Он закатывает глаза.
— Я имею в виду, когда едете повеселиться, остроумная моя. К примеру, в бар или в клуб. У вас ведь есть бары и клубы?
— Есть, — говорю я с набитым крекером ртом. И икаю.
— Так что же вы делаете, когда идете в бар, выпиваете слишком много и не можете доехать домой? Или вы, деревенщины, просто разъезжаете пьяными?
Я киваю.
— Да. В основном, так мы и делаем.
— Господи Иисусе, — бормочет он.
— Не произноси имя Господа всуе.
— Я этого не делал. Я призывал его как можно скорее обрушить Конец Света на Маунтин-Олив, штат Миссисипи.
Я одариваю его зубастой улыбкой.
— Ты забавный.
— А ты пьяная.
— Я выпила девять порций виски.
«Ик».
— И ты роняешь крошки на мой диван за тридцать тысяч долларов.