— Что?! Нет! Подожди…
Слишком поздно. Он отталкивает меня от себя. Отпускает мою талию. Крепче сжимает мою руку. Раскручивает. И прежде чем я успеваю все испортить, притягивает обратно к себе. Ни разу не сбившись с шага.
— Не делай так больше, — рявкаю я, все еще пытаясь осознать, что я только что совершила крутое вращение, не упав лицом вниз.
Он смеется. Звук эхом отдается в его груди и ударяется о мою грудь.
— Ты же говорила, что умеешь танцевать.
— Умею. И как только закончится эта песня, продемонстрирую Эду свой ривердэнс.
Он смеется.
Снова.
В его груди снова, будто что-то урчит.
Звук мне очень нравится.
Джейк кружит меня.
А вот это мне не нравится.
— Может, уйдем?
— Почему? Чего ты боишься?
— Эм… шлепнуться на задницу и поставить себя в неловкое положение перед Эдом.
Его взгляд устремляется на сцену.
— Сначала ты говоришь моему дедушке, что он жеребец. Теперь беспокоишься о том, чтобы произвести впечатление на Эда? Есть ли еще мужчины, о которых мне нужно знать?
Моя улыбка немного сникает.
Его тоже.
— Мне не следовало оставлять тебя наедине с Бриггсом.
— Как ты узнал об этом? Тебя даже рядом не было. — Воздерживаюсь от того, чтобы указать, что он тем временем был с какой-то потаскушкой. Хотя мне очень этого хочется, просто для того, чтобы он заверил меня в обратном.
— Беременная жена одного из моих старших сотрудников попросила разрешить дружеский спор между ее мужем и его помощником о том, могут ли они определить пол ребенка по ультразвуковому снимку. Когда я вернулся, Бриггса уже выводили. Я последовал за ним, чтобы узнать, что случилось. Мне очень жаль, Пенелопа. Ты этого не заслужила.
Пытаюсь подавить волнение от того, что та красивая женщина замужем. И беременна. Сейчас мне трудно сохранять безразличие, но я справляюсь с этим как профессионал.
— Ой. Что было, то было.
— Нет. — Он качает головой. — Не отмахивайся от его поступка. Это было неправильно.
— Возможно. Но это не твоя вина.
— Моя. Этим вечером ты со мной. И моя работа — защищать тебя. А я этого не сделал. Но уверяю тебя, с ним уже разобрались.
Я приободряюсь от этого.
— Ох! Звучит как поступок альфа-самца. Что ты сделал? Избил его на парковке? Сломал что-нибудь? Скажи, скажи, скажи.
Его брови сходятся вместе.
— Нет.
Вращение.
Двойное вращение.
— Может, прекратишь? Я серьезно.
Он игнорирует меня.
— Здесь не какой-нибудь бар с музыкальным автоматом или берег реки Миссисипи. Это корпоративный мир, милая. Мы не деремся на кулаках. За нас сражаются наши адвокаты. Это гораздо больнее, чем синяк под глазом. Поверь мне. Я ударил его по самому больному месту.
— Если бы ты врезал ему по яйцам, это было бы действительно больно. Это я так, к слову.
Он ухмыляется.
— Что ж, в следующий раз, когда мне придется защищать твою честь, попробую твой способ.
Вращение.
Вращение.
Вращение.
— Из-за тебя я заблюю твои ботинки.
— Неа. — Его губы складываются в кривую улыбку. — Я просто разверну тебя к Кэму и позволю наблевать на его ботинки.
— Я бы этого не сделала. Кэм мне нравится.
Не уверена, действительно ли он хмурится.
— Думал, я — твой Тот Самый Парень.
— Да, но Кэм сказал мне, что я красивая. Он свистнул мне. Дважды. Сегодня вечером меня даже назвали воплощением красоты. И сногсшибательной.
Его глаза темнеют.