В этом деле он сверхуспешен.
Купание в ванной. Свечи. Массаж кожи головы. И чертово мытье влагалища. Он ухаживает за мной самым восхитительным, интимным способом. Конечно, это, вероятно, больше из чувства вины за то, что уничтожил мою киску, чем из желания быть милым.
— Зачем ты это делаешь?
— Что делаю?
Я обвожу рукой комнату, затем свое тело.
— Это.
— Забочусь о тебе?
Мое сердечко замирает, и я теряю дар речи. Поэтому просто киваю.
— Я делаю это, — он воспроизводит движение моей руки, — потому что сказал, что позабочусь о тебе. Я крупный мужчина и не нежничаю во время секса. Никогда. Мне следовало не торопиться с тобой. Действовать легче. Отказать, даже когда ты умоляла. Но есть что-то в твоем маленьком порочном теле, отчего я теряю контроль.
Он прижимает губку к моему лону и выжимает. Вода шелковым каскадом стекает по моей обнаженной щелке, и его губы такие же мягкие, когда он ведет ими от моей шеи к плечу.
— Мне нравится, как ты вбираешь меня всего. Как выкрикиваешь мое имя, когда кончаешь. Какая ты сладкая на вкус. Я не могу устоять перед тобой. Всегда жду, что ты мне откажешь, но этого никогда не происходит. Ты позволяешь мне брать то, что я хочу. Поверь, я сделаю так, чтобы тебе было хорошо. И не подорву это доверие.
О, боже, это… прекрасно.
И мне, безусловно, просто надо открыть рот и все испортить.
— Забыла спросить, но теперь, задумавшись об этом, у тебя ведь нет никаких болезней? Потому что ты не надел презерватив. И если я начну чесаться не в тех местах, где должна… что ж… вот это точно подорвет мое доверие.
Он смеется.
— Ты действительно умеешь испортить момент.
Я поворачиваюсь к нему — вода выплескивается через край ванны, но я слишком взволнована, чтобы обращать на это внимание.
— У нас был момент?
— Не тот, о котором я хотел бы вспоминать теперь, когда ты заговорила о зуде. И, отвечая на твой вопрос: нет. У меня нет никаких болезней. — Должно быть, он думает, что я ляпну еще какую-нибудь глупость, потому что быстро меняет тему. — Как насчет тоста?
Он берет два бокала с полки рядом с ванной, протягивает один мне и подмигивает.
— Вино. Потому что я знаю, как сильно ты его любишь.
Я закатываю глаза.
— Ты же знаешь, я ненавижу вино.
— Порадуй меня.
Я нюхаю вино, будто знаю, что делаю. Аромат вкусный, но я морщу нос просто из вредности.
— За что будем пить?
— За все, что хочешь.
Его глаза мерцают. Я хочу выпить за любовь. За нас. За брак, детей и совместную старость. Но на данный момент это кажется немного чересчур. Кроме того, я обещала, что подожду и подумаю об этом завтра.
Поэтому улыбаюсь, поднимаю бокал и произношу тост за следующую лучшую вещь в мире.
— За положительный настрой и отрицательный тест.
Глава 27
— О-о-у… какая милота.
Джейк всхрапывает, и я приоткрываю один глаз, видя улыбающегося Кэма, растянувшегося в изножье нашей кровати. Я улыбаюсь в ответ, потому что… ну, потому что чертовски счастлива. Я, вроде как, даже не знала счастья, пока не познакомилась с Джейком Суэггером, который резко садится и смотрит поверх меня, чтобы убедиться, что я укрыта от глаз Кэма.
Я вся млею.
— Как, мать твою, ты сюда попал? — рычит Джейк, откидываясь на подушку и крепче прижимая меня к себе.
— У меня свои способы.
— То есть, ты очаровал горничную, чтобы она тебя впустила.
— Именно так. — Кэм щекочет мне ступню, и я отдергиваю ногу, упираясь пяткой в голень Джейка.
— Ради всего святого… Кэм, свали, чтобы мы могли встать.
— Точнее, чтобы Пенелопа могла встать, и я не увидел ее голой.
— Именно.
Джейк лягается, но прежде чем его нога соприкасается с промежностью Кэма, тот встает и выходит из спальни, насвистывая какую-то мелодию, будто самый счастливый человек в мире.
Не правда.
Я — самый счастливый человек в мире.
На самом деле, мне жаль всех, кто проснулся этим утром и оказался не мной.
Серьезно. Мне жаль вас.
— Прости, детка. — Прикосновение губ Джейка к моему обнаженному плечу взрывает в груди фейерверк. И в области паха. Я поворачиваюсь и прижимаюсь к нему. Он зарывается носом в мои кудри и вдыхает. — Твои волосы так хорошо пахнут.
— Тебе стоит понюхать мое дыхание.
Чувствую его улыбку.