И момент становится еще более совершенным.
— Ты прекрасна, когда счастлива.
— Я всегда счастлива.
— Ты всегда прекрасна.
Я падаю в обморок так быстро, что уверена, мое лицо встретилось бы с полом, если бы Джейк не держал меня за бедра. Широкие мужские ладони скользят по моим бокам. Ложатся на живот. Жадно гладят обнаженную грудь, будто не сделай они этого, совершат грех.
Джейк берет мою руку и подносит ее к губам. Целует кончик каждого пальца. Обжигает взглядом серо-зелено-голубых глаз, ведет к единственному промежутку на бортике ванны, не заставленному свечами.
Вода горячая, но мне терпимо. Я пытаюсь подавить всхлип, погружаясь в обильно благоухающую маслом воду, и обнаруживаю, что это невозможно. Нижняя губа слегка дрожит, и я выдыхаю полувсхлип-полустон.
Даже с закрытыми глазами осознаю, что Джейк стоит рядом. Я хочу на него посмотреть, но его вид — это то, что в первую очередь привело меня сюда. Последнее, что мне нужно, чтобы моя жадная вагина снова взяла верх над мозгом.
Большое тело Джейка окутывает меня. Я опускаю руки на его мощные бедра, когда он устраивается позади и прижимает меня спиной к себе. Окунает губку в воду, затем проводит ею по моей груди и выжимает, смачивая кожу, прежде чем ласково провести по ней.
Он проделывает это несколько раз, и я оказываюсь на грани комы, он запускает пальцы в мои волосы и массирует кожу головы. Я делаю вдох через нос. Впуская в легкие аромат лаванды и чувствуя, как ее успокаивающий эффект распространяется по всему телу.
Я даже не понимаю, что погрузилась в сон, пока меня не будят пальцы, которые больше не касаются моей головы, а вместо этого скользят по чувствительным складкам моей киски.
— Расслабься, — успокаивает Джейк, проводя носом вдоль линии роста волос. — Люблю, как ты пахнешь.
Он сказал «люблю»?
Он сказал «люблю».
Уже второй раз.
Я дала себе установку подождать до завтра.
Но ничего не могу с собой поделать.
Я должна спросить.
— Я заставляю тебя влюбиться в меня, да?
Джейка Суэггера нелегко напугать. Движение подушечки пальца вверх и вниз по моей щелке не прекращается. Но Джейка легко развеселить. Низкий, глубокий, раскатистый смех за моей спиной доказывает это.
— Насколько болит твоя киска?
Серьезно?
— Поговорим о том, как испортить момент…
— Я и не подозревал, что у нас какой-то момент. Ответь на вопрос.
— Какой вопрос? — спрашиваю только потому, что мне нравится покалывание вдоль позвоночника, когда он произносит «киска».
Он понимает. Снова издает этот низкий смешок. Затем скользит пальцем между моими складками и проталкивает кончик внутрь. Я опухшая, чувствительная и мокрая, и не только от воды. Губы у моего уха вновь шепчут вопрос.
— Насколько болит твоя киска, Пенелопа?
Хочу выдать что-нибудь сексуальное. Или то, что привлечет ко мне немного внимания, например, мое хныканье-мяуканье-фырканье-стон-мычание-шипение, которое обеспечило мне эту ванну при свечах. Но твердеющий ствол, утыкающийся мне в поясницу, отговаривает меня.
— Болит.
— Ммм, — гудит он мне в ухо. — Восхитительно болит?
— Что? Нет. Не существует такого понятия, как «восхитительно болит», когда речь идет о полностью раскуроченной киске.
Он стонет и прижимается ко мне бедрами.
— Не говори «киска», Пенелопа.
— Ты говорил то же самое, когда я назвала ее влагалищем.
— Когда я слышу, как ты говоришь «киска», мне хочется поднять твою хорошенькую, круглую попку и погрузиться членом в твою сладкую, опухшую пи*ду.
— Мою сладкую, опухшую, раскуроченную пи*ду.
— Женщина, ради всего святого.
— Что? Я всего-то сказала…
— Не надо. Прекрати болтать. Веди себя тихо и спокойно, и я постараюсь сделать это как можно более безболезненно.
Он поднимает меня на свои бедра, и я немного паникую — хватаюсь за бортики ванны и пытаюсь вырваться из его объятий, бормоча с дрожью в голосе:
— Нет, Джейк. Остановись. Я не могу.
— Успокойся, детка. — Его слова такие ласковые. Пронизаны нежностью и намеком на сожаление. — Я не пытаюсь тебя трахнуть.
Он прокладывает дорожку из поцелуев от плеча к шее по привычному маршруту. И, как и в любой другой раз, я таю.
— Я только хочу закончить начатое.
Что, черт возьми, это значит?
До меня доходит, когда он берет губку и проводит ею по моему лону, которое теперь лишь частично погружено под воду. И он…
Вау.
Да.
Большинству героинь после секса достается от их героев теплое полотенце. Или футболка. Или они оставляют их липкими, чтобы они пахли так же, как они. Что просто чертовски отвратительно.